Александр Вознесенский - Николай Чудотворец: Полная история жизни, чудес и святости

В то же время другой тарский мещанин, Михайло Носков, по обещанию и в благодарность за исцеление от образа, устроил на него ризу медную. До этого обещания он по временам подвергался припадкам умопомешательства; но лишь только он дал обещание устроить на икону святителя Николая эту ризу, припадки его прекратились и более никогда не повторялись.

Об этих трех исцелениях, совершившихся через Можайскую икону Святителя Николая, знают и рассказывают многие как в Самсоновой, так и в Таре доселе.

После таких чудес жители Тары и соседних селений стали уже не только приходить и приезжать в Самсонову для богомолья перед Можайской иконой великого Угодника Божия Николая, но и носить ее по домам своим, начали чаще делать приклады к ней деньгами, серебром (привесками в виде ножек, ручек, головок, глазок и пр.), свечами и другими вещами. На эти пожертвования, вместе с прежде заведенными венцом и цепью и некоторой частью собственных денег, последний владелец иконы и первый староста недавно выстроенной ради нее церкви, крестьянин Иван Михайлович Самсонов, устроил на нее в Москве новую серебряную ризу, а купец тарский Казаринов ризу эту вызолотил на собственный счет.

Вид города Тара. Гравюра XVIII

Таким же образом, жертвами от почитателей и свидетелей чудес иконы Угодника, была создана и церковь для нее. Когда построенная в 1775 году для нее часовенька совсем уж обветшала и богато украшенную икону стало в ней держать нельзя, глава крестьян Самсоновых, названный Иван Михайлович, срубил для нее при своем доме пятистенную теплую клеть. Поступил он так, по общему признанию его односельчан, по своей простоте и неведению, а вовсе не из корысти. Начальство духовное однако не могло позволить того, чтобы образ, своей славой превратившийся в общую святыню, находился в частном доме. В 1844 году по его представлению губернский Тобольский суд постановил, чтобы жители Самсоновой или возобновили для образа старую общественную часовню, или перенесли образ в какую-нибудь из церквей ближайших сел, лучше всего в ту, к которой сама Самсонова была приходом – в тарскую Казанской Божией Матери. Епархиальное начальство однако смягчило этот суровый приговор и позволило Самсонову самому построить новую часовню, только отдельно от дома, или решило перенести ее в тарский собор. Когда окрестному населению сделалось известным это дело о перемещении чудотворной иконы, оно решило лучше всего построить в честь Угодника новую церковь. В первый следовавший затем летний праздник св. Николаю было собрано для этого 250 руб. по подписке. Дальнейшие заботы по сбору пожертвований и устроению церкви были возложены на старосту Казанской тарской церкви, Заливина, и на тарского стряпчего, Семена Ивановича Сененка. Последний с радостью принял на себя это поручение, потому что он сам видел чудесное действие образа св. Николая над одной из своих дочерей, совершенно исцелившейся от болезни ног после молебна пред этой чудотворной иконой. На обнародованное приглашение о пожертвовании денежная и вещественная помощь потекла от почитателей святого Чудотворца отовсюду, можно сказать – со всех концов России, но преимущественно от купечества Сибири. Благодаря ей в 1850 году можно было сделать закладку церкви, а чрез два года – в 1852-м – она была уже освящена во имя святителя и чудотворца Николая. Местный бытописатель, из повествования которого мы берем все эти сведения, в восторге от этого события. «Таким образом, – говорит он, – содействием великого Угодника Божия, сверх всякого ожидания, в деревне Самсоновой явилась в самое короткое время церковь, и не какая-нибудь простая, сельская, но благолепная, на каменном фундаменте, с зелеными главами и зеленой же железной крышей, с изящным, со вкусом устроенным иконостасом, с иконами живописи академика Шолудкова (учителя Тобольской гимназии), едва ли не лучшей в целой епархии, с дорогой, изящной работы утварью и ризницей».

В этой-то церкви и поставлена теперь чудотворная икона для более свободного доступа к ней богомольцев. Среднего, даже большого размера (67,5 х 52 см), сделанная на кипарисной доске, она помещается здесь за правым клиросом, в особом резном и золоченом киоте, в указанной своей серебряной и вызолоченной ризе. Благодать Божия продолжает изливаться от нее и поныне: о том свидетельствуют, между прочим, продолжающие умножаться указанные серебряные привески к иконе.

Из рассказов о других чудесах от святого образа мы можем привести еще два, записанных так же, как и предыдущие, местными жителями. Неизвестно, сколько именно лет спустя после трех описанных событий, – только тогда еще, когда святая икона стояла в часовне, вот что еще случилось: во время одного молебствия в честь Святителя Николая стоявший подле часовни приезжий крестьянин Петр Мокшеев грубо выругался. Вдруг голова его повернулась назад так, что лицо оборотилось к спине. Раскаявшийся крестьянин 3 года приезжал молиться Святителю Николаю перед его Можайской иконой. В эти три года покаяния лицо Мокшеева постепенно обращалось на свое место, но на четвертый год он умер, причем лицо его стояло над правым плечом.

Еще недавно произошло событие, о котором рассказывают жители Тары и Иван Михайлов Семенов. Одна ишимская девица, долго страдавшая глазами, приехала в Самсонову помолиться многочтимой иконе святителя Николая. Помолившись, она с верой и благоговением помазала свои больные глаза деревянным маслом из лампадки, висевшей пред св. иконою, и болезнь ее немедленно миновала; она тотчас прозрела совершенно.

Эти примеры, когда казак Ипат Попов и крестьянин Димитрий Самсонов уносили с собой с родины образа великого Святителя, ясно показывают нам, под чей покров они отдавали себя и весь тот край, владетелями которого они становились. В свою очередь, благодать чудотворений, ниспосланная свыше на эти знаменные образа первых русских колонистов Сибири, красноречиво говорит о том, как принял Святитель это человеческое доверие к себе. Свидетели веры переселенцев в Святителя, низведшей небесную благодать на их иконы, – эти чудеса от прославившихся икон являются самым наглядным доказательством заступничества Угодника пред Господом за новый край и благоволения к нему такого же, какое Чудотворец искони являл древней господствующей его половине – Великой Европейской Руси.

3. Еще очевиднее обнаруживается высшее небесное попечение Святителя об этой новой половине нашего отечества в истории третьей чудотворной иконы Угодника, что в селе Семилужном, в 30 верстах от города Томска (по дороге в Иркутск). Первоначальное происхождение этого образа, до прославления его в 1702 году, неизвестно. Может быть, он также был вынесен мирным поселением из великой России. За это говорят уже сохранившиеся до нас сведения о нем, что он принадлежал сначала крестьянину Крестинину, жившему в деревне также Крестининой. Очевидно, подобно Ипату Попову и Самсонову, предок Крестининых оставил после себя целый род свой, населивший деревню его имени, и этот образ был у них родовой святыней. Иные однако были отношения Святителя с этим родом. Потомки Крестинина не сохранили у себя благочестия и преданности предков Святителю, и Святитель поэтому не благодеяния, а гнев свой чудесно излил на них, благодеяния же свои перенес на других людей в другое место. Всеми своими сведениями об этой дальнейшей судьбе образа мы обязаны преданию сибирскому, сохранившемуся до нас в рукописи под заглавием: «Сказание о явлении образа Святителя Христова, Николая Чудотворца, града Томска в веси Семилужной, еже бысть в лето от P. X. 1702». Содержание этого сказания составляют пять чудес от этого образа. Из них первое передает собственно всю чудесную историю образа, обстоятельства его прославления и чествования, и составляет целую половину всего сказания; и только последние четыре чуда рассказывают об одних дивных знамениях от этого образа частного характера. Для нас важно прежде всего первое чудо, и поэтому мы изложим его почти в дословной передаче.