Алла Михайлова - Юрий Лонго: «Вся жизнь как под общим наркозом»

«Да и чёрные, пигментные пятна у Елены на верхних веках глаз, появившиеся почти сразу после смерти Юры, теперь выясняется, что наша вина. По словам врача-дерматолога таким образом проявляет себя именно женский алкоголизм. Когда идёт уже общая интоксикация организма, очень сильно страдают печень и поджелудочная железа. Мужчин начинает выдавать нос — он становится красным и с синими прожилками. У женщин страдают веки. Когда Юра был жив, он ограничивал Елену в этой её пагубной привычке. Переехав на Большую Бронную в его квартиру, несчастная женщина стала иметь доступ к тому неограниченному количеству очень дорогого спиртного, которое дарилось Юрию из года в год друзьями и пациентами. А виновата в её неприглядном виде, по её словам, почему-то опять же дочь Юрия Юля».

Бусик пьёт, Рыжик пьёт, Алик и я катаемся на лыжах, а здоровья нет ни у тех, ни у других.

(Бусик — Людмила Никитина, мама Юли; Рыжая, Рыжик — Елена (Анелина) Лонго; Алик — Альберт Махмутов)

20 мая 2004 года.

Рыжая напилась и дома скандалила и била в дверь.

Опять вчера дико поругался с Рыжей из-за пьянки. Напилась жутко.

У всех пьяниц и алкоголиков есть своя отговорка:

— Ты не знаешь, что у меня делается в душе (Людмила Никитина).

— Я вчера намешала пива и вина! Ничего не ела. Пила на голодный желудок.

Нет ребёнка — нет стимула дальше нормально жить» (Рыжик).

Почему мы выбираем худшее: вместо того, чтобы встретиться с Никасом, иду с бывшей женой пить в подъезде. Так легче!

Встреча с умным человеком — это работа, работа мозгами.

И второе. Проще — открой бутылку и пей!

Так я писала в своей первой, очень личностной книге — воспоминании о Юрии Лонго: «Юрий Лонго и его женские тайны». Но…, как оказалось, жизнь действительно театр, и в ней много актёров и актрис. Чёрные пятна, ни у кого не вызвавшие жалость, видимо, намазанные театральным гримом и сыгравшие с ней, наоборот, злую шутку, сразу после выхода моей книги… вдруг незамедлительно исчезли. А ведь она, сдёрнув тёмные очки, кричала на судебном заседании прямо в присутствии судьи, а также перед корреспондентами и журналистами НТВ: «Эти люди меня довели! Посмотрите на мои глаза!»

Очень любопытно посмотреть со стороны на поведение Елены в судебном зале заседания. Посмотрев на неё в суде, я стала уважать бразильские и мексиканские сериалы, так рак раньше считала, что все отрицательные персонажи в них — это собирательные образы, надуманные и утрированные, что в жизни таких людей просто не бывает. Но театр и сериалы отдыхают. Внезапно Елена вскакивает и — в коридор. А там сидят свидетели: с её стороны — один, с Юлиной стороны — восемь. Вопрос: «Как одним махом совладать сразу со всеми восемью?»

— Ах, у меня с сердцем плохо. Дайте валидол.

У людей в глазах сразу появляются жалость и сострадание, и они срочно начинают доставать из сумок таблетки, успокаивать, давать советы, чтобы так уж сильно не волновалась, всё образуется. А там, глядишь, вошёл человек в зал, что-то недосказал, где-то пожалел, в чём-то вообще решил промолчать, вспоминая о состоянии человека, хотя изначально собирался говорить. Теоретически, конечно, всё может быть. Видеть надо.

До чего только люди не доходят во время судебного процесса!? Уже в суде, непосредственно на судебном заседании, прямо в присутствии судьи, чтобы выбить

Юлю из колеи, унизить её и выставить в неприглядном свете перед судом, Елена Лонго вскочила и неожиданно для всех выкрикнула Юле следующее обвинение: «Тебе дали 7000 $ на похороны отца, а ты купила участок за 7000 рублей в болоте, да ещё на еврейской стороне кладбища!!! Где остальные деньги?» Я, как свидетель, просто присутствующий в зале на открытом заседании, не имела права голоса. Более того, если посторонний человек начинает вмешиваться в обсуждение, он рискует быть выдворенным судьёй из зала заседания. Юля, этот маленький, чистый человечек, никогда не видевший денег ни от кого в этом мире, даже от отца, не говоря уже про Елену и Никаса, от внезапности и наглости подобного заявления просто расплакалась, от волнения и возмущения даже не найдя, что ответить. По словам Елены, Николай Степанович Сафронов действительно материально помогал в организации похорон, но только не Юле, а самой Елене, а именно: оплачивал поминки, включая сорок дней, в ресторане «Дядя Ваня» на Китай-городе, организация которых была ей поручена.

Юля вообще очень эмоционально реагирует на все судебные дела, особенно в те моменты, когда судья просто открыто смеялась ей в лицо и начинала умышленно тянуть время, вставляя ей «палки в колёса» (под разными предлогами не брала документы или вбзвращала их обратно, продержав пару недель у себя), таким образом вынуждая Юлю забрать исковое заявление или давая возможность противной стороне успеть совершить нужные им юридические и финансовые операции. И однажды от переживаний у неё на нервной почве стала регулярно неметь левая сторона лица, ухо и часть шеи слева. Пришлось пить циннаризин. Есть «толстокожие» люди, а есть «тонкокожие». «Толстокожему», что ни скажи, — он в дверь не войдёт, так в окно влезет. А Юлечка — чистая, наивная, её такое обращение представителя закона просто убивало.

Когда Юра умер, беременная Юля с мужем и свекровью приехали на кладбище с ходатайственным письмом, подписанным Николаем Николаевичем Дроздовым, чтобы купить участок на Востряковском кладбище. В администрации кладбища им предложили два участка: на главной аллее за 55000 рублей и на заброшенной окраине рядом с кольцевой автодорогой за 7000 рублей. И дело даже не в том, что они не могли позволить себе потратить 2000$ на покупку могилы перед рожденим ребёнка. У Юли просто не было таких денег. А позвонить мне или кому-либо ещё она или не догадалась, или просто постеснялась. Морозная зима, внезапность случившегося, инстинкт самосохранения беременной женщины, горе и стресс — всё сыграло свою роль. Они купили тот участок, который был им по средствам, даже учитывая некоторую, но всё же совсем небольшую помощь от меня, Геннадия Гончарова и одной из поклонниц Юрия Лонго Юли Панкратовой, Ведь были ещё и другие расходы. Сейчас пройти на этот участок можно только в сухую летнюю погоду, в другие времена года — в бахиллах. Пройти осенью практически совсем нереально.

Не так давно встал вопрос о перезахоронении Юрия Лонго. И снова в перерыве одного из судебных заседаний Елена Лонго направила к Юле своего адвоката Константина Коваленко, который как можно более располагающим и одновременно вкрадчивым голосом выразил пожелание ответчицы о перезахоронении, добавив: «О деньгах не беспокойтесь. Сколько нужно, мы всё оплатим». «Как с вами можно дело иметь? Я уже от вас тут такое слышала!», — ответила Юля. Для всех, знающих Елену, прозрачно видны её намерения на этот счёт. Дело в том, что владение участком оформлено на Юлю, и Елена никак не может успокоиться, что это прошло мимо неё, что что-то после смерти Юрия принадлежит не ей. Вполне возможно, что, заплатив деньги за перезахоронение, она сможет в дальнейшем в нужных для неё моментах диктовать Юле свои условия, а возможен и другой вариант: за время переоформления документов в период перезахоронения, что называется «под шумок», молодая женщина и сама не заметит, как документы уже будут оформлены не на неё.