Дмитрий Соколов-Митрич - АнтиГрабовой. Кто «воскрешает» наших мертвых?

М. Шевченко:Скажите — да или нет?

Г. Грабовой:Я объясню, что было. Было то, что если вы хотите…

М. Шевченко:Опять — ни да, ни нет.

Г. Грабовой:Я объясняю. Если я смотрю на расстоянии, контролирую, что происходит с самолетом реально — это считается моим зрением или нет? При стопроцентном…

С. Бунтман:Мы сейчас говорим о человеке.

Г. Грабовой:…Владимир Иванович Судаков опубликовал в свое время материал, что был в том числе расчленен — да, такой был вариант.

М. Шевченко:Я про вас спрашиваю, а не про Судакова Владимира Ивановича. Вы видели или не видели?

Г. Грабовой:Я объясняю. Когда ко мне обратились, я сказал — да, я сделаю управление. После этого человека нашли живым. Это я видел, или кто-то вместо меня видел?

М. Шевченко:Мой вопрос конкретен. На ваших глазах воскрес мертвый человек? А не то, что где-то там мы читали, и милиция зафиксировала, прокуратура зафиксировала. КГБ, Коржаков аж зафиксировал, с которым вы сотрудничали, и так далее — я не знаю, кто зафиксировал, где зафиксировали.

Г. Грабовой:Вопрос не в этом.

М. Шевченко:В этом вопрос.

Г. Грабовой:Есть задача системного воскрешения… у нас есть факты…

М. Шевченко:Рогозин зафиксировал, генерал?

Г. Грабовой:У нас есть факты… во-первых, какое отношение ко мне Рогозин, почему он мой, например?

М. Шевченко:Не ваш. Ну объясните, что не ваш.

С. Бунтман:Не будем уходить.

Г. Грабовой:Мы давайте вернемся к политической программе партии «ДРУГГ». Задача всеобщего воскрешения касается всех, и я предлагаю перевести тематику на то, чтобы люди этим занимались, технологиями вечного развития. Конкретные вопросы я свожу к тому, что нужно научить. Почему я должен смотреть и видеть, или там щупать… ну, давайте, есть средства, где можно двигать руками, например, рядом с человеком, а есть контроль на любом расстоянии любого объекта, в том числе и помощь, включая там технологии научные. Зачем мне делать одно локально, если можно делать все и сразу.

М. Шевченко:То есть я так понял, что вы не видели живое воскрешение.

Г. Грабовой:Почему?

М. Шевченко:Вы видели своими глазами, физическими глазами — вы видели?

Г. Грабовой:А почему вы считаете, если у меня стопроцентный контроль за ситуацией духовным зрением, то это не то же самое, что физическое…

С. Бунтман:Что вы определяете как духовное и физическое зрение?

Г. Грабовой:Ваш вопрос совершенно понятен. Я бы не хотел сводить к частностям, то есть не хотел бы…

М. Шевченко:Это не частности. Это, знаете ли, самое главное.

Г. Грабовой:Давайте так — происходит дефект в каком-то самолете. Зачем мне видеть… мне не нужно…

М. Шевченко:Мы не про самолеты, мы про мертвых, которые воскресают.

С. Бунтман:Я, честно говоря, сейчас скажу очень плохую вещь. Меня в данном случае, в этот данный момент, через год после Беслана, вечное развитие интересует в 158-ю очередь. Может быть, это неправильно, и вы меня сейчас осудите. Меня интересуют конкретные «Матери Беслана», которые обратились к вам абсолютно искренне, рассчитывая на искреннюю от вас помощь. Можно ли помочь матерям Беслана? А не вовлечь их в вечное развитие?

Г. Грабовой:В том-то и дело, что они, если они хотят, например, да… того же воскрешения, и они это делают, то они это должны делать самостоятельно. Это не чья-то работа, не моя, не ваша, это работа каждого конкретного человека, его личной души, его личного сознания. И так далее.

М. Шевченко:А как вы можете передавать другим технологии, которые на ваших глазах и вашими устами не работали? Вы не были свидетелем того, что эти технологии работают? Вы же не отвечаете на вопрос, вы же не говорите, что вы видели воскрешение мертвых.

Г. Грабовой:Почему? Я свидетель, я могу видеть на любом расстоянии. Объясню. Дело в том, что если рассматривать логический фактор управления, вопросы всеобщего воскрешения, будут ли люди видеть своими глазами каждый всеобщее воскрешение… каждый отдельный человек — нет. У меня задача всеобщее воскрешение.

М. Шевченко:Я опять не получил ответа на вопрос, опять я услышал — нет, я не видел живого воскрешения, но духовным зрением… также я могу сказать, что дорогие друзья — у вас сейчас ночь — это благодаря мне, Максиму Шевченко. Я так воздействовал на небесные светила, что у вас настала ночь».

И далее в том же духе еще минут сорок.

Этот эфир стал для меня лишним подтверждением тому, что я понял еще после собственной встречи с Грабовым. В его секте все подвластно только высшим материям, все дается в ощущение только духовному зрению, особенно — ответственность Грабового и результаты его «деятельности». Духовно все, кроме главного, — денег. Деньги абсолютно материальны. Без конкретных бумажных дензнаков, чистых, незамусоленных, со всеми степенями защиты, — доступа в духовный мир Грабового нет и не будет. Но его не будет и за деньги. Потому что мир Грабового — это иллюзия, которая держится на надежде, которая, как известно, живуча.

Главная цель этой книги столь же конкретна, как деньги, которые он зарабатывает на человеческом горе, — добиться наказания для Грабового. Не эфемерных мук совести, а реального наказания. С настоящими железными прутьями в окошке и реальной вонючей баландой. Но если не получится так, то пусть хотя бы благодаря этой книге материальных дензнаков в мошне Грабового станет немного поменьше.

В начале октября мне на мобильный стали звонить женщины из Беслана, побывавшие у Грабового. Не знаю, откуда они узнали мой номер, но предполагаю, что от самих сектантов: в Беслане его не знал никто. Не было дня, чтобы на экране моего телефона не отобразился код «86737». На переговоры в этот месяц у меня ушла треть зарплаты и миллиарды нервных клеток. Женщины упрекали меня в том, что я оклеветал Григория Петровича, спрашивали, сколько мне за это заплатили. Но после двадцати минут бурного выплеска эмоций начинался нормальный разговор. Я объяснял свою позицию, и женщины ее понимали. Они мне объяснили свою, и я ее тоже понимал. Между нами установились напряженные, но все-таки отношения. Одна из побывавших у Грабового женщин даже согласилась официально выступить в газете и объяснить, почему она поверила в воскрешение своих детей. Эту женщину зовут Анета Гадиева. Она потеряла в бесланском теракте свою дочь Алану. Напомню, именно Анета стала первой женщиной из комитета «Матери Беслана», которая поверила в учение Грабового и затем обратила в свою веру еще 11 человек. Мои попытки разубедить ее потерпели крах. Анета Гадиева хочет верить, что ее ребенок воскреснет. Ей так легче жить. До поры до времени.