Оскар Бернхардт - В Свете Истины. Послание Грааля. Том II

Однако же, у науки до сих пор просто не было другого выхода, кроме как утверждать, что процесс естественного развития человека в конечном счете сводится к происхождению его от животного. В первую очередь имелось в виду обезьяноподобное животное, чья форма лучше всего соответствует форме человеческого тела. Дело в том, что до сих пор наука была не в состоянии заниматься чем бы то ни было, кроме вещественности, но даже в ее узких рамках она имела дело преимущественно с грубой вещественностью, составляющей ничтожно малую часть Творения. Более того, науке известны лишь самые грубые внешние проявления грубой вещественности, то есть и в самом деле исчезающе мало, почти ничего.

Нет сомнения, что сегодняшняя наука наконец-то научилась применять на практике кое-что ценное, все еще не разбираясь, однако же, в его внутренней сути. В результате она вынуждена мириться с использованием целого ряда заимствованных слов, подменяющих подлинное знание. Слова эти обозначают всего лишь временную классификацию, объектом которой является нечто существующее и уже поддающееся использованию — вот только ни о его истинной природе, ни тем более о происхождении ровным счетом ничего неизвестно.

Сущностное же, а Духовное и подавно — превыше всего вещественного. С земной точки зрения можно говорить о продолжении Ввысь, к Истокам Всего Сущего; естественнее, однако же, точка зрения с Высоты, позволяющая говорить о сферах Творения, опередивших вещественность в развитии.

Необходимо обратить внимание на то, что в силу естественного хода развития само собой разумеется, что как все Духовное, так и все Сущностное в определенных случаях нуждается в оболочке, образуемой грубо-вещественным телом. Необходимость эта возникает тогда, когда, подчиняясь Законам Развития, Оно внедряется в грубо-вещественное, становясь там Образующим Фактором и Животворящим Ядром. От раздоров не осталось бы ни следа, если бы удалось наконец соблюсти одно из двух условий: либо вести научные исследования, устремленные Ввысь, то есть выходящие за рамки вещественного, либо суметь взглянуть на события с Высоты, следуя естественному течению процесса развития.

Пришло время сделать хотя бы первый шаг. Необходимо, однако же, соблюдать сугубую осторожность, дабы Духовное Знание, в Котором нет и не может быть ничего нелогичного, не подверглось исподволь уничижению до невежественной фантазии. Необходимо учесть, что к Сущностному и Духовному можно подступиться лишь с помощью ясного, свободного Духа. В отличие от вещественности, ни весы, ни скальпели, ни пробирки здесь не помогут.

Точно так же не помогут ни духовная узость, ни предубежденность — а ведь и то, и другое зачастую пытаются пустить в ход. Сущие в Творении Законы налагают нерушимый, само собой разумеющийся запрет на любые поползновения подобного рода. Каким бы величайшим самомнением ни обладала мелкая человеческая тварь, ей не удастся решительно ничего поделать с Железной, Совершенной Волей своего Творца.

Итак, единственное существенное отличие человека от животного — это его внутренний мир. Расставшись со своим грубо-вещественным телом, животное может возвратиться лишь в Сущностное, в то время как человек возвращается в Духовное, располагающееся гораздо выше.

Нельзя отрицать, что в том или ином отношении человек зачастую способен опуститься до уровня животного. Тем не менее, ему всегда приходится оставаться человеком, ибо он не в состоянии избавиться от Ответственности, вытекающей из его происхождения от Духовного. Животное же происходит лишь от Сущностного, а посему ни в коем случае не может подняться до уровня человека. Человеческое же тело отличается от тела животных лишь по форме. В ходе развития сказалось, однако же, облагораживающее влияние Духа, вселившегося в грубо-вещественное человеческое тело.*

Этого разрыва могло бы и не быть, ибо у всего человечества есть полное право на науку. Она ведь всего лишь пытается сделать Божий Дар Творения понятнее людям. Конкретная деятельность различных отраслей науки состоит в попытках как можно лучше разобраться в Законах Творца, ибо точное знание Этих Законов обеспечит возможность полнее использовать Их на благо человечества.

Все это вместе взятое — не что иное, как желание покориться Божественной Воле.

Как Само Творение, так и Несущие Его Законы Природы, то есть Божьи Законы, чрезвычайно Просты и Ясны в Своем Совершенстве. Из этого естественным образом вытекает, что тот, кто на самом деле познал Их, должен был бы дать Им простое объяснение, не мудрствуя лукаво.

Здесь, однако же, проявляется чувствительная разница между здоровым и нездоровым подходом к делу, перерастающая во все углубляющуюся пропасть между человечеством и теми, кто именует себя приверженцами науки, то есть приверженцами Знания или Истины.

Истине, то есть Подлинному Знанию, соответствует простой и естественный способ изложения. Более того, Истина властно требует этого как естественного следствия. Так вот, Ее «приверженцы» выражаются вовсе не так.

На то есть две причины — точнее говоря, даже три. Они считают, что достойны особого положения, так как приложили особые старания к учебе. Им не очень хотелось бы уяснить себе, что, проходя обучение, они точно так же берут взаймы у готового Творения, как поступает простой земледелец, спокойно наблюдающий за Природой по мере необходимости; не иначе приходится поступать и прочим людям в своей практической деятельности.

Кроме того, в силу самой природы вещей приверженцу науки всегда придется выражаться неясно до тех пор, пока его знания еще далеки от Истины. И только тогда, когда ему удастся и в самом деле постичь Непритворную Истину, сама природа вещей с точно такой же необходимостью подскажет ему простой и естественный способ Ее описания.

Ни для кого не секрет, что набирающиеся ума-разума невежды стремятся быть многоречивее самых сведущих. При этом им непременно приходится прибегать к неясному способу изложения — они просто не могут иначе, ибо перед глазами у них еще нет ни Истины, ни Подлинного Знания.

В-третьих, однако же, существует реальная опасность того, что человеческое общество просто перестало бы обращать внимание на науку, если бы она пожелала предстать перед людьми в Естественном Облачении Истины. В подобном случае люди сочли бы ее «слишком естественной» для того, чтобы придавать ей некую особую ценность.

Однако же, они и не помышляют о том, что именно такой подход единственно верный и что в этом единственное мерило всего Подлинного и Истинного. Сама собой разумеющаяся Естественность — единственный Залог Истины.