Геше Тинлей - ШАМАТХА. Основы тибетской медитации

Рассуждая о том, как мы можем отдать благо другим, мы должны подумать, а возможно ли чем-то поменяться с другими? – Очень даже возможно. Существуют два основных препятствия, которые мешают нам обмениваться местами с другими, направлять на других свое стремление заботиться больше о них, чем о себе. Эти препятствия относятся к философским установкам. Первая из них состоит в том, что мы считаем себя и других абсолютно различными сущностями. Это – первое препятствие, мешающее нам обмениваться местами с другими и заботиться о других больше, чем о себе. Второе препятствие состоит в том, что мы полагаем, будто чужое счастье нас никак не касается. Отсюда можно сделать вывод, что для нас не имеет никакого значения то, что происходит с другими. Вот два основных препятствия.

Как удаляется первое из них? Самое важное в нем – неведение, заблуждение, из-за которого мы считаем, что "Я" существую изначально в абсолютном смысле и «Другой» существует изначально в абсолютном смысле, совершенно отдельно, как, допустим, желтый и синий цвета.

В связи с этим мы немного поговорим о Пустоте. Буддийские философы утверждают, что все заблуждения, если проследить их происхождение, сводятся к неведению. Пожалуйста, обратите внимание, что мы не говорим о каких-то абстрактных фантазиях, мы говорим о том, как возникают наши эмоции в жизни. Поэтому постарайтесь соотнести с собственными чувствами то, о чем я сейчас буду говорить. Так например, если в нас зарождается гнев, когда кто-то заявляет: «Ты глуп», – то тогда у нас возникает чувство твердого, конкретного "Я", которому адресуется удар. Мы чувствуем так, как будто "Я" – это то, что мы можем найти непосредственно в нашем теле. И если потом вас спросят: «А что он тебе, собственно, сказал?» – вы рассерженно ответите: «Он сказал, что Я – собака. Как это может быть?»

Важно уметь различать два понимания собственного "Я". Одно "Я", которое мы называем «условным Я», действительно существует. Второе же "Я" является, по существу, ложной проекцией наших фантазий о своем "Я". Различить эти два "Я" чрезвычайно трудно. Поначалу они смешаны почти неразличимо, как вода и молоко.

То "Я", которое мы ощущаем в себе, когда нас кто-то называет «собакой» и у нас возникает гнев, – отрицается. Это – объект отрицания. Потому что в данном случае мы говорим не о таком "Я", которое производно от психофизических совокупностей, образующих наше существование, а о некотором абсолютном, самосущем "Я", на которое направлен упрек того человека.

Но если мы говорим о каком-то своем абсолютном "Я", то начинаем о нем заботиться, поскольку оно для нас вечное и абсолютное. Мы думаем, что это нечто незыблемое, постоянное, и окружаем его заботой. И когда кто-то пытается обидеть наше такое твердое, постоянное "Я", мы считаем это тоже чем-то твердым и постоянным и ухватываемся за свое ложное представление. В результате такого понимания ситуации, когда кто-нибудь говорит нам грубые слова, у нас возникает гнев, мы сердимся, если же кто-то говорит приятное нам, мы располагаемся к нему: он делает приятно нашему "Я".

Наше неведение подобно царю. Эгоистические установки подобны министрам царя. А все остальные негативные установки подобны армии, солдатам. Мы же с вами являемся рабами этого царства. И с безначальных времен, многие жизни мы не можем добиться свободы, освободиться от этого рабского состояния. А царь, то есть наше цепляние за "Я", и министры посылают солдат, таких, как гнев или ревность, чтобы сделать нас несчастными и убить. Размышляя подобным образом, мы должны уяснить, если мы действительно хотим свободы, то должны освободиться именно из этого царства.

А как это сделать? Перебить всех солдат, одного за другим, очень трудно. Гораздо разумнее уничтожить царя. Если уничтожить царя, то все царство распадется. Индийский мудрец Шантидева говорил по этому поводу, что каким бы громадным и сильным ни казался этот царь, он не имеет основания, поэтому его легко устранить. Неведение не имеет под собой серьезного логического основания, серьезной причины. Что же касается мудрости, постигающей Пустоту, она такое основание имеет.

Итак, неведение характеризуется тем, что оно цепляется за "Я", полагая будто это "Я" имеет врожденное существование, самобытие. А если такое "Я" существует, то оно должно быть либо тождественно совокупностям (санскр. скандхам), из которых мы состоим, либо отдельно от них.

Но давайте посмотрим, где же это "Я". Например, когда наше тело садится, мы говорим: «Я сел». Когда наше тело идет, мы говорим: «Я иду». Когда наш ум думает, мы говорим: «Я думаю».

Если тело – это не "Я", тогда кто же сидит? Наш ум тоже не является этим "Я", но благодаря уму мы имеем мысль: «Я думаю». Давайте все же подумаем, что такое "Я": тело, ум или что-то еще? Мы постоянно говорим: "Я", заботимся об этом "Я", но по-настоящему не знаем, что это такое.

Однако если мы действительно хотим принести пользу своему "Я", мы должны ясно понимать, что это такое. Иначе мы можем скорее принести вред.

Так, если мы хотим починить часы, не зная, что они из себя представляют, то, скорее всего, испортим их окончательно. Когда же мы изучаем Пустоту, то здесь заложена другая опасность. Ее постижение может подтолкнуть нас к нигилистическим воззрениям. Когда мы увидим, что наше тело – это не "Я", сознание – не "Я", никакого "Я" вокруг нас нет, ни над головой у нас, и нигде в другом месте, мы можем сделать вывод, что "Я" не существует вовсе. И такой вывод тоже будет ложным.

Как вы думаете, что такое "Я"?

Итак, неведение базируется на ложном представлении о собственном "Я". Когда же мы начинаем развивать мудрость в своем сознании, то с ее усилением слабее становится ложное представление. Потому что сознание, исполненное мудрости, постигающей Пустоту, и ложное цепляние за "Я", не могут существовать вместе, как свет и темнота. Если возникает свет, темнота исчезает.

Когда мы начинаем осознавать, что не существует нашего "Я" в абсолютном смысле, то соответственно осознается, что не существует и других абсолютных "Я". И поэтому наше внутреннее инстинктивное представление о том, что нужно заботиться именно о своем "Я", тоже исчезает, и нам становится вполне естественно думать о том, что нужно заботиться о других.

Второе препятствие, как я уже говорил, состоит в том, что нам кажется, будто чужие страдания нас не касаются. Для того, чтобы удалить это препятствие, нам нужно вспомнить буддийскую теорию взаимозависимого происхождения. Мы, люди, не являемся независимыми. В очень большой степени мы зависим от других людей, от других групп существ. Все мы зависим друг от друга.

Так, если мы сидим на стуле, и кто-то подпиливает у него ножки, мы можем решить: «Ведь меня-то он не трогает, пускай делает с этим стулом, что хочет». Но, когда ножки будут подпилены, мы упадем. Точно так же кажется, что нет ничего страшного для нас в том, что вредят другому человеку. Однако когда этот вред будет осуществлен, мы увидим, что он распространится и на нас. Поэтому нужно понимать, что мы весьма зависим друг от Друга.