Елена Хотулева - Гравбры на ветру

Весь день Хельга находилась в состоянии неясного полусна. «Неужели это возможно? — думала она, вновь и вновь возвращаясь к тому, что случилось. — Я люблю тебя. Люблю. Но в это невозможно поверить». Иногда, как будто ненадолго придя в себя, она замирала около окна и, глядя на виднеющуюся вдали паутину колючей проволоки, закрывала лицо руками и шептала: «Я впадаю в безумие, я не должна забывать о том, что происходит вокруг… Но…» И, снова вспоминая прошедшую ночь, она мысленно повторяла: «Ты, и только ты. Пусть рушится все вокруг, но я все равно буду любить тебя».

Ближе к вечеру, когда стало приближаться время возвращения Клауса, Хельга ушла в свою комнату и села на кровать. «Только будь сегодня такой же, каким ты был всю прошлую ночь. Оставь мне еще немного этого счастья. Я прошу тебя, останься ко мне прежним», — она прокручивала в голове эти мысли до тех пор, пока не услышала голос Хайделя. А когда она вбежала в холл и, подойдя к нему, поняла, что ничего не изменилось, ей на секунду показалось, что мир закружился у нее перед глазами. «Я люблю тебя и приму любые правила, которые ты прикажешь мне соблюдать», — подумала она и, в ответ на его объятья, прижалась к нему всем телом…

Когда после проведенного вместе ужина они поднялись на второй этаж, Клаус сел в кресло и закурил.

— Присядь здесь, — он показал Хельге на ковер возле своих ног. — Я хочу у тебя кое-что спросить.

Она повиновалась и, опустившись на пол, повернулась вполоборота и посмотрела ему в глаза.

— Ты не боишься, что с моей стороны это все только игра? — спросил Хайдель, утопая в ее взгляде.

— Боюсь.

— Но тем не менее веришь в то, что все это на самом деле?

— Да.

— И ты согласна на эти условия?

— Полностью.

— Учти, что все будет так, как есть. Будет не только вчерашняя ночь, но и тот вечер, который был за день до нее. На это ты тоже согласна? А если я предложу тебе выбор?

Она вопросительно посмотрела на него и промолчала, дожидаясь того, что он скажет дальше. Клаус заметил это и усмехнулся. «Она преуспела в угадывании моих желаний», — подумал он и продолжил:

— Ты останешься здесь работать, но будешь это делать только тогда, когда меня нет дома. Я не буду с тобой встречаться, а уж если мне что-то понадобится, я буду только приказывать тебе это сделать, а ты будешь выполнять. Не более того. Так, как это было в день твоего приезда, но только без страха, потому что в этом случае тебе не будет грозить возвращение в лагерь. Что ты скажешь на это?

Глаза Хельги на несколько секунд приобрели оттенок червонного золота. «Я люблю тебя, — подумала она, — и какие бы ты ни предложил мне условия, я уже не смогу жить по-другому». Она молчала несколько секунд, а потом осторожно дотронулась до его руки и сказала:

— Я была обречена на эту любовь всю свою жизнь. И теперь, когда я… Когда я испытала это… Пожалуйста, пусть остается этот страх, эта постоянная угроза вас потерять, но только… Только не лишайте меня возможности находиться рядом с вами. Я прошу вас.

«Это был только повод услышать то, что мне хотелось, — подумал Клаус, выпивая до дна удовольствие от ее слов. — На самом деле у тебя никогда не будет никакого выбора». И, поднявшись с кресла, он взял ее за руку и заставил встать.

— Тогда успокойся, потому что сегодня ночью страх тебе не понадобится, — сказал он и обнял ее.

Шли недели. Как он и обещал, дальше в их взаимоотношениях все осталось неизменно. Клаус не отменил ни одного своего приказа, и они продолжали общаться по тем же законам. Они проводили вместе и прекрасные вечера, полные любви и взаимопонимания, и ночи, насыщенные страстью и нежностью. Но наряду с этим, когда порой ему вдруг казалось, что Хельга немного меньше стала любить его, или когда у него было просто плохое настроение, он провоцировал ее на ошибку и изводил до тех пор, пока не убеждался, что она, как и прежде, находится полностью в его власти.

Однажды, поздно вернувшись домой, Хайдель сидел в кресле и размышлял над тем, что приближается день его рождения, который — к его великому сожалению — придется отмечать шумной компанией. «Проклятье, — думал он, — все эти людишки, строящие из себя героев… Как они опостылели мне со своими мелочными интересами и грязными делами. Но я должен… Должен звать их в свой дом, делать вид, что мне безумно льстит их внимание… А почему? Только потому, что чем-то я обязан одному, когда-то я был виноват перед другим, а однажды мне может понадобиться третий…» Он закурил сигарету и закрыл глаза. «Придется их пригласить и потратить день моего рождения на эту великую радость общения с ненужными мне людьми», — подумал он и, нажав на звонок, вызвал Хельгу.

— Знаешь, — сказал он, когда, повинуясь его жесту, Хельга села на стул, — завтра у меня будут гости. Этакая свора жаждущих веселья зверей. Так вот. Я не хочу, чтобы они тебя видели. Пусть работает один Антонио — он вполне справится, тем более что ему не привыкать… Вечером я вернусь уже не один, поэтому ты должна будешь находиться в своей комнате. Учти, что все это будет шумно и долго, так что наберись терпения. Да, и вот еще что. Если ты услышишь звонок, то никак на это не реагируй. Просто спокойно сиди у себя, потому что если он все-таки прозвенит, то значит, на него нажал кто-то другой. Вот, собственно, и все. А вечером следующего дня я приеду, и все будет как прежде.

Как и ожидал Хайдель, народу собралось много, все веселились и были пьяны. У него же, напротив, настроение было отвратительное, и чтобы хоть как-то это скрыть, он много пил и делал вид, что неважно себя чувствует. В разгар вечера, когда Клаус, задумавшись, стоял возле окна, к дому подъехал автомобиль. «Интересно, кто бы это еще мог быть?» — раздраженно подумал он и пошел в сторону двери.

К его великому удивлению, через несколько минут на пороге появилась Магда в ослепительно белом манто.

— Клаус, дорогой! — манерно улыбаясь, сказала она и развела руками. — Я не могла пропустить твой день рождения. Поздравляю, поздравляю!

Кисло улыбнувшись, он пошел ей навстречу. «Про тебя-то я и забыл», — зло подумал он и, делая вид, что очень рад ее видеть, крикнул одному из присутствующих:

— Генрих! Твоя сестра приехала!

Магда, принимая его выражение лица за демонстрацию сильных чувств, обняла его и шепнула:

— Я так рада, Клаус. Ты ведь вспоминал обо мне?

Он потащил ее к столу, желая отделаться от навязчивых объятий:

— Позже, Магда, чуть позже, — он отошел в сторону, делая вид, что ищет бутылку.

Застолье продолжилось, и только во втором часу ночи гости стали понемногу расходиться. «Неужели все это сейчас кончится?» — подумал Хайдель и, закрыв дверь за последней парой, пошел наверх, думая только о том, чтобы побыстрее лечь спать. Однако, зайдя в свою комнату, он увидел Магду, стоявшую возле кресла.