А Смирнова - Секреты мироздания

Достойно рассмотрения, — говорит Аристотель, — также то, каково отношение времени к душе и почему нам кажется, что во всем существует время — и на земле, и в море, и на небе. <���…>

Может возникнуть сомнение: будет ли в отсутствии души существовать время или нет? Ведь если не может существовать считающее, не может быть и считаемого, а, следовательно, ясно, что не может быть и числа, так как число есть или сосчитанное, или считаемое. Если же ничему другому не присуща способность счета, кроме души и разума души, то без души не может существовать время, а разве лишь то, что есть как бы субстрат времени; например, если существует без души движение, а с движением связаны «прежде» и «после», они же и есть время, поскольку подлежат счету.

Может также возникнуть вопрос: для какого именно движения время есть число? Оно есть число непрерывного движения вообще, — считает философ, — а не какого-нибудь определенного вида.

<���…> Ни качественное изменение, ни рост, ни возникновение не равномерны, а таково только движение. Оттого время и кажется движением сферы, что этим движением измеряются прочие движения, и время измеряется им же. Отсюда и обычная поговорка: человеческие дела называют круговоротом и переносят это название на все прочее, чему присущи природное движение, возникновение и гибель. И это потому, что все перечисленное оценивается временем и приходит к концу и к началу, как бы определенным образом чередуясь, ибо и само время кажется каким-то кругом. А оно, в свою очередь, кажется кругом потому, что оно мера подобного движения и само им измеряется. Таким образом, называть совершающееся в мире вещей круговоротом — значит утверждать, что существует какой-то круг времени, — и это потому, что время измеряется круговращением: ведь измеренное не обнаруживает ничего другого, кроме меры, разве только в целом имеется несколько мер».

Согласно представлениям Аристотеля (физическим и космологическим) вечным, непрерывным и равномерным может быть только движение по кругу: «Круговое движение связывает конец с началом и оно одно, — говорит Аристотель, — совершенно».

Взгляды Аристотеля по основным аспектам феномена времени были положены в основу многих последующих концепций времени.

Августин Аврелий(354–430) — христианский богослов, отец Церкви, родоначальник христианской философии, истории — изложил свое понимание времени в одиннадцатой главе «Исповеди».

Что же это — время? «Твердо знаю я, — говорит Августин, — только одно: если бы ничего не проходило, не было бы прошедшего; если бы ничего не приходило, не было бы будущего; если бы ничего не было, не было бы настоящего. Но как может быть прошлое и будущее, когда прошлого уже нет, а будущего еще нет?

А если бы настоящее не уходило бы в прошлое, то это было бы уже не время, а вечность. Настоящее именно потому и время, что оно уходит в прошлое. Как же можно тогда говорить о том, что оно есть, если оно потому и есть, что его не будет. Итак, время существует лишь потому, что стремится исчезнуть. <���…>

Настоящим можно назвать только миг, который уже не делится на части… <���…>… Мы понимаем, что такое промежутки времени, сравниваем их и говорим, что одни длиннее, а другие — короче. Мы даже можем измерить, насколько одно время короче или длиннее другого… Измеряем же мы время только тогда, когда оно идет, ибо мы не чувствуем, как нам измерить прошлое, которого уже нет, или будущее, которого еще нет?» Однако Августин все-таки считает, что прошлое и будущее существуют. «Мы измеряем текущее время, и если бы кто-либо спросил меня, откуда я это знаю, я бы ответил, что знаю благодаря самому измерению, ибо измерить можно только существующее… Но как измерить настоящее, если у него нет длины? И откуда, как и куда идет время? Откуда, как не из будущего? Как? Через настоящее, у которого нет длины. Куда? В прошедшее. Из того, чего еще нет, через то, у чего нет длины, в то, чего уже нет. <���…>

Мы все твердим: «Время, время, времена, времена; как долго такой-то говорил то-то; как долго он делал; как долго я тебя не видел; чтобы произнести этот слог требуется вдвое больше времени, чем для произнесения того, краткого. <���…>

Мне довелось слышать, — говорит далее Аврелий, — от одного весьма ученого мужа, что время — это движение солнца, луны и звезд. Но почему же тогда не считать временем движение вообще всех тел? <���…>

Хочешь ли, чтобы я признал, что время — движение тел? Нет, не хочешь. То, что всякое движение — во времени, это я понимаю: Ты [Бог] говоришь это мне. А что само это движение — время, этого я не понимаю… <���…> Если же нами был замечен момент начала движения и момент его окончания, то в этом случае мы можем уже сказать, сколько времени длилось это движение. Коль скоро движение — это одно, а мерило его — нечто другое, то разве не ясно, что скорее должно быть названо временем? И если иное тело, когда движется, а когда стоит на месте, то разве не можем мы также измерить время его покоя и сказать: «Оно покоилось столько-то, а двигалось — столько-то… Выходит время не есть движение тел». Время, считает Аврелий, «есть некая протяженность, но не совсем ясно протяженность чего?»

Согласно Декарту, время, как мера истинной длительности, является абсолютно равномерным.

Пьер Гассенди(1592–1655) — французский философ, математик и астроном, современник Декарта, рассматривал время, как объективную, не зависящую ни от каких материальных процессов и абсолютно равномерно текущую реальность. «Я, — писал он, — по крайней мере, знаю одно — единственное время, которое, конечно (я этого не отрицаю), может называться или считаться абстрактным, поскольку оно не зависит от вещей, так как существуют вещи или нет, движутся они или находятся в состоянии покоя, оно всегда течет равномерно, не подвергаясь никаким изменениям. Существует ли кроме этого времени какое-то другое, которое могло бы называться или считаться конкретным постольку, поскольку оно связано с вещами, т. е. поскольку вещи длятся в нем, я никоим образом не могу знать» (Гассенди П. Сочинения, т. 2, 1968).

Классическая физика, фундамент которой был заложен Исааком Ньютоном, предполагает абсолютность пространства и времени. Ньютон (1643–1727) в книге «Математические начала натуральной философии», пишет:

«Абсолютное, истинное математическое время само по себе и по своей сущности, без всякого отношения к чему-либо внешнему, протекает равномерно, и иначе называется длительностью. Относительное, кажущееся или обыденное время есть или точная, или изменчивая, постигаемая чувствами, внешняя, совершаемая при посредстве какого-либо движения, мера продолжительности, употребляемая в обыденной жизни вместо истинного математического времени, как то: час, день, месяц, год. <���…>