Жак Майоль - Человек-дельфин

Первые очки, подобные очкам японских ама, но из мягкой резины с маленькими линзами небьющегося стекла, были выброшены на рынок двумя французами — Ферне и Де Корльё. Впервые европейцы копировали японцев! Появлению же тех, японских, мы обязаны в свою очередь древним деревянным очкам, существовавшим на Соломоновых островах уже 3 тысячи лет, с линзами, как мы видели, сделанными из панцирных чешуек черепахи, подобная модель которых была превосходно описана великим арабским путешественником средневековья Ибн Баттутой. Фолко Квиличи подтверждает: “…во время посещения центра ловли жемчужниц в Персидском заливе Ибн Баттута писал: “Перед погружением ныряльщик накладывал на лицо маску и зажим для носа, сделанные из пластин панциря черепахи””. Европейцы быстро заменили в очках два маленьких стекла на одно большое. Нос спрятали под маску. Обзор, таким образом, увеличился, и появилась возможность вставлять носовой зажим, чтобы осуществлять компенсацию внутричерепного давления непосредственно под самой же маской. Сначала эти маски вырезались прямо из резиновых автомобильных камер. В 1930 г. мой отец, инженер и архитектор, никогда их не видевший, сконструировал подобную для меня: доказательство, что идеи носятся в воздухе и могут материализовываться на разных полюсах Земли в один и тот же момент! С течением лет европейские и интернациональные маски много раз совершенствовались, однако и в наши дни, поверьте мне, они далеки от идеала. Так проблема подводного видения разрешилась, и теперь возникла необходимость улучшения движущей силы. Видимо, напрасно пытаться узнать, кто придумал первые ласты. Коренные жители Маркизских островов, кажется, знали их с незапамятных времен. Конечно, это были примитивные конструкции из плетеных веток и листьев, однако они функционировали. Кто не знает рисунков Леонардо, изображающих пловца, на руках которого надеты настоящие ласты? Кое-кто утверждает, что именно Бенджамин Франклин ((1706–1790) — американский просветитель, государственный деятель, ученый) придумал перчатки, имеющие форму палитры художника, Первые же подводные ласты, поступившие в продажу, были изделием все того же Де Корлъё. С тех пор они прошли изрядный путь. Немало промышленников обогатилось, и сегодня, должно быть, существует такое количество марок ласт, сколько на земле видов перепончатых птиц. Потом появилась эта гениальная трубочка, позволившая дышать без постоянного высовывания головы из воды, которую назвали “сопло”. С появлением этих трех базовых элементов, можно сказать, началась эра возвращения Человека в море. Внезапно и почти одновременно все побережье Средиземного моря заполонили странные люди, они проводили большую часть своего времени в поисках новых средств для более легкого и приятного перемещении в воде. Они шли под воду, снабженные копьями, луками, арбалетами, масками, ластами и трубками все более совершенными. Почти все стремились удовлетворить самый древний инстинкт, присущий всем животным, включая человека, — инстинкт охоты. Кто не помнит имя Джилпатрика, экстравагантного американца, известного по всему Лазурному берегу своими “чудесными” подводными охотами в начале 30-х годов! А подводная охота В. Чемоданова, утверждающего, что он первый использовал для этого самострел собственной конструкции, метающий стальные дротики, выпущенные резиновой тетивой? А Канадо, великолепный атлет и подводник, чернорабочий, каменщик и чемпион по копьеметанию, погружавшийся в воды как Средиземного моря у Марселя в разгар летнего сезона, так и под рождество у Новой Каледонии без трубки, ласт, лишь с маленькими деревянными очками? Повторяю, список пионеров-апноистов был бы слишком велик. Мы назовем лишь самых известных: команданте Ив Ле Приё — усовершенствовавший арсенал апноиста, как охотника, так и фотографа, и позже разработавший один из первых автономных скафандров; Ганс Гасс — снявший в апноэ первые фильмы об акулах Красного моря и самое известное трио мира подводных погружений: Кусто, Таййе и Дюма, они также были великими апноистами, прежде чем прийти в кинематограф, океанографию, подводную археологию, в литературу и экологию. В Италии апноистом, заставившим говорить о себе больше, чем о других, был, несомненно, команданте Раймондо Буше — пилот морской авиации, атлет, мыслитель, фотограф, писатель. В 1949 г. в Неаполитанском заливе молодой Буше поспорил, что погрузится без дыхательного аппарата так же глубоко, как и водолаз в скафандре, работавший на глубине 30 м. И выиграл спор. Этим начинанием Буше открыл двери в спорт нового вида: спорт рекордов глубоководного погружения в апноэ.

Через два года после начинания Буше в 1951 г. два других итальянских ныряльщика, доктор Альберто Новелли и Эннио Фалько (который расстался с жизнью 18 лет спустя при погружении с аквалангом на сжатом воздухе, несмотря на все свои знания в этом деле), подступили в свою очередь к морским безднам и достигли 35 м. В 1952 г. Буше возвращается к штурму рекорда и вновь становится рекордсменом — 39 м. Однако Фалько и Новелли через год возвращают себе рекорд, принося на поверхность отметку 41 м.

1953 год — прекрасное время погружений без каната. “Безмолвный мир” перестает быть таковым. Сорок один метр! В апноэ! Новость о рекорде двух итальянцев вмиг облетела землю. Лишь бравые ловцы жемчуга островов Туамоту и Торресова пролива слегка улыбались.

Бразильцу Америго Сантарелли у себя на родине удастся коснуться 43 м. Это было в 1959 г., но через год он вынужден приехать в Европу и повторить погружение, чтобы развеять недоверие итальянцев.

1960 год памятен выдающимися глубоководными погружениями в апноэ. Четверо рекордсменов будут побиты двумя соперниками, начавшими самую оригинальную дуэль всех времен: Америго Сантарелли и Энцо Майорка. Майорка — последний, кто пришел на сцену погружений. Известный всем ловцам-подводникам Сицилии значительным временем пребывания в апноэ и большими глубинами, которых он достигал, чтобы помочь друзьям поднять плохо загарпуненную рыбу, этот сицилианский юноша, строгий, с ясными глазами и торсом гладиатора, задал немало задач своим противникам и, вызывая неизменное восхищение, стал абсолютным чемпионом в покорении морских пучин. Для начала он прибавил метр к рекорду Сантарелли. И снова Майорка — новый рекордсмен — 45 м. Сантарелли (я познакомился с ним в 1969 г. на Эольских островах) разозлился. Лето длинное, и он не собирался ждать следующего года, чтобы отобрать титул у Энцо. Он превосходит его снова на один метр. Он так и остановится на 46 м. Еще до конца лета Энцо опять обходит его, на этот раз на 3 м. 49 метров без акваланга! Чтобы завоевать теперь титул мирового рекордсмена глубоководного погружения в апноэ (в тот период за этой деятельностью пристально наблюдали национальная федерация FIPS и CMAS (Всемирная конфедерации подводной деятельности)), следующий претендент должен был преодолеть 50-метровый барьер. Физиологи много говорили тогда о смертельной угрозе, таящейся на этой глубине, так что понятно, почему никакой атлет не пытался покорить ее. Или, точнее, никакой другой, кроме все того же Энцо Майорки.