И. Сурский - Отец Иоанн Кронштадтский

Рассказ монахини Марии (Родевич), из монастыря Пресвятой Богородицы, Црквеница Печеневце, близ г. Лесковца в Югославии

«Дедушка мой по матери П. С. Эльманович служил в Петербургской Духовной консистории, и по служебным делам отец Иоанн еще очень молодым священником иногда заезжал к нему на дом и в канцелярию. С благоговейным вниманием следила вся наша семья за его необыкновенной жизнью.

По счастливой случайности я родилась 19 октября 1876 года, в день Ангела дорогого Батюшки. На 19-м году жизни силой его молитвы я осталась жива. Случилось это так: в юных годах я очень интересовалась чтением философских книг рационалистического направления, много задумывалась над вопросами жизни и смерти, и в голове моей бродили мрачные и сумбурные мысли. Однажды под впечатлением этого вредного чтения мне пришла мысль о самоубийстве. В руках моих очутился монтекристо 409, я приложила дуло к виску и выстрелила. Я сразу потеряла сознание и на три недели как бы провалилась в бездну. Духом носилась в хаосе каких-то разноцветных мелких шариков, а телом лежала без чувств на смертном одре. Все было перепробовано докторами, но тщетно. Родители мои в полном отчаянии послали телеграмму отцу Иоанну Кронштадтскому с просьбой молиться обо мне. Получен был ответ: “Молюсь, будет жива”. В тот же день открылись мои глаза, и я вернулась к сознанию и к жизни.

Долго я поправлялась, когда же окрепла, то стала замечать в своей матери большую перемену. Она совсем изменила образ жизни, начала поститься по средам и пятницам и не пропускала ни одной церковной службы. Часто говела, следила за всеми службами отца Иоанна Кронштадтского и часто причащалась из его святых рук. Такая жизнь моей матери сильно действовала на меня, и я стала задумываться над тем, чтобы и мне служить Богу. Однако в душе моей часто был полный разлад. Я ни за что не могла серьезно приняться. Какая-то апатия мешала мне жить нормально. Я стала терять над собою власть. Видя это, мой отец (действительный статский советник М. В. Родевич) решился снова обратиться к отцу Иоанну, на этот раз с просьбою приехать к нам и отслужить у нас молебен с водосвятием. Батюшка приехал и, узнав все обо мне, спросил: “А читаешь ли ты Евангелие?” Я ответила: “Ежедневно, а как же!” Он сказал: “Да ты сердцем воспринимаешь ли его?” Потом он привлек к себе моего меньшего брата Сережу, семи лет, обнял его, прижал к сердцу и вымолвил: “Ах, Сережа, как мне тебя жаль!” Сережа на эти слова горько и громко расплакался.

В дальнейшем жизнь моего брата оказалась действительно одним сплошным страданием. Всю жизнь он мучился, ничто ему не удавалось, и умер он в лагере у большевиков.

После отъезда Батюшки жизнь наша потекла совсем иначе. Мама, как и раньше, проводила дни свои в молитве и частых говениях. Я же совсем изменилась. Каждая прочитанная мною глава Евангелия проникала мне в душу и наполняла ее теплотой и радостью невыразимою. Каждая церковная служба была для меня сладостью. Это несомненно было чудом, совершенным отцом Иоанном Кронштадтским, и я это чувствовала и сознавала.

На 24-м году жизни я стала искренне желать посвятить свою жизнь Богу. Отец Иоанн сам благословил меня на монашескую жизнь — крепко накрепко завязав на мне поясок с тканной по нем молитвенной надписью: “Живый в помощи Вышняго” (Пс. 90). При этом он сказал: “А ты хочешь воинствовать за Христа!” Эти слова оказались в моей иноческой жизни весьма характерными.

Во время одной остановки нашей семьи в кронштадтском Доме Трудолюбия я сообщила Батюшке, что моя бедная мама очень болеет глазами от постоянного чтения Священного Писания при свете восковой свечи по ночам. Батюшка немедленно почерпнул своею рукою освященной воды из чаши, и, брызнув, обтер матери глаза. Потом до самой смерти мать никогда больше не страдала глазами и прекрасно видела.

Однажды стряслась со мною беда. По наговорам аптечной сестры уборщицы я навлекла на себя гнев своей старшей и всесильной монахини, матери казначейши, за этим последовало отрешение от послушания и келии и, по горячности моего нрава, могло окончиться даже отъездом моим из обители. Я страшно горевала и страдала. Всю ночь провела без сна, а когда наконец заснула, увидала во сне площадь перед Знаменским собором в Петербурге 410, массу народа и медленно движущийся экипаж с сидящим в нем отцом Иоанном Кронштадтским. Будто я быстро пробираюсь вперед и оказалась рядом с ним. Кланяюсь ему в пояс, почти до земли. Батюшка встает во весь рост и смотрит мне прямо в глаза очень озабоченно. На груди его блестел крест, и он медленно осеняет меня всю крестным знамением, после чего лошади быстро мчат его на Невский проспект. На другой день после этого сна все как-то чудесно уладилось у меня с матерью казначейшей, ничего не изменилось в наших прежних отношениях, но все пошло по-старому. Кто-то спросил отца Иоанна Кронштадтского, можно ли придавать значение тем снам, где он фигурирует. Он ответил: “Если я приснюсь с крестом на груди, то это я, а если без креста, то это вражьи штуки”.

Одна старушка, проживавшая у нас, сильно заболела, и доктора отказались ее лечить. Отец Иоанн приснился ей, благословил ее, и старушка осталась жива. Значит и на расстоянии, и во сне он может утешать, помогать, исцелять.

Моя тетка часто ездила говеть в Кронштадт. Однажды Батюшка уехал и долго, 3-4 дня, не приезжал обратно. В его отсутствие приехала в Дом Трудолюбия какая-то молодая женщина откуда-то издалека, из Сибири, кажется. Она страшно волновалась, ожидая его, и много плакала, боясь, что ей придется уехать, не повидавшись с ним. Тетка моя, видя ее страдания, пожалела ее и уговорила переждать еще денек. Она взяла ее в свою комнату ночевать, а на другой день как раз вернулся Батюшка. Он имел усталый вид и как будто куда-то торопился. Тетушка в коротких словах стала изливать перед ним свои скорби, а та женщина ничего не говорила, стояла сзади и только плакала от возбуждения и счастья. Батюшка, стоя к ней вполоборота, сказал: “Вот что, выходи ты замуж за того, кто сейчас к тебе сватается. Он будет тебе добрым мужем и детям твоим хорошим отцом”. Затем повернулся и вышел. Молодая женщина, пораженная словами Батюшки, бросилась тетушке на шею, целовала ее и говорила: “Затем я и ехала из такой дали, боялась ради детей выходить за него замуж”. Насколько отец Иоанн оказался прозорлив, что сразу ответил ей на незаданный вопрос! Осчастливленная женщина спокойно и радостно вернулась к себе домой.

Еще случай: мать моя, вернувшись от обедни, стала рассказывать нам, как Батюшка горячо на коленях сегодня молился в алтаре за Царя. Он положил голову на престол и громким, от сердца идущим голосом молился. Это было перед Херувимской. Сила и интенсивность этой необычайной молитвы передалась и наэлектризовала всю толпу, и все стали молиться на коленях. И что же оказалось? Полковник Блок, дежуривший во дворце, передал своей хорошей знакомой конфиденциально, что должно было состояться освящение заново реставрированного Николаевского собора. На этом торжестве должен был присутствовать Государь со всей Царской Семьей, но он вовремя был предупрежден о готовившемся покушении и взрыве во время службы и потому, к общему удивлению всех участвующих, освящение собора было внезапно, без объяснения причин, отложено 411.