Коллектив авторов Религия - Великие русские старцы XIX-XX ст. О цели Христианской жизни

Вот с каким чувством советовал исповедоваться преподобный Феофан Новоезерский: «Когда исповедуетесь, то просите единого Подателя благ: Господи, даждь ми помысл исповедания грехов моих! И когда священник скажет: «Прощаю и разрешаю!», то в самую сию минуту и на небеси прощено и разрешено».

Об этом же пишет старец Савва: «Когда исповедуетесь и священник скажет: прощаю и разрешаю соделанное в ведении и неведении, — вот вы уже и прощены. Есть такие, что пренебрегают этим: какого же дара великого они лишаются!»

Раскаяние наше не будет полным, если мы, каясь, не утвердимся внутренне в решимости не возвращаться к исповеданному греху.

«Покаяться, с намерением опять приняться за грехи, — это смертный грех», — писал преподобный Феофан Новоезерский. Преподобный Амвросий Оптинский говорил: «Какое ныне настало время! Бывало, если кто искренно раскается в грехах, то уже и переменяет свою греховную жизнь на добрую; а теперь часто бывает так: человек и расскажет на исповеди все свои грехи, и в подробности, но затем опять за свое принимается».

Некоторые старцы советовали при подготовке к исповеди составить письменный перечень соделанных прегрешений за период от последней исповеди. Для людей, еще не привыкших систематически исповедоваться и потому не развивших в себе «памятования грехов», это очень хороший способ подготовки к покаянию. Этот способ употреблялся уже в древние времена: преподобный Иоанн Лествичник писал, что монахи его монастыря «имели на поясе маленькую тетрадку, в которую заносили свои мысли на каждую минуту, и затем сообщали предстоятелю».

Но надо помнить, что приготовление к исповеди состоит не в том, чтобы вспомнить и записать свой грех, а в том, чтобы достигнуть того состояния сосредоточенности, серьезности и молитвы, при которых, как при свете, станут видны ясно наши грехи. Исповедник должен принести на исповедь не список грехов, а покаянное чувство, не детальный рассказ о своей жизни, а сокрушенное сердце. Знать свои грехи — это еще не значит каяться в них. Правда, Господь принимает исповедание — искреннее и добросовестное, даже если оно и не сопровождается сильным чувством раскаяния, если и этот грех — окамененное нечувствие — мы исповедуем мужественно и откровенно, без лицемерия. И все же сокрушение сердца, скорбь о грехах своих есть важнейшее из того, что мы можем принести на исповедь.

«Недостаточно того: перечислил все грехи — и конец, и ничего не получилось, — говорил о письменной исповеди святой праведный Алексий Мечев, — а нужно, чтобы грех опротивел, чтобы все это перегорело внутри, в сердце, когда начнешь вспоминать... И вот тогда-то уж грех нам будет противен и мы уже не вернемся к нему, а то тут же и опять за то же».

«Многие ищут, как необходимого, духовника высокой жизни и, не находя такого, унывают, и потому редко, как бы нехотя приходят на исповедь. Это большая ошибка, — писал преподобный Никон Оптинский. — Надо веровать в самое Таинство Исповеди, в его силу, а не в исполнителя Таинства. Необходимо лишь, чтобы духовник был православный и законный. Не надо спорить, что личные качества духовника много значат, но надо веровать и знать, что Господь, действующий во всяком Таинстве Своею благодатью, действует по Своему всемогуществу независимо от этих качеств».

«Не дари меня, но ради благодати священства, на мне лежащей и во мне пребывающей, прощаются грехи на исповеди, и потому не священник прощает, а Бог прощает и разрешает, священник же только посредник между Богом и человеком», — говорил Псково-Печерский старец Савва.

О том же говорил и святой праведный Алексий Мечев: «Когда подойдешь к исповеди, то каешься Господу, распятому на кресте, как дитя, когда оно со слезами говорит: «Мама, прости, я больше не буду». И тут есть кто, нет ли, будет все равно, ведь священник только свидетель, а Господь все грехи наши знает, все мысли видит, Ему нужно только наше сознание себя виновными; как в Евангелии Он спросил отца бесноватого отрока, с которых пор это с ним сделалось. Ему это было не нужно, Он все знал, а Он это сделал для того, чтобы отец сознал свою виновность в болезни сына.

Преподобный старец Алексей говорил об этом так: «Старческая душа — могила, что слышала она, то и похоронила в себе навеки и никому того не отдаст. Не надо и тебе другим рассказывать про исповедь. Зачем? Исповедь — это тайна твоя и духовника. Мало ли что может духовник сказать тебе на исповеди, что сказать-то другим неполезно».

Исповедь по сочинениям епископа Иустина (Полянского)

Люблю ли я Бога всем сердцем и всей душой более всего?

Любовь и благоговение к Богу не нарушал ли помыслами неверия или маловерия, рассеянностью в храме при богослужении и дома, стоя на молитве, опущением молитв утром и вечером и даже совершенным небрежением о них? Невниманием к урокам, подаваемым нам жизнью, путями Промысла Божия?

Не огорчал ли Господа ропотом или неблагодарностью за неисчислимые Его благодеяния, глумлением над предметами святой веры, священными обрядами?

Люблю ли ближних своих, по заповеди Христовой, как самого себя?

Не смотрел ли на ближних, как на орудие к удовлетворению нечистых страстей, как на средство к достижению постыдных целей?

Не оскорблял ли ближних неосновательным подозрением или недоверием, презрением, клеветою, ненавистью, осуждением, злопамятством, мстительностью, злорадствованием при их скорбях и печалях?

Не присвоил ли чужой собственности, хищничеством или обманом, лихоимством или другим образом?

Не нанес ли вреда имуществу, чести, доброму имени и даже здоровью ближних?

Дорожу ли своим достоинством, человеческим и христианским? Храню ли чистоту своей души и тела?

Удерживаюсь ли от всего, что противно трезвости и целомудрию?

Верен ли я обетам, данным Богу?

Не изрекал ли языком своим ложных, скверных и соблазнительных слов?

Достойно ли вел себя в звании, в коем поставлен я Промыслом?

Спросим еще себя: в каком состоянии мы находимся в отношении к своему спасению? Живем ли мы благодатною христианскою жизнью или находимся в состоянии греха, нераскаянности и мертвости духовной, хотя и исповедуемся часто? Какими правилами руководствуемся в своих действиях: взятыми из Евангелия или обычаями мира сего?

Такие и подобные размышления приводят нас к познанию греховности, производят истинную печаль по Бозе и соделывают покаяние наше чистым и сердечным.