Георгий Бреев - Псалмы. Читаем вместе

«Ярость» Бога – это, конечно, выражение условное. Из опыта того же царя Давида мы знаем: «Щедр и Милостив Господь, Долготерпелив и Многомилостив. Не до конца прогневается, ниже во век враждует». Это прекрасно сказано в псалме, который поётся на литургии (102: 8–9).

Пророк не отрицает этого своего опыта, но говорит о том, что не достоин милости Божией, а заслуживает Его ярости, то есть сильнейшего проявления недовольства. Ярость всё сметает на пути – и псалмопевец объясняет это на духовном языке.

Преступник обличён. Дальше обычно следует приговор, за ним – наказание. Царь Давид видит, что никуда не годен перед Господом, и просит, чтобы Бог не наказывал его в гневе – тоже очень сильном чувстве.

Так предваряет пророк молитву – и это уместно.

Мы по себе знаем, как иногда не можем приступить к Господу, обратиться к Нему. Скорбим, переживаем, томимся. И преподобные отцы советовали в подобных случаях: «Ты Божию Матерь попроси! Она умолит Сына, а потом уже подходи к Христу!»

Это правильно. Почему святые – помощники нам? Да потому, что заступаются за нас, даже когда мы Бога прогневили и не смеем глаза поднять на небо – подобно мытарю из евангельской притчи. Он только бил себя в грудь и говорил: «…Боже! будь милостив ко мне грешнику!» (Лк. 18: 13). Так и царь Давид просит: «В гневе Твоём не накажи меня!»

Дальше, собственно, начинается молитва: Помилуй мя, Господи, яко немощен есмь, исцели мя, Господи, яко смятошася кости моя (3). В слове «помилуй» звучит глубокое смирение. Пророк понимает: его природа совершенно не исправлена, заражена пороками. Грех всегда расслабляет человека изнутри. Когда наступает согрешение, у нас начинается немощь: трудно помолиться, прийти в церковь, припасть к священнику в покаянии.

У пророка Давида правильный строй молитвы.

Он открывает: хочу исправиться – и не могу по немощи.

Христос сказал апостолу Павлу: «…сила Моя совершается в немощи» (2 Кор. 12: 9). И у пророка Давида здесь верный подход – как образец для нас, кающихся: «Я немощен, у меня нет дерзновения к Тебе, Боже, не родился спасительный дух покаяния». Это начало раскаяния. А немощен – значит, болен, а если болен – исцели меня, Господи!

Исцеление – это возможность обрести силы, которые Бог всегда даёт человеку. Вспомните прокимен в таинстве Соборования: «Помилуй мя, Господи, яко немощен есмь». Он взят из шестого псалма, который помогает нам строить молитву.

Дальше пророк усугубляет покаяние: яко смятошася кости моя. Кости – это основа нашей телесной природы. Отними их – и во что превратится тело? В бесформенную массу.

В душе Давида – глубокое покаяние и ведение, потому и рождаются у него такие сильные образы. Мне они очень нравятся. Он словно окидывает себя взглядом и видит: нет ничего, за что можно было бы зацепиться, ухватиться, опереться рукой.

И душа моя смятеся зело: и Ты, Господи, доколе? (4).

Сначала пророк говорит о телесном состоянии, а теперь переходит к природе духовной. Древние римляне утверждали: в здоровом теле – здоровый дух. Но если в теле нет никакой крепости – какой в нём дух? Кости смятеся – и душа тоже.

Смятение – это неустойчивость, внутреннее брожение, потеря себя. Душа всё понимает, сознаёт, а собрать себя не может. Чувства, ум, мысли будто расплылись. Как же мы страдаем, когда нас охватит духовное смятение!

И тут в псалме стоит двоеточие – как бы идёт обобщение: и Ты, Господи, доколе? Пророк не видит конца своим страданиям, словно Создатель не слышит его, не хочет помочь. Это момент некой оставленности Богом.

Вспомним, как Христос на Кресте взывает:

«Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил?» (Мф. 27: 46). И у пророка Давида кости – в смятении, душа – в смятении. Из неё вырывается вопль: Обратися, Господи, избави душу мою: спаси мя ради милости Твоея (5).

Как будто Творец отвернулся от него: обратися ! Посмотри, воззри на человека, которому нужно только одно – прекращение этого тягчайшего страдания.

Если Бог обратится, воззрит, – придёт избавление. Не ради заслуг, званий, пророка, а ради Его неизречённой милости. Всегда мы прибегаем именно к ней, зная, что Господь многомилостив и человеколюбив, не хочет смерти грешника. И какой бы подвижнической ни была чья-то жизнь, понимаем: Бог только ради Своей милости приходит на помощь к людям. Непременно приходит! Имя Христа – Иисус, что значит «Иегова (Бог) спасающий».

Когда апостол Пётр тонул, он воззвал ко Христу:

«Господи, спаси меня!» (Мф. 15: 30). Вот и у пророка Давида наступил подобный момент: Яко несть в смерти поминаяй Тебе: во аде же кто исповестся Тебе? (6). Псалмопевец чувствует: его духовные, душевные и телесные силы истощились. Как существо, созданное из персти, он может вот-вот исчезнуть, поэтому обращается к Богу: «Если это произойдёт, то из мёртвых разве можно помолиться тебе?»

Смерть обнимает всю человеческую природу:

язык связан, мысль затухает. Когда душа выходит из тела, она может всё забыть – и только потом настанет пробуждение.

Был один подвижник высокой жизни. Ученики ждали, что после кончины душа его воссияет, пойдёт к небу, – и хотели быть свидетелями этого. А подвижник сказал им: «Вы не знаете, что такое смерть. Человеку требуется огромная концентрация ума, чтобы перейти границу двух миров – и не забыть, кто он. Надо помнить: я иду к Творцу и Богу, и всё, что остаётся позади, мне не нужно».

В Ветхом Завете души умерших всегда попадали в ад (его называли шеол – «место забвения») и находились там в сонном состоянии, ждали пробуждения, всеобщего суда. В аду нет Бога, в нём присутствуют злые силы и человеческие души, которым Господь не был нужен на земле: эти люди считали, что Ему незачем верить, слушаться, подчиняться.

А христиане, хоть самым малым образом связавшие свою жизнь с верой, с именем Божиим, имеют надёжное обещание Спасителя: «…верующий в Меня, если и умрёт, оживёт» (Ин. 11: 25). Будет иметь «жизнь вечную» (Ин. 6: 40).

В шестом псалме – очень полезное напоминание для нас: торопись, человек, пока ты ещё жив! Не откладывай покаяния до последней минуты! А это часто бывает. Приходят в храм люди, просят причастить больного. Но, оказывается, он уже лежит без сознания. И как теперь быть? Приезжает к нему священник, пытается найти минуту, когда тот придёт в себя, чтобы спросить о желании покаяться, причаститься. И не всегда это получается.

Утрудихся воздыханием моим, измыю на всяку нощь ложе мое, слезами моими постелю мою омочу (7). Здесь объясняется, что пророк приносит покаяние не только словом, но и делом. Мытарь из евангельской притчи очистился от грехов одним искренним осуждением себя, биением в грудь, а царь Давид утрудихся воздыханием – постоянным и, вероятно, длительным: каждую ночь его постель была залита слезами.