Борис Булгаков - Карлос Кастанеда. Жизнь и смерть Воина

Не знаю, слышал ли Кастанеда гул накатывающей волны конца 60-х в Америке, с их нарко– и сексуальной революциями, но он был безупречен и попал в самую сердцевину, выпустив первую книжку в 1968-ом.

Вероятней всего, будущий доктор антропологии и философии знал, чего хотел и примерно знал, у кого искать информацию. Поэтому «случайной» эту встречу можно назвать только условно. Сам он описывал ее так:

Летом 1960 года я, в ту пору студент факультета антропологии при Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, предпринял несколько поездок на Юго-Запад с целью сбора информации о лекарственных растениях, используемых местными индейцами. К одной из этих поездок относится начало описываемых здесь событий.

Я ожидал автобуса на станции в приграничном городишке, болтая с приятелем, который сопровождал меня в качестве гида и помощника. Вдруг он наклонился ко мне и прошептал, что вон тот старый седой индеец, который сидит у окна, здорово разбирается в растениях, а в пейоте – особенно. Я попросил нас познакомить.

Приятель окликнул старика, потом подошел к нему и пожал руку. Поговорив с минуту, он жестом подозвал меня и исчез, предоставив мне самому выпутываться из положения. Старик остался невозмутимым. Я представился; он сказал, что зовут его Хуан и что он к моим услугам. По-испански это было сказано с отменной учтивостью. Мы обменялись по моей инициативе рукопожатием, и оба замолчали. Это молчание, однако, нельзя было назвать натянутым, оно было спокойным и естественным.

Хотя морщины, покрывавшие его смуглое лицо и шею, свидетельствовали о почтенном возрасте, меня поразило его тело – поджарое и мускулистое. Я сообщил ему, что собираю сведения о лекарственных растениях. По совести, я почти ничего не знал о пейоте, однако получилось так, будто я дал понять, что в пейоте я просто дока, и что ему вообще стоит сойтись со мной поближе.

Пока я нес эту ахинею, он медленно кивнул и взглянул на меня, не говоря ни слова. Я невольно отвел глаза, и сцена закончилась гробовым молчанием. Наконец, после нестерпимо затянувшейся паузы, дон Хуан поднялся и выглянул в окно. Подошел его автобус. Он попрощался и уехал .

В интервью Джейн Хеллисоу, в августе 1968 он говорит следующее: «То, что я познакомился с ним, было чистой случайностью. Меня совсем не интересовали те вещи, о которых он знал, потому что мне не было известно, что именно он знал. Меня интересовало собирание растений. И я встретил его в Аризоне. Был такой старик, который жил там, где-то среди холмов, он знал много всего о растениях. Именно это меня и интересовало – собрать информацию о растениях. И, м-м, как-то раз мы пошли, я и мой друг, мы пошли повидаться с ним. Индейцы юма обманули нас и неправильно показали нам дорогу, и мы блуждали среди холмов, и так и не нашли этого старика. Э-э, позднее, уже когда моя поездка в Аризону подходила к концу, лето заканчивалось, и я собирался возвращаться в Лос-Анджелес, я стоял на автобусной остановке, и подошел этот старик. Вот так я с ним встретился. (Смех.) Э-э, я общался с ним около года, периодически я навещал его, потому что он мне понравился, он очень дружелюбный и стойкий. Очень приятно быть рядом с ним. У него было прекрасное чувство юмора… и он мне нравился, очень. И это было первое, что руководило мной, я искал его общества, потому что он был очень веселым и забавным. Но я никогда не подозревал, что он знал что-то еще помимо того, как использовать растения для медицинских целей».

Более детально первое знакомство Карлоса и дона Хуана описано во второй книге – «Отдельная реальность».

После знакомства проходит год периодических встреч, и только в июне 1961 Кастенеде было предложено ученичество.

Мои заметки о встречах с доном Хуаном начинаются 23 июня 1961 года. С этого дня началось мое обучение. До этого я встречался с ним лишь в качестве наблюдателя. При всяком удобном случае я просил рассказать мне, что он знает о пейоте. Каждый раз это кончалось ничем, и все же, судя по его колебаниям, какая-то надежда оставалась.

У Маргарет Кастанеды: «В середине декабря 1960 года, изучив специальную литературу, Карлос отправился домой к дону Хуану, но его ученичество по-настоящему началось только в июне следующего года. В течение этих первых шести месяцев Карлос виделся с ним по различным поводам, но всегда в качестве антрополога, а не как ученик».

О природе тех знаний, что он получал от индейца, Кастанеда обмолвился в интервью Рикардо Кастильо: «С каких пор существует это знание?»

– Представление об этом знании очень старо и относится к охотникам и собирателям пищи, которые предшествовали земледельческому обществу. Согласно дону Хуану, брухо никогда не принадлежали обществу, никогда не были вовлечены в его заботы. В различных формах магия практиковалось в мексиканской культуре в течение тысяч лет. Завоевание послужило катализатором, который полностью видоизменил туземный общественный порядок; священники, которые были распорядителями этого порядка, были уничтожены, но этого не произошло с брухо, которые всегда были со странностями. Как я уже сказал тебе, – и это важно, – они никогда не были частью общества».

О своем обучении до 1965 года Карлос писал:

Мое ученичество у дона Хуана началось в июне 1961-го. До этих пор, как бы ни проходили наши встречи, я неизменно воспринимал его с позиции наблюдателя-антрополога. Во время этих первых бесед я втайне делал заметки, чтобы потом с их помощью восстановить по памяти весь разговор. Но когда началось обучение, этот метод оказался малопродуктивным, поскольку разговор всякий раз касался слишком многих вещей, зачастую самых неожиданных. Со временем, после упорных протестов, дон Хуан все же разрешил мне вести записи в открытую. Я хотел вообще все, что можно, фотографировать и записывать на диктофон, но тут уж пришлось отступиться.

Вначале ученичество проходило в Аризоне, а потом, когда дон Хуан перебрался в Мексику – у него в Соноре. Распорядок встреч установился сам собой – я попросту приезжал на несколько дней при каждом удобном случае. Летом 1963 и 1964 гг. мои посещения были особенно частыми и продолжительными. Теперь я вынужден признать, что такой режим был малоэффективным, поскольку уводил меня из-под безраздельного контроля со стороны учителя, а ведь в магии это главное условие успеха. С другой стороны, я думаю, в этом было и определенное преимущество, поскольку я оставался сравнительно свободным, а это, в свою очередь, стимулировало критичность оценки, что было бы невозможно в случае безусловного и всепоглощающего подчинения. В сентябре 1965 г. от дальнейшего обучения я отказался.

Известно, что в 1968 году он вернулся к дону Хуану и продолжил обучение вплоть до 1972, до того, как шаман ушел в иные миры и до того, как он совершил прыжок.