Дан Борисов - Взгляд на жизнь с другой стороны

Начало получилось, как сценка из шпионского фильма. Я должен был ходить возле угловой булочной с журналом «Огонек» в правой руке. Этот самый «Огонек» я добыл только в четвертом киоске союзпечати и совсем изнервничался, но встреча прошла хорошо, человек оказался свой и мы быстро нашли общий язык.

Дальше начиналась длинная цепь официальных оформлений. Я познакомился с одним из кадровиков, которых в Конторе было очень много, заполнил анкеты и рассказал о себе, что мог. Прошел медкомиссию в Варсонофьевском переулке. Ждать результатов проверок нужно было не один месяц. За это время, кто-то из Конторы побывал у меня на работе (простой характеристики было не достаточно); кроме того, я должен был получить направление в райкоме ВЛКСМ, и это меня тяготило из-за встречного предложения стать комсомольским секретарем. Но, к моему великому удивлению, райком легко утвердил меня и на то, и на другое. Теперь мне оставалось только ждать, куда вывезет кривая.

Последним испытанием для принятия меня в ряды работников тайного фронта было знакомство с семьей. Однажды вечером к нам домой пришли будущий непосредственный начальник и его зам. Посидели в семейном кругу, распили бутылочку, закусили. Расстались в хорошем настроении, тем более что мне сообщили об окончании проверок и назначили срок выхода на работу – ориентировочно пятнадцатого июня.

Но, как говорится, человек предполагает, а господь располагает. Кривая меня вывезла совсем в другую сторону. Когда я на следующий день, сидел у себя в отделе и раздумывал, как бы поделикатней сообщить начальству о моем отказе от дальнейшего сотрудничества, раздался судьбоносный телефонный звонок:

– Тимирязевский военкомат! Лейтенант Таран!

Фамилия лейтенанта вполне соответствовала его темпераменту. Он не просто ходил по коридорам военкомата, а пёр буром, как будто всё время таранил стены. Отловить для разговора его было нелегко. По таким же, как у меня повесткам здесь собралась группа человек в тридцать, может чуть меньше, офицеров запаса. Этому должна была быть какая-либо причина – это была только весна 79-го года и Афганская война тогда еще не началась.

Я познакомился тут с небольшого росточка скромным, но умным парнем – Юбой. Мы с ним всё-таки отловили Тарана на уличном перекуре. Лейтенант быстрыми затяжками выкурил не больше половины сигареты и убежал, но нам хватило времени выяснить у него, что создается спецчасть для обслуживания московской олимпиады восьмидесятого года. Я тут же позвонил отцу на работу и попросил выяснить, так ли это на самом деле.

Уже вечером отец мне подтвердил, что да мол, создается такая часть и есть решение для этого призвать около трехсот офицеров запаса. Я звоню в КГБ: так и так, дескать, в армию хотят замести. На это мне было отвечено, что с 15. 05 до 15. 06 министерство Обороны имеет преимущество – выкручивайся сам, как хочешь. Выкручиваться я не стал, армия меня привлекала больше, и уже 4-го июня я ехал в город Калинин (ныне снова Тверь) на формирование части.

Правда, за несколько дней перед этим был общий сбор на ГСП. Кто служил, знают, что это такое – городской сборный пункт. В актовом зале ГСП генерал от командования округом представил нам наше руководство, но это было еще пока мимо ушей, гораздо интересней было то, что многих ребят, из присутствующих здесь, я знал. Здесь был Вовик, конструктор из ГПИ, Набат, скоторым мы дружили в колхозе на втором курсе, Фаддей из сахалинского стройотряда, Ронсон, с параллельного потока и др. Кстати, из нашего военкомата сюда попали только мы с Юбой. Остальных тоже призвали, но они поехали куда-то в Забайкальский военный округ.

В Твери мы расположились в казармах одной из частей, отбывшей в летние лагеря. Солдаты нашего батальона обеспечения жили в палатках рядом с казармой. Для нас специально собрали раздолбаев-полугодичников из разных полков Кантемировской дивизии. Кто отдаст хорошего солдата на сторону? Справедливости ради, надо сказать, что среди них всё равно попадались хорошие ребята, особенно шофера.

В течение первой недели, мы, в основном валялись на койках, откуда периодически нас вызывали на склад получать ту или иную одежду. Подбор одежды происходил долго и мучительно, это солдатам можно впихнуть одежду не по размеру, мы же, если что-то не подходило, просто не брали – до следующего раза. Складским прапорщикам деваться было некуда – заказывали.

Был, правда, один исключительный случай.

Звали его Киса, переводчик. Рост его был – 162, полнота 62—64, в немецкой солдатской форме он выглядел бы типичным Швейком. Таких младших офицеров не бывает, не предусмотрены они уставами и наставлениями. Ему пришлось заказывать одежду в ателье. Отрезов для младших офицеров тоже не существовало, поэтому он получил ткань, чуть ли не генеральскую. Оделся Киса в форму и выходит из ателье, а там широкая лестница, ступенек 8-10. А снизу поднимался майор из местных. Ткань на Кисе была настолько хороша, что майор, перейдя на строевой шаг, мастерски отдал честь… ну и рожа у него была, когда он увидел лейтенантские погоны.

За эту неделю я сделал три важных дела. Во-первых, постригся в солдатской парикмахерской, после чего стал себя осознавать идиотом с оттопыренными ушами; во-вторых, получил должность; в-третьих, в соответствии с должностью, сам напечатал на себя представление к очередному воинскому званию – должность соответствовала званиям старший лейтенант – капитан, а два года с момента получения лейтенантских погон уже прошло.

В выходные пришлось ехать домой в Москву, отвозить полученное имущество. Это оказалось не просто. Мы получили казенного имущества на тысячу рублей по оптовым ценам, это по нынешнему на 100 000: две шинели, пальто, бушлат с ватными штанами, мундиры повседневные, парадные, два полевых, две пары сапог, три фуражки и т. д. Я смог упихать всё в два огромных мешка только после того, как гражданку запихнул в мешок, а на себя надел повседневный мундир с брюками в сапоги. Так и добирался до дому.

В конце второй недели командующий округом должен был принять парад нашей вновь сформированной части, поэтому всю неделю мы занимались строевой и физподготовкой. В основном с нами (офицерами) занимался начальник штаба, подполковник Ш, или уж совсем сокращенно ППШ, даже по внешнему виду крутой мужик, к тому же, с каким-то поясом по каратэ. Однажды ему не понравилась закрытая дверь, он со злости легонько махнул рукой, и дверь вылетела с петель. Дверь была обита железом! Это произвело впечатление.

Командир части выглядел решительно другим типажом: ему бы играть Хлестакова в ревизоре, худой, с какой-то дерганой выправкой, на голове реденькие рыжие волосы собраны пумпончатым зачесом на лбу, типичный чинуша, Акакий Акакиевич. Но однажды, когда мы по очереди сосисками висели на турнике, пытаясь сделать подъем переворотом или каким-нибудь другим способом, он подошел, посмотрел, скинул китель и показал нам, как это делается. Что он творил на перекладине? Уму не постижимо. Потом легко спрыгнул и молча удалился. После этого его акции, в наших глазах, безусловно пошли вверх.