Римма Карамова - Простейший Завет [Физика любви]

Это называется чувство вины. Я до сих пор могу сказать дочке ужасные слова, например: «Поедешь жить к папе». Я не хочу, чтобы она жила с отцом, мне с ней хорошо. Тем более я не хочу ей сделать больно. Это моя боль, это свою нелюбовь к себе я выплёвываю в эти слова, а дочь тихо плачет, отвернувшись от меня. Казалось бы, здесь меня должно с головой накрыть чувство вины и раскаяния. Но нет, я разбираю на атомы свои эмоции и нахожу ту рану, которая толкает меня делать больно самому дорогому человеку на свете. И только тогда я рассказываю дочери, что заставило меня произнести эти слова, не ожидая, что она меня поймёт. И она понимает. Мой родной человек, которому досталась в матери именно я.

Это вторая сторона медали, у которой первая из сторон – обида. Дуальность этих чувств для меня не сразу стала очевидна. Опыт и анализ дали мне понять, что там, где есть обида, есть чувство вины. Пропорционально, как и вся библейская физика для меня. Человек, который знает, как должно быть снаружи, полагает, что знает и как всё устроено внутри. Хотя тысячи лет ему повторяют: Господь и пути его неисповедимы, он всё ходит по кругу этих знаний, которые к нему как к части божественного и поэтому уникального не имеют никакого отношения.

Людям бы научиться анализировать свои поступки и их последствия, но жизнь по стереотипам и правилам, дающая готовую усреднённую модель поведения, не даёт очухаться, как ты уже становишься виноват. По своей воле. Поэтому и вся прошлая жизнь – сплошные ошибки и разочарования в себе.

Моя личная история с чувством вины так же коротка, как и с обидами. Взрослые по старой схеме пытались поработать в этом направлении, но безуспешно. То ли старались плохо, то ли ученик из меня так себе. А может быть, и у самих взрослых в моём роду с этой установкой не всё так плохо. Римма не помогала бабушке окучивать картошку, хоть той было очень тяжело и всю зиму она ею питалась. Римма прогуливала школу, изобретая всё новые причины туда не ходить. Она периодически не мыла посуду и не жалела уставшую маму, а у папы могла стащить рубль из кармана рабочих штанов. У этой девочки вообще отсутствовала совесть, сколько бы ни старались классный руководитель в школе, бабушка и мама призвать её к стыду.

Однажды маман на меня справедливо наехала, когда на сдачу с рубля за хлеб я купила леденец без спроса. Видимо, за покупку леденца мне уже прилетало или мне не разрешали, а может, просто боялась мамы, раз я не моргнув глазом наврала, что это кассир ошиблась в расчётах со сдачей. Мама отправила меня восстанавливать несуществующую справедливость, и я допоздна шаталась по улицам. Когда я вернулась, меня поставили в угол и долго рассказывали нашей соседке, которая имела неосторожность зайти на чай, какая я сволочь. Сволочь спокойностояла в углу и думала только о том, когда же этот бессмысленный концерт закончится и можно будет поесть перед сном.

Вот он – весь эффект дуальности в одном примере бессовестного ребёнка. Обиды на маму нет, а значит, и чувство вины взять неоткуда. Мама не должна была мне ничего. Я скрыла, а на самом деле не скрыла покупку леденца и получила последствия, которые, конечно же, допускала. Никакой ошибки с моей стороны, только опыт. В следующий раз я так глупо не попадалась. Вывод сделан: энергия потрачена зря, овчинка выделки не стоит. Один леденец, а потерян целый вечер. Ты понимаешь, куда я клоню? Я не оправдываю воровство, я показываю тебе, как может работать мозг без самобичевания. Как можно анализировать ситуацию и оборачивать всё в свою пользу.

Я могла бы обидеться на мать и всю жизнь тратить на покупку леденцов и показательные выступления перед мамой, доказывая, что она была несправедлива ко мне. Можно бессмысленнопредположить, что моя жизнь могла бы сложиться иначе и я бы выросла очень честной и принципиальной, проникшись чувством вины за содеянное в тот вечер. Я бы никогда не взяла чужого и порицала это в остальных. Возможно, я бы стала борцом за мир во всём мире и охрану первозданной природы. Но я стала тем, кто я есть. Эгоистом в глазах многих и пытливым исследователем своих тёмных сторон в глазах собственных. Возможно, в тот вечер я научилась не копаться в мотивах и поступках других, а думать и переживать только собственные эмоции. Плакать (всё же плакать) в углу мне не понравилось, и это научило меня не быть честной со взрослыми, а избегать наказания. Наказывая детей, их не научить благородству; можно лишь вынудить извиняться, культивируя вину, или мотивировать быть изворотливей, чтобы больше не попадаться с поличным. Взяв из любого инцидента только опыт, не умаляя его ценности, называя ошибкой, вы можете развить интуицию до невероятных скоростных реакций на любые жизненные ситуации. Некоторые этому учатся в детстве, кто-то позже, а есть и такие, кто никогда не сможет отдать другим ответственность за их жизнь – им самим и страдать от собственного несовершенства.

В моей жизни потом случались истории гораздо хуже и на первый, и второй взгляд – гораздо страшней. Насилие, жизнь в метро, переломанное лицо. Но именно в детстве я научилась не впадать в истерику от несправедливости, а пришла к анализу, максимально хладнокровному, несмотря на ситуацию в целом.

Сейчас я понимаю, насколько важно было для меня, чтобы мама меня стыдила, а я никак не стыдилась. Именно это мне и развязало язык через тридцать лет, когда я объявила о разводе мужу. Я могла бы ещё годами взвешивать все за и против, виня себя в неблагодарности. Ну как же, ведь это была моя идея переехать во Францию, он потратил столько сил и средств, чтобы её осуществить. Максим женился на мне, хотя не собирался этого делать никогда. И вот развод, удар ему в спину, от «самодуры», которая бесится с жиру, худея на глазах от алкоголя и безделья. Отсутствие совести и её угрызений позволило мне уехать из Парижа, куда я так стремилась, оставив маленькую дочь на её отца, так и не назвав вразумительной причины своего побега. Эта наглость разрешила мне услышать свой голос, который кричал из-под шампанского и рябчиков благополучной жизни о том, в чём не принято себе признаваться. Нагородив семью и дом – полную чашу, я захотела всё разрушить, чтобы начать сначала. Для этого мне нужно было поступить, как я делала, когда была маленькой. Поэтому я снова, как и тогда, выбрала себя.

Если ты вынесла чувство вины из детства, то и покончить с ним можно там же. Но не возвращаясь в больные воспоминания о пытках взрослыми бедного ребёнка, а спокойно переосмыслив свои эмоции. Здесь вернусь к Сократу: «Я знаю, что ничего не знаю». Ты не знаешь, как лучше было бы тебе поступать, и никто не знает, как нужно было себя вести с тобой взрослым. Оставь это незнание в прошлом, и тогда проснётся любопытство к будущему. А значит, уйдут страхи, что тормозят тебя по жизни не меньше, чем вина и обиды. Ведь в основе страхов лежит обычное незнание, простое отсутствие опыта.