Антоний Храповицкий - Собрание сочинений. Том I

Итак, автор, предоставленный сам себе, путается хуже, чем при списывании с немцев и евреев, которых он все-таки переводить толком не сумел, а уж согласовать-то и вовсе не умеет и не заботится о том, чтобы не противоречить себе самому на каждом шагу, переписывая с различных ученых отрицательного направления их хронологические даты. Об этом скажем еще несколько слов. Протестантский библейский псевдорационализм, или, вернее, нигилизм, группируется в настоящее время около теории Вельгаузена и Штаде, которые, применяя к составу Библии пресловутую эволюцию религиозных идей, совершенно произвольно определяют в зависимости от последней и самую хронологию библейских книг. Чтобы разрушить учение о боговдохновенности Библии и представить ее плодом постепенного религиозного развития еврейского народа, библейские нигилисты выдумывают, будто бы евреи долгое время были многобожниками и чтили богов своих и чужих, потом их народная исключительность, обусловленная историческими случайностями, заставила их вождей прикреплять религиозную жизнь народа к своему провинциальному Божеству Иегове, а затем, ко временам пророка Ионы, выработалась постепенно мысль о том, что Иегова есть единый Бог всей вселенной. Священные книги иудеев, составленные в разные эпохи их духовного развития, вмещали в себе все степени последнего, но при Ездре они подвергались тщательной переработке и дополнению. Все, что есть возвышенного и всемирного в Ветхом Завете, составлено уже после Вавилонского плена, из которого вышли только лучшие, передовые слои народности, а прочие ее элементы слились с восточными варварами. Теория эта ничего за собой не имеет, кроме привидений дарвинизма. У нее нет возможности ссылаться на общепризнанность какой-либо книги, на отсутствие ее в каноне (как это делают критики Нового Завета), потому что у нас нет ни одного библейского манускрипта дохристианской эпохи, а древнейшие рукописи Ветхого Завета суть греческие четвертого века. Однако это библейских нигилистов не стесняет. Они преспокойно кромсают Библию на куски, кусочки и даже отдельные стихи и все части ее, не подходящие под их эволюционную точку зрения, относят к эпохе Ездры или даже после Маккавеев. Так, они единодушно относят сюда книгу Второзакония, половину книги пророка Исайи, множество псалмов и вообще почти все учительные книги. Им дела нет и до того, что Самаряне, прекратившие сношения с иудеями еще задолго до плена, имеют у себя Пятикнижие со Второзаконием, а прочих книг Ветхого Завета не имеют. Да им и вообще нет дела до правды, до научной правды, прибавил бы я, если бы за этим словом в последнее время не приходилось каждый раз подозревать желания прикрыть наглую ложь.

И вот из этого мутного источника почерпает свое учение князь Трубецкой, проводящий в своей книге все эти нелепые взгляды на Библию. Но он, как мы сказали, не сообразил того, что ведь его ученые руководители единодушны только в отрицании, только в яром противлении божественной Библии, а заменяя ее своими произвольными измышлениями, они построяют эти последние каждый по-своему, так что едва ли не любую главу любого пророка один немец относит ко временам Ездры, другой на сто лет позже, а третий ко времени Маккавеев. Наш автор не постеснялся списывать и то, и другое, и третье и таким образом рекламирует себя не только Лондоном и Парижем, но и Берлином, и Франкфуртом, и Саксон-Веймар-Эйзенахом и проч., и проч. После совершенно произвольных заявлений о подлинности перевода Ветхого Завета с еврейского языка на греческий (причем автор считает и книгу Иисуса, сына Сирахова, частью еврейского канона Библии) автор говорит, что книга Даниила не могла быть переведена ранее Маккавейского периода, ибо она в это время только написана; а далее автор списывает уже у другого немца, что книга Даниила составлена в конце Вавилонского плена. Эту главу он списывает у Шюрера. Не знаю, далее, у кого автор списал мысль о том, что псалмы собраны при освящении второго храма, но в другом месте он относит древнейший Давидов псалом второй уже к Маккавейской эпохе, а затем у него за псалом сходит 27-я глава пророка Исайи, которого он в листке опечаток даже забыл назвать «второисаией», что делают по отношению к этой главе все его отрицательные руководители. Еще менее похвалят они в своем большинстве нашего автора за то, что он написал (конечно, списал) следующее: «Еще до падения Иерусалима, в 621 г., при благочестивом царе Иосии священник Хелкия «нашел» (зачем эти кавычки, князь? Вы хотите дать понять, что он составил, а не нашел?) книгу закона (Второзаконие)». Нет, князь, уж врать – так врать. Если Второзаконие, содержащее наиболее возвышенное учение Ветхого Завета, написано до плена, то вся теория библейской эволюции падает. А почему вы думаете, что Хелкия нашел Второзаконие, а не Числа, не Руфь и другие?

Впрочем, мы теряем терпение продолжать. Трудно было читать эту странную книгу, но писать о ней еще противнее. Будем теперь выражаться конспективно о дальнейших вопиющих самопротиворечиях автора, зависящих от списывания с разных книг без согласования.

У автора послепленное состояние еврейской теократии представляется то формалистическим и бездушным, в противовес временам прежнего пророческого вдохновения, хотя, по мнению автора, именно в это время жили авторы Исайи, Даниила, Псалтири, всех книг Соломоновых и т. д., то, напротив, исполнением нравственного подъема духа и религиозного энтузиазма. То в изречении Ветхого Завета о Слове Господа (автор этих изречений совершенно не знает, а потому в одном месте с изумительною бесцеремонностью говорит, что ему и знать не надо 138) он находит «указание на живую личность, на конкретное личное откровение Ягве», то говорит, что в Ветхом Завете нет учения о Слове как личности, особенно как личности универсальной, хотя «в религии Израиля не было основания для всемирного мессианизма». Подобное ничем не примиренное колебание между двумя противоположными взглядами на еврейство проходит через всю книгу автора, оно не оставляет его и при суждениях о современниках Иисуса Христа. То они настолько подготовлены к принятию евангельской проповеди, что «после реформ Ездры» народ нередко зовет Его (Бога) тем именем, которое мы постоянно слышим в устах Христа: Отец наш Небесный (ссылка на Дальмана) 139, то мы не найдем среди них ни одного представления о Мессии, которое бы соответствовало христианскому идеалу. Сам Креститель в смущении (откуда вы взяли это слово? Кто вам дал право его вставлять?) спрашивал Иисуса, тот ли Он, Которому надлежит прийти и т. д. Эх, князь, не знаете вы ни Ветхого Завета, ни даже Симеона Богоприимца, ни Захарии священника и его пророчества о Предтече, ни песни Елизаветы и Приснодевы, ни даже надежд Самарянки.