Н Воейков - Церковь, Русь, и Рим

Государи наши жили и руководствовались теми же идеалами Православия, что и глубоко верующий их народ, с древних лет прежде всего искавший Правды Божьей на земле. Особенно ощущалось это духовное единение в дни тяжких испытаний для России, когда, минуя всякое вредное средостение, русский царь имел возможность непосредственно соприкасаться с народом. Способствовали этому, столь ценному контакту, и походы, в которых царь не раз принимал участие вместе с войсками. Ведь в солдатских массах жил тот же дух, что в народе.

Наш великий Суворов, давший девяносто сражений и выигравший все девяносто, многими своими успехами обязан был правильному пониманию этого духа. Живя душа в душу с солдатами (что прочие генералы считали чудачеством), Суворов лучше других своих современников понял и оценил те несравнимые ни с какими другими народами качества русского воина. Гениальный полководец, победам которого завидовал сам Наполеон, был прежде всего ревностным и искренним верующим. Все его заветы и лозунги, столь родные для русского воинства, были проникнуты горячей верой. Глубокий смысл Суворовской "науки побеждать" кроется, например, в кличе его: "Мы русские — с нами Бог!", столь отличном по смыслу от казенного немецкого: "Готт мит унс!"; "Без молитвы ружья не заряжать, ничего не начинать, за все прежде благодарить Бога", — вот чем побеждал Суворов, и солдаты, обожавшие такого начальника, подлинно преображались в древних "богатырей" и с ним творили чудеса, наперекор всем штабным регламентам.

В отличие от многих европейских войск, христолюбивое воинство русское, воспитанное Суворовым, славилось также своим милосердием к гражданскому населению вражеских стран, своим добродушием и отзывчивостью. В этих редких качествах своих солдат смог лично убедиться Александр I, многократно живший среди них. Ему же дано было пережить в Москве—сердце России — несравненные минуты, когда в самый критический момент, перед наступающим на столицу Наполеоном, все население, от вельможи до простолюдина, восторженно предоставило себя и свое имущество царю для спасения отечества. Так началась Отечественная война, возведшая Российскую империю на первое место в освобожденной ее самопожертвованностью Европе.

Из всех стран, воевавших с Наполеоном, Россия понесла наибольшие потери людьми, и имуществом, и пожаром Москвы. Нашествие "двунадесяти языков" не пощадило даже церкви. Кроме бессовестного грабежа храмов и монастырей, армия императора, который с презрением говорил о русских, как о "варварах и скифах", варварски отнеслась к русским святыням: по приказанию Наполеона, с колокольни Ивана Великого был снят крест, Кремль подготовлен к взрыву, а многие церкви стали конюшнями (между прочим, и Успенский собор!).

Следует по этому поводу заметить, что, в отличие от русского царя, Наполеон — повелитель западного мира — меньше всего интересовался духовными вопросами. Выдвинувшись в революционной Франции благодаря своим талантам, только что казнившей благочестивого короля Людовика XVI, ген. Бонапарт был духовно близок к цареубийцам. Он разделял их атеистические идеи, разносимые по Европе войсками, вверенными его команде. Не забудем, что среди корифеев Конвента находились и такие ренегаты из латинского духовенства, как еп. Талейран, с которым так сблизился Наполеон, иезуит Серутти, монах-сулпцианец Фушэ—долголетний наполеоновский министр полиции и др. Оставаясь в душе сыном революции, став императором, Наполеон, по чисто политическим соображениям, приказал папе себя короновать в Нотр-Дам, в подражание Карлу Великому. Это не помешало ему цинично заявлять впоследствии: "Став католиком, я выиграл в Вандее; став мусульманином, я завладел Египтом, а если бы я царствовал над евреями, то я бы отстроил заново храм Соломона".

Император Запада, продержавший римского папу в унизительном заточении и вызвавший новое разделение в Латинской церкви, созвал в Париже в феврале 1807 г. "великий синедрион", впервые (о котором мы знаем) за 15 веков, из виднейших еврейских законоучителей, рассчитывая благодаря этому приобрести влияние на мировое еврейство (Chateaubriand. "Memoires d'Outre-Tombe", т. Ill, с. 143).

Победитель его — Александр I, какие бы ни были его недостатки как человека, отнесся к побежденному и его государству с рыцарским благородством. Благодаря ему Франция избежала расчленения. Встреченный в Париже как избавитель, русский царь приказал своим войскам не только не обижать населения, но и довольствоваться походной кухней 146 146 Напомним, что русские войска, взявшие при Елизавете Берлин, так же относились к побежденным. . Тут же, в центре Парижа, пораженные короли и союзные принцы с изумлением присутствовали при необыкновенном для них зрелище: могущественный царь после парада своих победоносных войск горячо молился вместе с солдатами на молебне, а затем, подойдя ко кресту, он поцеловал руку скромного священнослужителя — полкового священника.

Как известно, не в пример алчным и мстительным союзникам — немцам и австрийцам, грабившим и всячески унижавшим французов, русское войско до самого конца оккупации поражало всех своей дисциплиной, добротой и сердечностью к недавним страшным разорителям первопрестольной столицы.

Кроме того, Александр I стал единственным заступником перед Европой за семью Бонапарта, выхлопотав пенсию ее членам, а Наполеону предложив достойное убежище в России. Ему же, несмотря на резкую оппозицию всех государей и самого Талейрана, Наполеон был обязан своей почетной и незаслуженно милостивой ссылкой на остров Эльбу. Такова была политика, поражающая нас своим великодушием, имп. Александра Павловича Благословенного.

Не довольствуясь, однако, умиротворением столь обязанной ему Европы, Александр I пожелал закрепить еще этот мир навеки. Какие бы ни были влияния на русского государя, ставшего кумиром Европы и арбитром ее судеб, в душе он оставался тем же глубоко верующим христианином, какового воспитали Павел Петрович и его мудрый наставник — Московский митрополит Платон (Левшин, t 1814 г.). Государь счел своим долгом утвердить мир в Европе единственно верным путем — по-христиански. Свидетель чудесного избавления России от гибели; свидетель стольких жертв, бестрепетно понесенных его народом; свидетель глубокой веры своих солдат, вдохновлявшей их на бессмертные подвиги, государь решил, что мир на земле возможно установить лишь с Божьего благословения.

Так, недавно вовлеченная Петром I в европейскую политику, Российская империя — духовная наследница Византийских традиций — в начале XIX в. дошла до принципа христианизации международных отношений. Другими словами, через Александра I впервые Западная Европа соприкоснулась с православным мировоззрением на организацию общества, ищущим, прежде всего, правды Божьей.