Виктор Конев - Сверхъестественные способности человека

В июне 2009 года столб-мегалит в Стоунхендже ни с того ни с сего объяло кроваво-красное пламя, бушевавшее около часа. Ученый-исследователь Борти, наблюдавший загадочное явление, кожей чувствовал невыносимый жар. Но, по его словам, разбуженные им коллеги огня не видели. Зато видели то, чего не довелось видеть ему самому: массы мелких камней со всей округи, словно бурная река, устремились к пылающему столбу, засыпав его на треть начиная от основания. В ответ на колкое замечание, не шутит ли он, ученый продемонстрировал слайды и видеозаписи как медленного движения камней, так и трудоемкого процесса расчистки мегалита утром следующего дня. То, что каменный столб изрыгал огонь, он тоже доказал посредством двадцатиминутных киносъемок, которые произвел сам. Из зала послышалось: не горел ли облитый бензином деревянный столб? Борти развел руками: «Горел именно камень, но горение не видели, не чувствовали жара коллеги, стоящие поблизости». Получилось, ученый наблюдал пламя, чувствовал жар, не наблюдая движения камней. Его товарищи, напротив, пламени не наблюдали, жара не чувствовали, но наблюдали движение мощного каменного потока, сопровождаемого громкими скрежещущими звуками.

Отмеченная субтропическим и субэкваториальным климатом, раскинувшаяся на севере Республики Боливия Амазонская низменность примечательна не только влажными вечнозелеными лесами, но и обилием камней-голышей величиной с ладонь взрослого человека. Эти камни колдуны племен кечуа и аймара отнюдь не в ритуальных целях, а для увеселения соплеменников и иностранных туристов заставляют подпрыгивать довольно высоко, до двух метров. Свидетелем этого среди многих прочих в 1963 году стал знаменитый океанограф Жак Ив Кусто, вспоминавший: «Колдун, пообещав повеселить меня, встал в комичную позу на четвереньки. Это его нелепое состояние длилось от силы пять минут, после чего камни, коими была устлана мокрая земля, словно пули, стали стрелять вверх. Несколько больно ударили по спине и груди. Стало не до шуток. Я попросил остановить эти пулеметные очереди. Колдун, ответив, что не может перечить духам камней, увлек в хижину, по лиственной крыше которой еще два часа ударяли камни, горячие, но не настолько, чтобы поджечь». Кусто именно тогда по-настоящему осознал, что мыслительные, ментальные энергии человека, вовлеченного в природный круговорот, неисчерпаемы, всемогущи.

Национальный парк Сундарбан расположен в болотистых низовьях крупнейшей на планете дельты рек Ганг и Брахмапутра. Земли, имеющие площадь 10 тысяч квадратных километров, словно родимыми пятнами, покрыты бесчисленными островками. Крепкие кроны деревьев с красной корой — сундари — вполне пригодны для обустройства «висячих» хижин — жилищ аборигенов. А бесстебельные пальмы с десятиметровыми листьями, низкорослые кокосовые пальмы, растущие на относительно сухих пригорках, издавна стали идеальной средой обитания для стремительно сокращающейся популяции уникальных хищников — королевских тигров.

Тигры эти, делая набеги на оленей, которые водятся на влажном разнотравье, представляют немалую опасность для сборщиков дикого меда, рыбаков, заготовителей дров. Ежегодно жертвами огромных кошек, нападающих только сзади, перегрызающих сонные артерии, становятся по меньшей мере семьдесят человек. Чтобы как-то обезопасить себя, работники заповедника вынуждены носить металлические «ошейники». Помогает мало. Если не погибнешь от клыков, то от когтей и ударов лап наверняка.

И все равно «цари зверей» властвуют над человеком, в прямом смысле мстя кровью за кровь. Впрочем, мстят тигры не всем. Более того, они мирно уживаются с аборигенами парка, по свидетельствам редких очевидцев, начинают вести себя с ними в точности как безобидные котята.

Королевские тигры, таким образом, как уверял в 1934 году основатель парка Сундарбан британский писатель Джим Корбетт, запросто расправляющиеся с пятнистыми оленями, кабанами, обезьянами, не говоря о людях, благодаря магическим приемам местных колдунов запросто приручались, выполняли охранные функции. И даже заготавливали мясо, что для аборигенов, не умеющих промышлять охотой, было вопросом выживания.

Кто же они, эти колдуны? Соответствует ли действительности то, что компактное племя, около 40 мужчин, женщин, детей, называемое духами тигров, знает, как прибрать к рукам всех без исключения братьев меньших? И не только прибрать, но заставить работать на себя, верно служить? Ответы на вопрос, очень подробные, захватывающе интригующие, содержатся в книгах Джима Корбетта. Он, повествуя о загадках и тайнах заповедных мест Сундарбана, «далек от намерения таить от читателей что-либо из живописаний потрясающе волшебных техник колдунов, поднятых выше иных магических техник».

Привязывание к себе и к месту королевских тигров у аборигенов Сундарбана началось с разведения доброй дюжины жарких костров и плясок вокруг них и над ними под грохот тыквенных барабанов. «Мы, приглашенные на шабаш, оглушенные воем и стуком, обомлели, увидев, как колдуны, отделившись от земли, взмыли над пламенем, словно сросшись с его языками, принялись волчками раскручиваться на границе света и тьмы», — пишет Корбетт. Дальше — больше. Писатель и его спутники четко различили возле костров призрачных тигров, почувствовав, что нечто незримое и явно острое, как клыки, принялось тянуть за одежду, рвать ее. На запястьях, на плечах проступили легкие, но очень болезненные царапины. Магический сеанс, как выяснилось чуть позже, избавлял от глухоты и слепоты. С десяток индусов, приехавших в парк с сопровождающими издалека, вдруг закричали, перебивая друг друга: «Я вижу, я слышу!» Увидели, услышали эти исцеленные много чудесного: свечение над головами колдунов, свечение ожерелий из тигриных клыков на их шеях, в единый неуловимый миг угасание сразу всех костров, такое, что на кострищах не осталось головней, пепел, сухой и невесомый, можно было брать в руки, ощущая холодное покалывание. «Как только колдуны встали рядком у густых зарослей, а дробь барабанов прекратилась, они шумно принялись что-то обсуждать. Их голоса жили отдельно, слышались со всех сторон, в том числе с уровня земли и значительно выше наших голов», — рассказывает Корбетт. Далее скамья, на которой сидел писатель, его спутники, невиданной силой бережно поднятая в воздух, той же силой была перенесена метров на сорок — пятьдесят в сторону, на холмик, откуда удобнее всего было наблюдать главное событие, сигнал к которому дали вновь вспыхнувшие костры. Но ведь гореть было нечему. Хворост никто не приносил. Несмотря на это, дети аборигенов, присутствовавшие на обряде, извлекши из пламени костра жарко горящие головни, опустили их на волосы присутствующих, так что каждая прядь «осветилась золотом». Корбетт отмечает, что почувствовал лишь приятное легкое тепло и изумился, увидев, что туловище подошедшего к нему тщедушного колдуна увеличилось до поистине великанских размеров. Писатель подумал, что это лишь обман зрения. Видимо, желая переубедить его, колдун приблизился вплотную. Корбетт понял, что даже при собственном солидном росте едва ли дотянется до подбородка аборигена, «в дневных условиях если не карлика, то далеко не рослого».