Людмила Шапошникова - Мудрость веков

«Но Великий Закон должен был в ней (Жанне д'Арк. — Л.Ш .) найти еще одно светлое свидетельство Истины. Пламень ее сердца, пламень костра — венец пламенный, все это далеко поверх обычных законов. Даже поверх обычного воображения человеческого» [610] Там же. С. 58. . И это рериховское «поверх обычных законов» сразу дает нам представление о сути совершенного Жанной и о том Высшем, с которым она была связана.

В 1429 г. семнадцатилетняя крестьянская девушка покинула свою деревню. Через два года она была сожжена на костре. В коротком промежутке между этими датами она короновала короля Франции, реорганизовала разложившуюся армию и освободила захваченные врагом французские города. Если бы это не свершилось в действительности, никто бы не поверил в такую возможность. Но это не имело для нее самой особого значения, главное, что она верила Тем, Кто направил ее по славному, но тернистому пути. И своими действиями она, будучи натурой абсолютно героической, сумела преодолеть противоречие между двумя мирами — нашим физическим и тем Высшим, откуда шли задания. Нисколько не колеблясь и полностью убежденная в своей правоте, она отправилась в замок к сиру Роберу де Бодрикуру и сказала ему буквально следующее:

«Я к вам от Мессира. Пошлите сказать Дофину, чтобы он крепко держался, но битвы врагам не давал… потому что до Преполовения Мессир поможет Дофину… Воля Мессира, чтобы Дофин был королем, и вопреки всем врагам своим он им будет: я это сделаю, отведу его на королевское венчание…

— Кто же такой этот Мессир? — спросил Бодрикур с удивлением.

— Царь Небесный, — ответила Жанна» [611] Мережковский Д.С. Жанна Д'Арк. Берлин: Петрополис, 1938. С. 60–61. . Хохочущая челядь вытолкала ее из замка. В собственной деревне на нее показывали пальцами, бегали за ней и кричали: «Вот кто восстановит королевский престол и спасет Францию!» Жанна гордо шагала в своей красной заплатанной юбке и не обращала внимания на своих обидчиков.

Отношение окружающих не остановило Жанну. Она вновь отправилась к Бодрикуру и, несмотря на случившееся в его замке, имела мужество вновь заявить ему:

«Знайте, Мессир, что Господь снова велел мне идти к Дофину, чтобы, взяв у него ратных людей, освободить Орлеан и отвести Дофина в Реймс на венчание!» [612] Там же. С. 62–63. .

Бодрикур, естественно, не поверил ни единому ее слову. Но положение Франции было отчаянным, англичане захватили значительную ее часть, и конца этой безжалостной и разорительной войне не было видно.

Через несколько месяцев Жанна в сопровождении двух рыцарей отправилась в Нанси к герцогу Лоренскому.

Потом случилось все так, как ей было сказано. Она возглавила разбитую армию и как опытный полководец повела ее на врага. На какое-то время в своих серебряных латах и на белом коне она стала главной фигурой на исторической сцене Франции, на которой разыгрывался один из самых ее трагических спектаклей. Устремленная к своей высокой цели, ведомая Высшим, она, возможно, и не подозревала, что трусы и завистники уже начали плести ту паутину, в которую ей суждено было попасть. Среди них первыми были церковники, которые отстаивали свою монополию на связь с Высшим и не могли простить Жанне ее прямого контакта с Ним.

Позже главный судья Жанны, епископ Бовезский Пьер Кошон, напишет главному инквизитору Франции Жану Граверену: «Дело идет о том, чтобы сохранить целость святой католической веры. Истине дать воссиять может только Святейшая Инквизиция» [613] Там же. С. 24. . Если Великий Инквизитор Достоевского решил сжечь Христа за то, что он «пришел нам мешать», то костер Жанны имел тот же самый смысл.

И Церковь, и королевский двор понимали, что, если оставить Жанну д'Арк в живых, она будет мощным соперником им обоим. Ее популярность в народе росла, и противостоять этому не могли ни Святейшая Инквизиция, ни король. В «знак благодарности» она была выдана врагу. Суд церкви, затеянный над ней, продолжался несколько изнурительных месяцев.

«21 февраля 1431 года, — пишет Д. Мережковский, — в восемь часов утра в часовню Руанского замка в присутствии монсеньора епископа Бовезского Пьера Кошона, брата Лемэтра, наместника главного инквизитора Франции, Генриха, герцога Бедфордского, архиепископа Винчестерского и кардинала Англии, а также множества французских и английских епископов, аббатов, священников, архидиаконов, каноников, монахов бенедиктинского, доминиканского, францисканского и других орденов, докторов и бакалавров богословия и законоведения введена была для первого допроса Жанна, с цепями на ногах…» [614] Там же. С. 119. .

Цель у достопочтенного собрания была одна — доказать, что Голоса, которые послали Жанну освобождать Францию, были не от Бога, а от дьявола. Многочисленным ученым богословам и церковным иерархам путем различного рода подмен и словесных изощрений удалось это сделать.

В 9 часов утра 30 мая 1431 года Жанну вывели из тюрьмы, посадили в телегу и под охраной восьмидесяти ратников повезли через Руан на площадь Старого рынка у церкви Христа Спасителя. Там было сооружено три помоста, первый для «увещевания милосердного», второй для судей и самый высокий с поленницей дров для костра. К столбу этого помоста была прибита доска с надписью: «Жанна, рекомая Дева, лгунья злоковарная, пагубная обманщица, колдунья, кощунница, <���…> служительница дьяволов, отступница, еретица и раскольница» [615] Мережковский Д.С. Жанна Д'Арк. Берлин: Петрополис, 1938. С. 145. .

Со второго помоста епископ Бовезский прочел приговор: «Именем Господним… мы объявляем тебе, Жанна, что должно тебе, как члену гнилому, быть из Церкви исторгнутой, дабы всех остальных членов не заразить…» [616] Там же. . Так Церковь отлучила от своей «благодати» Вестника Высшего, посланного на помощь многострадальному народу.

Палач вывел Жанну на помост. На ней была длинная белая рубаха, пропитанная серой, на бритую голову надвинута остроконечная желтая митра. На митре большими черными буквами выведено: «Еретица, Второотступница, Идолопоклонница».

Вспыхнул костер, и дым поднялся высоко к синему небу. Вечером пепел бросили в реку.

Вскоре из Парижского университета было направлено письмо Папе, главе Католической Церкви. «В смерти этой несчастной девушки обнаружилось до очевидности, — писали ученые богословы, — сколь опасно и пагубно слишком легко доверять сим новым, в христианском королевстве нашем с недавнего времени не только этой женщиной, но и многими другими, подобными ей, рассеваемым бредням <���…> Всех добрых сынов Римской католической Церкви должен бы остеречь этот столь наглядный пример от того, чтобы слишком полагаться на свой собственный разум, и научить прилепляться к учению Церкви больше <���…> нежели к басням суеверных жен» [617] Там же. С. 151–152. .