Коллектив авторов Религия - Дары волхвов

И Тебе Самой оружие пройдет душу (Лк. 2, 35), — продолжал Симеон, обращаясь к Пресвятой Деве. Оружием или мечом, проходящим душу, по изъяснению святителя Амфилохия Иконийского, названы здесь бесчисленные и безотрадные помышления, рассекающие и поражающие душу и сердце, и пременившиеся в радость и веселие только после воскресения. Как глубоко проникло впоследствии это оружие в сердце Богоматери! Всякий раз, когда святые писатели желают изобразить горькую печаль, они представляют мать, скорбящую о детях своих. Но можно ли сравнивать обыкновенных матерей с Божией Матерью? Она любила Сына Своего и Бога так, как может любить Она одна, и там, в тайнике чистого сердца Своего, слагала все, касающееся Его (см.: Лк. 2, 19, 51). С благоговейной радостью Она видела торжество учения и чудес Сына Своего, но по свойству материнской любви особенно живо и глубоко сочувствовала страданиям Его. Разнообразны, продолжительны и велики были скорби Ее о Божественном Сыне, облекшемся в человеческие немощи, когда Она видела Его то в изнурении от подвигов, то в пререкании у народа, то в опасности от врагов. Хотя и во время земной жизни Господа Богоматерь неоднократно уязвлялась сердцем при виде страданий Сына Своего, но окончательно разрешил загадку пророчества Симеона тот день плачевный, и ужасный, и вместе спасительный, когда Она стояла на Голгофе у Креста Христова (см.: Ин. 19, 25). Не было Ее ни на горе Фаворской, при преображении Господа, не было при славном входе в Иерусалим, но здесь — у Креста — Она была, и какое сердце может прочувствовать всю глубину скорби Ее сердца? Терние венца Иисуса, гвозди распятия Его, копие прободения Его, Его раны, Его болезненный вопль, Его умирающий взор, вот, по выражению святителя Филарета Московского, те оружия, которыми Матернее сердце Ее пронзено было столь же беспримерно глубоко, сколь совершенна была любовь Ее и беспримерна непорочность. Все, что претерпел на Кресте Спаситель, все это видела у подножия Креста Матерь Его и болезненно перечувствовала в сердце Своем. Но там же, где особенно сильно будет поражено сердце Богоматери, то есть у Креста Христова, по вещанию Симеона, откроются помышления многих сердец, потому что крест, воздвигнутый на Голгофе, послужит для одних соблазном, для других безумием, для самих же призванных несомнительным явлением Божией силы и премудрости (ср.: 1 Кор. 1, 23–24).

Вместе с праведным Симеоном удостоилась сретить Иисуса Христа в храме и пророчица Анна. Она происходила из колена Асирова и была дочь Фануила, человека известного, иначе он не был бы назван в Евангелии. Лишившись мужа после семилетнего супружества, она не отходила от храма и вела строговоздержную жизнь: пост и молитва были денно-нощным занятием ее. В ней представляется высокий пример истинной вдовицы, служительницы Божией, достойной всякого уважения, по заповеди святого апостола (см.: 1 Тим. 5, 3, 5). Дожив до глубокой старости, Анна, подобно Симеону, чаяла утешения Израилева, а посему, внимательная к явлениям мира духовного, присоединила свой старческий голос к славословию Богоприимца и, подошедши, прославляла Господа. Благовестие свое она не ограничила стенами храма: проникнутая радостным восторгом, она, по выражению святого евангелиста, говорила о Христе всем, чаявшим избавления в Иерусалиме, то есть всем благочестивым людям, ожидавшим скорого пришествия Спасителя. Замечание святого евангелиста показывает, с какой осторожностью передавала весть о Христе эта старица, умудренная опытом благочестивой жизни. Сам Бог открывал великую тайну благочестия (1 Тим. 3, 16) с великой постепенностью, потому что преждевременное распространение молвы о рождении Спасителя могло угрожать опасностью как Матери, так и Младенцу. Люди, до сего времени знавшие тайну, были лица или вовсе неизвестные, например вифлеемские пастыри, или же совершенно известные, отличавшиеся особенным благочестием. В устах первых молва не могла возбудить общего внимания, а последние умели действовать с осторожностью, передавая далее необычайную весть тогда только, когда были уверены, что она будет принята с верой и не послужит во вред.

Совершив в храме все, что постановлено было законом Моисеевым для очищения матери, представления Господу и выкупа первенца, Иосиф и Мария решились возвратиться опять в Галилею, в малоизвестный и тихий Назарет.

Родившемуся Христу поклонились не пастыри только вифлеемские, верные чада Израиля, среди которого по обетованиям и пророчествам вочеловечился Сын Божий, но и «начаток языков», по выражению Святой Церкви, волхвы, в предзнаменование того, что и язычники также будут призваны в благодатное Царство Христово.

В повествовании святого евангелиста Матфея сказано, что волхвы пришли с востока, но из какой страны, на это нет прямого указания. Посему мнения об отечестве их разделились: производили их из Аравии, Халдеи, Эфиопии и Персии. Последнее мнение принято знаменитейшими отцами Церкви, как например, святителями Иоанном Златоустом и Василием Великим. Оно вошло и в богослужебные книги, в которых волхвы называются не только «восточными царями», «звездо-блюстителями», «звездосмотрителями», «звездословцами», но и пришедшими «от Персиды», «персидскими царями». В Персии еще со времен Даниила было известно под именем волхвов особое ученое сословие. Этот пророк, снискавший уважение персидского царя своей мудростью и прозорливостью, был поставлен правителем всего царства и князем волхвов. Он также получил от Бога откровение, определявшее время пришествия Мессии семидесятью седминами лет, начиная от указа царского о восстановлении Иерусалима. Без сомнения, волхвы немало слышали как от старейшины своего, так и от прочих пленных иудеев, об ожидаемом Мессии. He оставалось им не известным и еще более древнее пророчество Валаама о звезде, имевшей воссиять от Иакова (Чис. 24, 17).

Это ожидание Спасителя, и именно из Иудеи, переходило между восточными мудрецами из рода в род и сделалось особенно сильным около времени Рождества Христова, указанного в седминах Даниила. Увидев появление чудной звезды, волхвы, естественно, могли себе представить, что она означает рождение того необыкновенного Царя, Которого ожидают иудеи. Но это простое гадание их получило ясность и определенность от непосредственного внушения и откровения Божия, как и замечает святитель Иоанн Златоуст: «Достойно исследования то, откуда волхвам пришла мысль идти и кто их побудил к тому? Мне кажется, что это было делом не одной звезды, но Сам Бог подвиг их сердце. Но скажешь, — продолжает святой отец, — почему не всем волхвам открыл это? Потому что не все поверили бы, а сии были готовее других». Древнее предание, называя трех волхвов, поклонившихся Христу, именами Мельхиора, Гаспара и Валтасара, говорит, что они были люди знатные и богатые.