Николай Рерих - Агни Йога. О вечном (сборник)

Бесконечное множество вопросов. Уже давно разъясненных, уже много раз затронутых; но каждый хочет иметь ответ на вопрос в его форме. Конечно, предполагается, что и ответ должен быть именно тот, который ожидается. Это опять очень старое и, казалось бы, всем известное, но люди вопросами своими покажут вам, что это им совсем неизвестно или, вернее, они совсем забыли об этом.

Когда вы видите бесчисленные тома разъяснений и повторений, накопившихся около заповедей, самых кратких, самых ясных и самых простых, разве не удивляетесь вы, к чему и каким образом накопились все эти пояснения? Самое простое возбуждение и опять-таки самые простые вопросы. Эти вопросы, казалось бы, о том же, но в разных преломлениях, вызывали пояснения, опять-таки в своеобразно личных выражениях. И так усложнялось колесо жизни, начиная от самого простого.

Приходит человек. Спрашивает о том, что было много раз упомянуто. Упоминаний этих он не читал и читать не собирается. Он хочет слышать желательный для него ответ. Если самый основательный ответ не совпадает с его уже внутренне предпосланным ответом, то все сказанное будет признано неубедительным. Ведь так случается в жизни довольно часто, и все-таки это относится к известному разряду людей вопрошающих. А за ними есть значительная толща, которые вообще ленятся формулировать, хотя бы для себя, вопросы. Иногда они пытаются оправдать эту леность как бы скромностью, но когда сердце пламенеет, человек не впадает в бездеятельную скромность. Он ищет, стучится, даже вторгается, лишь бы достучаться.

Замечательно вспоминать, как пламенные сердца иногда превозмогали необыкновенные трудности и все-таки находили ключ даже к хитрейшим затворам. Помню, как один опытный деятель говорил молодым сотрудникам:

«Если хотите – убедите меня». Слушая первые доводы, он качал головою и сокрушенно улыбался:

«Все еще неубедительно. Все еще не зажгли меня. Придумайте еще что-нибудь значительнее».

Затем он выслушивал дальше и опять качал головой.

«Видите, вы даже не заставили меня вскочить с места. Даже не заставили меня прервать вас восхищенным восклицанием. Значит, найдите такое убедительное слово, чтобы оно преобороло все другие соображения и явилось бы непреложным». А затем шепотом он добавлял:

«Вероятно, это слово будет самое простое».

Во всех перестроениях жизни, особенно сейчас, душа людей взыскует именно о простом и сердечном слове. Если люди приходят с вопросами о самом простом, то и ответ должен быть прост. Должен быть прост не только по смыслу, но и в выражениях. Тот же солнечный свет, то же основное стремление к добру. Та же улыбка одобрения должна выразиться в простом ответе на простой вопрос.

В объемистой книге такой ответ может быть в разных формах дан не однажды. Но часто книги читаются как-то отвлеченно. В самом печатном слове где-то еще остался призрак отвлеченности. Иногда сами люди ищут найти какое-нибудь самоизвинение, ссылаясь на будто бы неясную форму изложения. Известны случаи, когда люди отрекались от своих собственных слов, казавшихся им неподходящими к данному случаю. Все это не простота, а ведь сейчас, как никогда, нужен простой ответ, выросший из любви и из лучшего качества. Именно в сердце своем человек вполне понимает, что такое простота. Именно сердце лишний раз стукнет от всяких ненужных придатков.

Просто! Просто на добром слове! На добром действии!

«Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь».

Сколько раз это мудрое речение употреблялось и сколько раз оно толковалось ложно. Каждый пытался пояснить значение труда по-своему. Сапожник понимал, что труд – это есть сапожное дело, кузнец в себе знал, что истинный труд заключен в кузнечном молоте. Жнец потрясал серпом как единственным орудием труда. Ученый, естественно, понимал, что труд – в его лаборатории, а воин настаивал о труде военных познаний. Конечно, все они были правы всегда, но, судя в самости, они, прежде всего, хотели понять о себе, а не о другом.

Чужой труд смотрелся через уменьшительные стекла. Никто не хотел искренно понять, насколько все виды труда зависят и сотрудничают друг с другом.

Ведь это просто? Конечно, просто. Ведь это всем известно? Всем, от мала до велика, известно. Это применяется в жизни? Нет, не применяется.

Получились самовольные разделения труда на высший и низший. И никто толком не знает, где именно граница оценки труда? О качестве труда по нынешним временам часто, вообще, судят очень странно. Наряду с развитием механических производств, люди начали всецело полагаться на машины. Но ведь и в любой машине будет лежать в основе качество труда, в зависимости от умения применять эту машину.

Не раз говорилось о том, что даже машина иначе работает в разных руках. Больше того, достаточно известно, что одни мастера благотворны и для самой машины, другие же как бы носят в себе какое-то разрушительное начало. Люди издавна понимают значение ритма в труде. Приходилось видеть, как для общественных работ присоединялись местные оркестры для вящей успешности. Даже в далеких гималайских лесах дровосеки носят деревья под удары барабана. Всем это известно, и тем не менее сознательная согласованность труда все-таки является чем-то ненужным и неопознанным в глазах большинства.

Уже не будем говорить о том, что некоторые стороны труда, очень тяжкие, требующие большой подготовки, часто совершенно игнорируются.

Взять хотя бы труд народного учителя. Всегда он был и несправедливо мало оплаченным, и всегда оставался под сомнением ото всех сторон. В то же время решительно каждому известно, что воспитание детей может быть поручаемо лишь человеку, действительно образованному, имеющему в своих предметах основательные познания и вполне обеспеченному, чтобы не рассеиваться в отыскании побочной работы. Не правда ли, все согласятся с необходимостью сказанных условий? Тем не менее и в общественных, и в государственных масштабах народный учитель остается в прежнем бедственном положении. Мало того, если в казначействе не окажется наличных сумм, то, вероятно, прежде всего, народный учитель, врач, ученый будут исключены из бюджета. Уже не говорим о писателях, художниках и прочих лицах свободных профессий, которые так необходимы для народного образования и вызывают наименьшие заботы государства. Скажите, что это не так?

В основе всяких таких прискорбных и продолжающихся недоразумений все же лежит невежественное понимание о труде. Естественно, все желают, чтобы их государство преуспевало. Все довольны, когда общественные начинания кем-то похвалены. Вместе с тем обычно, лишь как исключение, люди понимают всю меру ценностей труда. Апостольское речение безусловно правильно. Никакие дармоеды и паразиты не имеют права на существование. Но при этом насколько нужно воспитать народное сознание в истинном понимании, что такое труд во всеобщее благо.