Бенджамин Торп - Нордическая мифология

Присутствующие поднесли бокалы ко рту, но, сделав первый же глоток, три девицы словно очнулись ото сна и увидели, что находятся под ночным небом, среди покрытой росой травы на дне большого оврага. Волшебство подошло к концу. Три девушки сидели в глубокой яме на горе Кеммельберг, расположенной в двух часах езды от города, но совершенно не знали, где они находятся. Легко представить, с каким унынием они взирали друг на друга, оказавшись посреди ночи полураздетыми в неизвестно где расположенной яме, из которой ничего нельзя было разглядеть, кроме звезд в небе. Однако молчаливое недоумение уступило место жалобам и стенаниям по поводу своей несчастной судьбы. Наконец, найдя способ выбраться из ямы, они побрели с непокрытыми головами и босиком в обход горы, пока в конечном счете не набрели на дом крестьянина, к которому и направили свои шаги.

Они постучали в дверь; хозяин дома поднялся и спросил, что они хотят. Девушки рассказали ему о том, что с ними приключилось, и поинтересовались названием места, где они находятся. «На горе Кеммельберг, — был ответ, — и насколько я понял, вы попали на бесовский шабаш, который устраивается здесь с ужасным шумом каждую ночь. Всего час назад я встал и выглянул из окна, но не увидел ничего, кроме множества огней, хотя явственно слышал непрекращающийся шум игры, пения и танцев».

Три девицы стали умолять его дать им взаймы какую-нибудь одежду и помочь, но жена крестьянина, которая, лежа в кровати, слышала весь разговор, крикнула: «Нет, Клаес, не помогай им — люди, которые приходят полуголыми, не могут быть никем, кроме как ведьмами. Они пришли обмануть нас и околдовать нашего ребенка, и я уже слышу, как он кричит. Надо схватить и сжечь их». «Полагаю, ты права, жена, — сказал этот человек, — поскольку невозможно, чтобы эти три молодые девушки из Ипра, дочери уважаемых родителей, пришли бы на гору Кеммельберг в столь неурочный час и без одежды». Сказав это, он схватил Магдалену, которая стояла к нему ближе всех, за синюю нижнюю юбку. Люсия и Максима побежали вниз по горе, чтобы спастись. Магдалена вскрикнула и начала сопротивляться, но без всякой надежды на спасение. К счастью, крючок на ее одежде сломался, так что ей удалось убежать, оставив юбку в руках крестьянина.

Пройдя множеством незнакомых дорог, полуодетые девушки, с полными слез глазами, с красными от стыда щеками и бьющимися сердцами, наконец, набрели на приют, в двери которого они и постучали. Они не решились рассказать поднявшемуся с постели хозяину, как приобрели столь плачевный вид. Опасаясь, что их встретят так же, как и в прошлый раз, они наскоро сочинили историю, что на них напали разбойники, которые отобрали у них платья. Эта история вызвала жалость у хозяина приюта, и он нашел девушкам одежду.

«Кто вы?» — спросил хозяин. «Я, — произнесла Магдалена, — являюсь дочерью Балдвина Гиселина, а это мои ближайшие соседки». «Что, дочь моего друга Гиселина с улицы Реколлетс в Ипре? — воскликнул хозяин. — Если так, то я немедленно запрягу лошадей в фургон, в котором на прошлой неделе отвозил ему дрова, и этой же ночью отвезу вас домой». «О, сделайте это, сделайте это, добрый человек, — одновременно воскликнули все три девицы. — Наши родители щедро вознаградят вас за беспокойство». Не прошло и получаса, как фургон с двумя лошадями стоял готовый перед дверями гостиницы. Девушки, одетые в одежды жены хозяина, забрались в фургон, после чего он немедленно двинулся к городу. Когда фургон проехал около часа, хозяину показалось, что он сбился с пути. «Вот удивительно, — сказал он. — Я знаю дорогу от Кеммеля до Ипра так же хорошо, как «Отче наш», и все же поехал неверным путем». Понятно, что девушки заволновались, поскольку они еще помнили лошадь Малеги, которая удивительным образом переносила их через ограды и канавы. «Удивительно, — снова произнес хозяин. — Я не могу править своими лошадями. Мы в середине поля, и я не могу понять, как лошади сюда пришли». Фургон стал двигаться все быстрее и быстрее, легко проходя через овраги, заросли, вспаханную землю и через ручьи. Перед лошадьми постоянно следовал какой-то призрак. «Это призрак лошади Малеги», — в тревоге прошептали девушки. Наконец, лошади выбрались на широкую дорогу, и здесь фургон остановился. С лошадей буквально лился пот. Призрак исчез, а на горизонте начал заниматься рассвет. «Ведьмы с горы Кеммельберг вели нас по неправильной дороге, — сказал хозяин, белый, как покойник. — Но их власть пришла к концу, поскольку на востоке начинается рассвет». В этот момент он увидел, как поле пересекает какой-то крестьянин. «Друг, что это за дорога, на которой мы находимся? — спросил хозяин. «Что за дорога?» — повторил незнакомец. «Тебе это покажется смешным, однако мне приходится задавать такой вопрос, поскольку я отправился из Кеммеля в Ипрес в уверенности, что знаю дорогу, но сейчас никак не могу узнать местность вокруг». Крестьянин улыбнулся: «Верю тебе, друг, — сказал он. — Ты говоришь об Ипре, но ты в десяти часах езды от него, поскольку ты сейчас находишься на дороге из Стинвоорде в Кассель. Разве ты не видишь город далеко впереди?» «О, небеса, — воскликнули девушки со вздохом, — как могли мы проявить такую глупость, что согласились ехать на лошади Малеги?» Кто знает, где бы они могли оказаться, если бы рассвет не прогнал призрак Малеги?

В тот день они все-таки добрались до Ипра. Легко представить, что происходило в доме, когда они вернулись. Печаль и беспокойство сменились на радость и изумление относительно того, что произошло.

Через три года Магдалена Гиселин вышла замуж, и то удивительное приключение, которое произошло с ней и ее подругами, было запечатлено на стене лучшей комнаты ее дома вместе с датой. Магдалена объяснила все, что было изображено на картине, своим детям, и эту историю они позднее передали своим потомкам. Таким образом, эта история дошла до нас. До сих пор в этих местах верят, что в древности ведьмы собирались на горе Кеммельберг вокруг ямы, которая, на вечную память об этом событии, с тех пор стала называться Киндерпут, т. е. Яма детей.

Однажды один старый скрипач шел вечером в деревеньку, располагавшуюся неподалеку от Хесдина, как внезапно его застала сильная буря. Ему пришлось пройти через лес, но в темноте он пропустил нужный поворот и долгое время блуждал, не в силах найти правильную дорогу. В сердцах он с силой ударил палкой по земле и издал такое богохульное проклятие, какое никогда не сходило раньше с его губ. В это же мгновение он заметил вдалеке, яркий свет. Этот свет вдохновил его, и скрипач поспешил по направлению к свету. Подойдя ближе, он увидел, что свет исходит из окон великолепного дворца, которого он никогда прежде не видел и о котором он даже не слышал. Однако скрипач был настолько рад тому, что может найти убежище, что прошел ворота, пробежал по двору и скоро увидел перед собой открытую дверь, за которой был виден ярко освещенный покой, полный людей обеих полов. Некоторые из этих людей сидели за длинными столами с изысканными яствами, другие были заняты игрой на маленьких столиках — но большая часть, под радостные возгласы, крутилась в веселом танце. Пока скрипач стоял, разглядывая присутствующих, к нему подошел человек, который казался хозяином дворца. Скрипач смиренно попросил у него разрешения скоротать ночь где-нибудь в уголке. Ответом ему была добросердечная улыбка и дружеский кивок. К скрипачу подошел богато одетый лакей, который освободил скрипача от его скрипки и повесил ее на золотой гвоздь. С большим удовольствием старик направился вокруг покоя, пока не дошел до места, где располагались музыканты. Здесь, к своей великой радости, он увидел скрипку невиданной красоты. Скрипачу немедленно захотелось попробовать, как она звучит. Но когда он огляделся, чтобы найти ступеньки, которые ведут на сцену — поскольку он считал себя равным в мастерстве лучшим исполнителям, — он увидел довольно знакомое лицо. Это был его учитель музыки, который скончался около тридцати лет назад. «Пресвятая Дева, кого я вижу!» — с изумлением воскликнул старик. В ту же секунду вся компания исчезла — вместе со слугами, столами, музыкантами и дворцом.