Евгений Львов - Как программировать удачу и успех. Сотвори свое будущее

Перед тем как уехать, Михаил оставил друзьям свои дневники, где он во всех подробностях описал этапы своей работы в мире алхимии.

После отъезда Михаила, в специально выбранный для этого день, друзья приступили к чтению этой истории…

– А-а-а-а! А-а-а-а! А-а-а-а!

Крик. Кто-то кричит. Кто-то кричит «а-а-а-а». Сильно, очень сильно кричит. Наверно, больно. Наверно, очень больно, раз такой крик…

Больно. Больно. Очень больно. Как больно. А-а-а-а! Как больно! А-а-а-а! А-а-а-а! Как мне больно!.. Так это же я кричу, это же мне больно. Как же мне больно! Везде, везде больно!.. Нет, больно в груди, в голове, в ногах, но не везде. Руки на чём-то мягком. Им хорошо. Ещё какие-то разноцветные круги и ещё что-то – какие-то светлые пятна. Они везде. И ещё чернота… Темно и больно. Почему так больно? Почему мне так больно и почему так темно? Где я? Кто я? Что я тут делаю? И главное, почему мне так больно?!

Мои руки. Да, это мои руки. Какие они тяжёлые… Это лицо, моё лицо, но какое-то оно чужое. Нос, щёки, глаза, лоб… Они мои и тоже не болят, а вот затылок болит, но не так сильно, как грудь и ноги. И ещё почему-то больно дышать. Каждый вдох причиняет боль. Что-то на мне лежит. Тяжёлое… Поддаётся немного. Вот так лучше, боль меньше и в ногах тоже, но так очень тяжело. Что это? Гул в голове, теперь в шее, в груди… Ну, прямо как волна. Волна?! Да я же моряк! Я в трюме корабля! Корабль, должно быть, на что-то напоролся в то время, когда я тут что-то делал! Я моряк, джентльмен удачи! Я корсар! Сивульф – вроде так все меня зовут. И как будто все боятся… Говорят, что очень силён. Да! Сильней меня никого на корабле нет. А ну!..

– Дрожь… Хорошо. Вспомнил. Можно уже отпустить его. Теперь он вспомнил о себе всё, что ему сейчас нужно.

Человек, придавленный грудой холодного оружия, ящиков с золотом и драгоценными камнями, встрепенулся и осторожно начал вылезать из-под этого драгоценного хлама. Мне было хорошо видно, как он, несмотря на кромешную темноту, осторожно снимал с себя острые ножи, шпаги, сабли. С каждым движением сила к нему возвращалась.

– Всё, он выживет, хоть и проткнут в нескольких местах.

Вдруг я весь содрогнулся, как гром, который выливался изнутри меня, как из другого мира, и растекался в этом мире, отдаваясь эхом во всех уголках земли. Гром походил на голос. Алхимик сожжен, – гремел гром, – знания, которые получены в его теле, ты вспомнишь, но не сразу. Ты должен понять, что знания ради знания приводят к смерти, т. к. нарушают равновесие. Сделай из этого зверя человека, и ты придёшь ко мне. Это твой последний инструмент и последнее испытание. Если зверь в нём победит тебя, то ты будешь спать в камне… Я люблю тебя, но могу помочь только тем, что Знание о себе ты будешь вспоминать постепенно, чтобы уравновешивать его действием. Иначе ты не справишься. Это всё. Теперь ты должен прийти ко мне сам. Прощай.

С последним раскатом наступила тишина, похожая на плотный занавес. Плотный, но прозрачный. Теперь я – Сивульф, флибустьер, корабль которого разбился о рифы во время шторма – награбленное золото не позволило уйти от скал. Погибли все. Душа Сивульфа ушла от него еще раньше – год назад. Только его неукротимая ярость и сила помогли ему выжить и дождаться моего последнего и самого страшного испытания. Боги сохранили его для меня. Так кто же я? Почему для меня сохранили одного из самых страшных пиратов, которые когда-либо жили на земле?

Этот закон я знаю. Ответ приходит сразу. Нужно лишь поставить правильно и своевременно вопрос. Если ответ не приходит – нужно забыть о нём и идти дальше. Значит, буду привыкать к этому зверю.

Завеса тишины раздвинулась, и новая жизнь обрушилась на меня рёвом вётра и ужасным треском разваливающегося пиратского корабля. Моё новое, но изрядно подпорченное вольной жизнью, выпивкой, табаком и оружием тело изрыгало проклятия внутри разрушенного страшным штормом и наполненного золотом и мертвецами корабля.

То, что осталось от некогда грозного «Кракена», – так звался корабль – лежало на раздробленном боку между рваными скалами, острыми, как стекло. Был отлив и судно, как бы пытаясь лучше устроиться, ворочаясь под ударами волн, всё глубже насаживалось на колья рваных скал. Страшный, наводивший на всех ужас, «Кракен» был казнён самим Морем.

Растерзанные тела смешивались с обломками, представляя гигантскую мясорубку. Картина, страшная и величественная, приковывала к себе внимание. Странное, грязно-зелёное свечение окутывало как туман место гибели корабля. Это души пиратов кружились вокруг, прикованные к сокровищам своей алчностью.

Вместе с этим пришло понимание, душем холодного ужаса отрезвившее меня – у меня тоже нет тела и я должен спешить занять его! Иначе могу опоздать навсегда! Тут же, внутри меня, родилась сила. Она со скоростью молнии проникла в пытающееся еще выбраться из корабля огромное, звероподобное тело. Сивульф замер на мгновение, прислушиваясь к чему-то новому, появившемуся в нём. Волна страшных картин, звериной злобы и ярости залила меня. Теперь мне стало ясно, каким образом я попался на интерес к знанию, когда был алхимиком. Я забыл о себе и слился с эмоциями человека. Теперь мне омерзительны мои новые чувства. Хочется вырваться на свободу, но я понимаю – делать этого нельзя. Я должен оставаться здесь, пока не уравновешу эту яростную и разрушительную силу. Бороться с ней невозможно, – она многократно превосходила силу алхимика. Да алхимиком я, собственно, и не был, т. к. увлёкся спагирией – ложным путём, приводящим к саморазрушению. Золото, которое я тщетно пытался добыть, сейчас лежало под моими ногами. Я топтал его, не обращая внимания на звон монет. Жажда жизни взяла верх. И только тут я понял, что настоящая цель алхимика – не золото земное, а золото духа, которое достигается идеальным равновесием всех качеств человека. Теперь я вспомнил, что об этом говорил мне учитель. Да, это был именно его, до боли родной и любимый голос. Видимость – это иллюзия. Она реальна, но природа её – смерть. Она разрушается, и помогает ей в этом время. На земле нет ничего вечного. Но именно земля нужна нам, чтобы взращивать свой дух. Без земли, материи – мы ничего не можем. Это наша Мать. Но она ужасна и хитра в своём коварстве. Если мы любим её беззаветно, она забирает всё. Поэтому даже в любви нужна мера. Любовь без меры – это уже страсть, а страсть иссушает и разрушает. Такова участь всех, кто испытывает страсть к женщине, золоту, вину, знанию… Смерть их удел.

Вспышка воспоминаний кончилась. Грозный флибустьер, обхватив голову руками, рухнул в золото и испуганно завопил, срываясь на визг. «Кто тут, кто это?» – кричал он, катаясь в опасно остром и звенящем металле. Мало-помалу он успокоился и затих. Волны уже не могли пошевелить корабль и бессильно разбивались где-то внизу.