Александра Созонова - ...Либо с мечтой о смерти

— Девятый? — Я не поверил. — Шутите? Как такое может быть? Разве не три месяца — предельный срок нахождения на Гиперборее?

— Узнаю старину Трейфула! — Джекоб хлопнул ладонями по ляжкам, обтянутым брезентовой тканью рабочих штанов. Звук получился звонким, как гонг. — Он и вам наплел, что в клинике держат минимум полтора, а максимум — три месяца? Ох, и жук… Он и мне болтал что-то в этом роде. Неужели вы так доверчивы? Неужели с первых же минут общения со слащавым вербовщиком не унюхали, что все здесь построено на лжи и ложью пропитано и пропахло?

— Признаться, нет.

— Я смекнул, что дело нечисто, знаете, когда? Когда Трейфул заголосил о благотворном воздействии заполярной природы на психику. Мол, дюны, белые ночи, курлыкающие стаи крачек. А как вам черные ночи длиной в пять месяцев? А переполненные психушки и клиники неврозов где-нибудь в Норильске или Хатанге?.. Нашел лопуха!

Я почувствовал острый стыд. Названия «Норильск» и «Хатанга» ни о чем не сказали, но все прочее звучало убедительно.

— Действительно, нашел. Вы правы. Мне ведь и в голову не пришло усомниться в его словах. Еще, признаться, впечатлили глянцевые буклеты. Но они ведь не обманули? — Я повел рукой в сторону вереска и разноцветья мхов.

— Буклеты не обманули, — согласился Джекоб. Прищурившись, он последовал глазами за моей ладонью, словно обозревая остров впервые. — Здесь и впрямь дикая, не испоганенная человеком глушь. Когда соблазняли меня, буклетов еще не было. Мощная рекламная компания — дело последних дней. Да, природа — единственно подлинное, что здесь есть. Но вот все остальное…

— Выходит, здесь живут больше трех месяцев? Признаться, не вижу целесообразности в столь долгом сроке: кормить, обхаживать, развлекать, беседовать, и все это с гарантированными смертниками?

— Кто-то живет неограниченное число месяцев, а кто-то считанные дни. Зависит от категории, в которую тебя определят местные спецы: «запчасти», «мушки» или «мартышки». — Усмехнувшись моему недоумению, русский снисходительно пояснил: — Термины мои, самопальные, но суть передают точно. «Запчасти» идут прямиком в операционные залы. Вон туда, — он кивнул в сторону одноэтажного строения вблизи вертолетной площадки, чистенького и белоснежного, обнесенного чугунной решеткой. — Клиника с новейшим оборудованием, где богатенькие пациенты могут заменить износившийся орган: сердце, печень, селезенку, костный мозг.

— О боже! — вырвалось у меня. — То-то со вчерашнего утра не вижу своего напарника и соседа. Думал, переселили в другой домик, а получается — разобрали на «запчасти»?

— Может, и переселили. Но скорее второе. Был ли ваш парень интеллектуалом, чудаком или каким-нибудь художником в рваных джинсах?

— Вроде нет. Он все время молчал, а выглядел как шахтер или лесоруб. Мы вместе работали на пилораме, пока я не повредил руку.

— «Запчасти», на все сто, — уверенно заключил мой собеседник.

Бодрость его голоса покоробила.

Я промолчал.

— Горюете?

— Как вам сказать… Вообще-то, я догадался почти сразу, что органы уходящих на тот свет клиентов идут на запчасти. Потому здесь практически нет стариков и физически больных. И это естественно — не пропадать же добру. Гуманисту Майеру и иже с ним нужно же что-то кушать и где-то отдыхать.

— Гуманисту Майеру!.. — русский презрительно фыркнул.

— Факт утилизации органов меня не задевает никоим образом, разве что в первый момент, чуть-чуть. Но неужели они обманули в главном? Слова о райском состоянии духа, достигаемом с помощью всевозможных техник и медитаций, ничего не стоят? Пациента могут отправить на тот свет уже через пару дней?

— Смотря какого. С теми, кто хорошо заплатил, они возятся какое-то время — недели две-три. Медитации, музыка, терапия творчеством и прочая хрень. Некоторым счастливчикам даже устраивают «сопровождение отлетевшей души».

— Сопровождение души? Что это?

— Это не их ноу-хау — такая штука практикуется в некоторых буддийских странах, например, в Таиланде. Добровольцы-волонтеры, не получающие, заметьте! — ни копейки, занимается весьма странным, на взгляд белого человека, делом: помогает полиции и врачам собирать и увозить с места происшествия тела людей, разбившихся в автокатастрофах. Каждый день в одной столице таких несколько. Руки заняты неприглядной кровавой работой, а сознание в медитации беседует с душой погибшего. Успокаивает, советует, направляет в нужную сторону: ведь неожиданная смерть — это шок. Душа испугана и растеряна, и крайне нуждается в дружеской поддержке.

— Здорово! — я искренне восхитился. — Молодцы таиландцы. Как я понимаю, эта практика — производная от буддийского обряда, когда умирающему и только что умершему читают «Книгу мертвых». Такая, знаете, своеобразная инструкция, чтобы душа не растерялась, покинув тело, не заблудилась, не поддалась страхам и не канула в темные миры.

Я тактично умолчал, что почерпнул данные сведения от Трейфула. Пусть собеседник сразу поймет, что имеет дело с разносторонне образованной личностью.

— Еще бы мне не знать! — Джекоб кивнул. И горделиво добавил: — Мой креатив, между прочим, это самое «сопровождение». Скромный вклад в регламент клиники. С детства неровно дышу к буддизму.

— В самом деле?

— Вот те крест! — Он комически перекрестился. — И не только внедрил, даже сопроводил парочку. Но мне это занятие быстро надоело: муторно. Плюс ответственность: а вдруг болтнешь что-нибудь не то, и бедная душа отправится в неправильную сторону, к каким-нибудь голодным демонам. И ничего не исправить! Нет уж, пусть этим занимаются святые или фанатики своего дела. Так вот, возвращаясь к нашим овечкам: еще дольше, до нескольких месяцев, здесь возятся с заинтересовавшими их экземплярами — материалом для статеек в психологические издания и сайты.

— А я? Сколько будут возиться со мной?

— Вы не «запчасти», нет. — Джекоб оглядел меня, прищурившись. — Это сразу видно. Так что можете не переживать и выкинуть с души булыжник сомнений. Одно из двух: «мушка» или «мартышка». «Мушки» живут от месяца до трех — пока из них не выжмут всё, что сумеют, в экспериментах. Я дал этой категории такое название в честь многострадальных мушек-дрозофилл, любимиц живодеров-натуралистов. Проходили, наверное, в школе, на биологии? Сколько ученых влетели в историю на разноцветных крылышках этих козявочек… «Мартышка» умна и образована, с ней наиболее интересно проводить опыты и обсуждать результаты. Некоторые генерируют идеи, предлагают что-то свое. Поэтому срок жизни четко не установлен. Нередко его назначает сама «мартышка», устав от научных игрищ и попросившись на покой, обещанный в контракте.

— Вы, разумеется, «мартышка».