Коллектив авторов Религия - Дары волхвов

Ибо мы видели звезду Его на востоке (Мф. 2, 1) Выражение «на востоке» также спорное и требует объяснения. Некоторые думают, что это выражение означает «при восхождении», другие возражают на том основании, что тогда по-гречески стояло бы «при восхождении ее». Это возражение не сильно. Говоря «при восхождении», волхвы указывают не только на то, что видели, как эта звезда восходила или восходит, но — косвенно — и на самое время ее появления. Они видели звезду в самом начале, когда она только что восходила или взошла. Гораздо более трудный вопрос о том, каким образом волхвы узнали по звезде, что родился именно Царь, и притом Царь Иудейский. Тут мы можем рассуждать только о вероятностях, причем должны несколько отрешиться от современных представлений о звездном небе и войти, насколько это возможно, в самую психологию волхвов. Современному человеку, привыкшему, вследствие успехов астрономии, смотреть на звездное небо иначе, чем смотрели на него древние, может казаться, что небесный свод усеян письменами, которых не мог еще прочитать и объяснить ни один человек. Тут какой-то особый язык, язык звезд. Тут какие-то особенные письменные знаки, которые гораздо мудренее всяких египетских иероглифов. Эти письмена, видимые нами на небесном своде, не слиты между собою. За исключением только Млечного пути, где звезды только кажутся слитыми и представляют для нашего взора почти сплошную туманность, ни одна более близкая к нам звездочка не загораживает другой, не сливается с нею. Этого не могло бы быть, если бы в звездном мире царил хаос. Таким образом, и нам звезды могут говорить о порядке, в котором они движутся по велению и уставу Вседержителя.

Но древние могли читать то, что написано на звездах, иначе, чем мы. Для их взора небесный свод был не совокупностью многих, отстоящих один от другого на далекое расстояние, миров, а рядом блестящих точек, с движениями которых так или иначе сообразовалась наша земная жизнь. Находились люди, которые посвящали себя изучению этих блестящих точек и по ним старались предсказать судьбу отдельных людей, народов и царств. Небесное знание, таким образом, не было научным, но служило больше практическим и земным целям. Однако, дело не обходилось и без науки. Счет звезд, их распределение по созвездиям, сравнение одних звезд с другими, изучение их движений — всем этим мы обязаны древним и преимущественно арабским астрологам. Звезда, которая явилась волхвам, была замечена на небе только ими и, может быть, немногими другими людьми, интересовавшимися небесными явлениями. В то время как волхвы волновались вследствие необычайного, усмотренного ими, небесного явления, тысячи и миллионы других людей в это время не замечали на небе ничего особенного, потому что звезда, во всяком случае, была не настолько велика, чтобы привлекать к себе взоры не знающих астрологии. Даже в то время, когда астрология перешла в астрономию и сделалась наукой, звезду увидел едва ли не один только Кеплер и описал ее, а многие другие отнеслись, может быть, к этому явлению равнодушно. Необыкновенная звезда должна была, по понятиям волхвов, предвещать и необыкновенное событие. Если она явилась года за два до Рождества Христова, то волхвы могли переговариваться о ней между собой, и, может быть, сталкиваясь в это время с иудеями, рассеянными тогда по всему миру, узнали от них, что в Иерусалиме ожидают Великого Царя, и отправились туда, чтобы поклониться Ему (Мф. 2, 2).

Слово «поклониться» имеет на греческом почти всегда одинаковое значение — падать ниц на землю и кланяться кому-либо. Здесь встречается указание на чисто восточные, и притом только языческие, обычаи. Иудеи, помня вторую заповедь, не кланялись земным владыкам, а только Богу. Иудейский писатель Филон объясняет это древним обычаем. Поклонение людям вызывало протесты (см.: Деян. 10, 26; Откр. 19, 10). У язычников было иначе. У них, по словам Геродота, «вместо приветствия других целуют их в уста, если же другой будет немного похуже, то целуют его в щеки; а если кто-нибудь много меньше другого, то поклоняется ему, припадая». Словом «поклоняться» обозначалось, таким образом, почтение со стороны низшего лица высшему; и это же слово означает и поклонение богам или Богу. Но говоря о своем намерении поклониться Христу, волхвы едва ли представляли Его как Бога; несомненно только, что они представляли Его как Царя, и притом необыкновенного, о рождении Которого возвестила звезда.

Услышав это, Ирод царь встревожился, и весь Иерусалим с ним (Мф. 2, 3). Вести о прибытии волхвов Ирод услышал, вероятно, от других. Ирод встревожился. Слово «встревожился» употребляется о морском волнении и означает «волноваться». В переносном смысле означает какие бы то ни было душевные волнения и беспокойство. Если обратить внимание, сколько трудов положил Ирод на приобретение себе трона, припомнить, как он ездил в Рим с этой целью, его убийства, казни подозреваемых лиц, а потом и беспокойное состояние Иудеи и Иерусалима, где было достаточно самых маловажных причин для сильных волнений, то тревога Ирода делается понятной. Она вошла у него, можно сказать, в привычку и, по-видимому, не оставила его даже пред самой смертью. В нем было какое-то безумное, болезненное стремление обеспечить трон за собой и за своим потомством и, — что всего удивительнее, — такое стремление происходило, по-видимому, не столько из любви к потомству, сколько из честолюбия или каких других мотивов. Встревожился с Иродом и весь Иерусалим. Комментаторы согласны в том, что причиной тревоги Иерусалима была тревога Ирода. Это вполне естественно. Но в приложении к Иерусалиму слово «встревожился» указывает, вероятно, и на несколько иные явления. Иерусалим встревожился вследствие опасений, как бы чего не наделал Ирод. Слово «весь» можно принимать за гиперболическое общее выражение, употребленное для обозначения господствующего, преобладающего настроения или общественного мнения. Подобные выражения употребляются часто. Например, «весь город ужаснулся», хотя, конечно, в нем находились и люди, которые были свободны от ужаса.

И, собрав всех первосвященников и книжников народных, спрашивал у них: где должно родиться Христу? (Мф. 2, 4). Первосвященники и книжники не имели возможности сообщить Ироду каких-либо точных и определенных сведений и только сослались на древнее пророчество, может быть, в надежде, что Ирод, старавшийся казаться иудеем, поверит их словам, и ответ их покажется ему удовлетворительным.

Пророчество Михея (см.: Мих 5, 2) по буквальному переводу с еврейского читается так: И ты, Вифлеем-Ефрафа, мал ты, чтобы быть среди племен Иуды, из тебя Мне выйдет вождь для Израиля и происхождение Его от века, от дней вечности. В переводе семидесяти толковников (Мих. 5, 2): И ты, Вифлеем, дом Ефрафа, самый малый, чтобы быть в тысячах Иуды; из тебя Мне выйдет начальник (архонт, по другому чтению, вождь) Израиля и исходы Его изначала, от дней вечных. Разности между еврейским и греческим текстом зависели от того, что еврейское слово «элеф», здесь употребленное, имеет разные значения — означает и начало, племя, семью, и тысячу. Из сказанного видно, что слова евангелиста Матфея не сходны ни с еврейским текстом, ни с переводом семидесяти. Сделано ли было такое изменение самим евангелистом или он только буквально передал слова первосвященников и книжников, в этом не представляется большой важности. Отступление объясняют так: слова пророка Михея приведены не по еврейскому подлиннику и не по переводу семидесяти, потому что в то время были распространены толкования священной книги и переводы, которые не дозволялось записывать. Они были родом истолковательного перевода, таргумами — толкованием для самого себя. Это явление обычное в Новом Завете. В толковании Мих. 3, 1 значилось: Вифлеем, земля Иудина вместо «Ефрафа»; и воеводств вместо «тысячами». Как бы, однако, мы ни переводили слова Мих. 5, 1, в них содержалось пророчество о Христе, или о Мессии, и о том, что Он родится в Вифлееме. Перевод через слово «игемон» (военачальник) ясно показывает, что евангелист прочитал у Михея не «беэлефе» (племя, семья), а «беалуфе» (начальники и главные места жительства колен, воеводства). Вифлеем в этом выражении понимается как земля Иудина, собственно, земля Иуды. Нет надобности подразумевать под землей только город Вифлеем, следует разуметь самую землю, на которой он стоял, или, еще лучше, округ, окрестности Вифлеема.