И. Сурский - Отец Иоанн Кронштадтский

Из письма Анастасии Рачинской

«Мой отец, генерал Ланской, очень верующий и чтивший Батюшку, часто просил его приехать помолиться у него в доме, что отец Иоанн неоднократно и исполнял. Отец мой был болезненный человек, и однажды, приехав его навестить, я нашла его грустнее обыкновенного и предложила ему написать Батюшке и попросить его навестить отца и помолиться с нами. Отец был обрадован, и я вскоре получила ответ от отца Иоанна, который назначил день и час своего приезда.

Мы собрались у моего отца, и Батюшка приехал оживленный и добрый ко всем, как всегда. Помолившись и окропив всех святой водой, по просьбе моего отца Батюшка остался выпить чашку чаю и во время разговора встал и стал ходить быстро по гостиной из угла в угол. В это время моя старушка няня, живущая у моего отца в доме, вошла и стала гасить свечу у образов, собираясь унести с собой чашу со святой водой. Батюшка, все ходя по комнате, быстро подошел к ней и сказал: “Береги святую воду, скоро понадобится”.

Вскоре Батюшка уехал. Отец мой был бодр и повеселел, а няня, провожая меня, тревожно сообщила мне слова Батюшки, и действительно это было последнее посещение моего отца Батюшкой при жизни: через короткое время мой отец опасно занемог; доктора объявили, что это прогрессивный паралич, который в самое короткое время свел отца в могилу. Отцу моему было тогда 67 лет.

Другой случай произошел в семье одного священника. Этот священник (отец Михаил) служил диаконом в Андреевском соборе в Кронштадте, тесть же его был в этом же соборе много лет священником и сослужил отцу Иоанну 417. Отец Иоанн очень любил и отца Михаила, и его тестя и исхлопотал отцу Михаилу место настоятеля церкви и законоучителя в Петербурге во 2-м кадетском Императора Петра Великого корпусе, куда переехал с ним и его тесть, уже преклонного возраста старик, но еще бодрый.

При приездах своих в Петербург, отец Иоанн часто заезжал их навестить, так прошло года два.

Однажды, это было на Страстной неделе в Великий Четверг, около 9 часов утра, отец Михаил, собиравшийся идти в церковь, услышал на парадной лестнице звонок и пошел сам отворить дверь. Увидав перед собой отца Иоанна, он был очень обрадован, но и удивлен видеть его в такой день и такой ранний час у себя, и спросил его, как это случилось. Отец Иоанн ответил ему, что приехал проститься с его тестем. Старичок-священник в это время не был болен, но слаб, как всегда, ввиду его преклонного возраста. Пробыв короткое время, отец Иоанн уехал, а вечером, придя от всенощной, после чтения 12 Святых Евангелий, отец Михаил нашел своего тестя мертвым. Он умер во время всенощной.

Вот два случая прозорливости Батюшки, бывшие у меня почти на глазах».

В Петербурге в девяностых годах прошлого столетия сестре поручика фельдъегерского корпуса Пронина пяти лет прищемили палец, захлопывая дверцы кареты, и его совсем раздавили. Доктор сказал, что нужно отнять палец. На другой день оказалось заражение крови, и доктор сказал, что нужно отрезать руку по локоть. Девочка непрерывно плакала от боли. Когда доктор разбинтовал руку, то распространилось зловоние.

Неожиданно слышат, что отец Иоанн приехал к соседям. Тогда отец девочки побежал и умолял отца Иоанна придти. Он, хотя и был очень занят, но ввиду тяжелого случая пришел, служил молебен и сказал, что операции делать не надо и что так пройдет. После ухода отца Иоанна отец девочки настаивал на операции, а мать, крепко веровавшая, решила сделать так, как сказал отец Иоанн. Девочка заснула и много спала. Утром пришел доктор и разбинтовал руку. Опухоли не было, дурной запах прошел, и висела лишь засохшая жилка, как на ниточке. Жилку отрезали, и девочка выздоровела, так как заражение крови прошло, и доктор заявил, что это чудо, так как наука говорила другое.

Рассказ Леонарды Антоновны Янковской, католички, сестры милосердия Красного Креста, проживающей в Сербии, в г. Белграде по улице Воеводы Путника в «Ортопедическом Заводе».

В крепостном полку крепости Ковно служил подполковник Пригоровский, который был болен при смерти: харкал кровью; врачи признали положение его безнадежным.

Пригоровский имел собственный дом в Оренбурге в Атамановском переулке и по его просьбе был переведен в Белебеевский полк, стоявший в Оренбурге, но вследствие болезни не мог двинуться.

Жена его Вера была ученицей отца Иоанна по Кронштадтской гимназии.

Она поехала к отцу Иоанну в Кронштадт. Прибыв туда, она вошла в собор во время общей исповеди и думала: «Мне не пробраться к отцу Иоанну» и была поражена, как толпа ее продвинула к амвону. Отец Иоанн увидел ее и говорит: «Верочка, это ты? Не волнуйся, я молюсь, молюсь, ну, помолимся Богу».

Когда отец Иоанн кончил молиться, то сказал ей: «Ну, поезжай домой, все будет благополучно, он встанет».

«Когда я приехала домой, <���— рассказывала Вера,> — муж вышел мне навстречу».

И действительно, Л. А. Янковская видела, что подполковник Пригоровский встал с постели совсем здоровым и уехал с большой семьей в Оренбург.

В этом случае опять Господь, по молитве отца Иоанна, исцелил безнадежного и сказал отцу Иоанну, что молитва его услышана, так что отец Иоанн мог сказать жене больного, что муж ее будет здоров.

Воспоминания вдовы бывшего начальника Варшавского округа пограничной стражи, а во время войны — начальника 81 пехотной дивизии, генерал-лейтенанта Михаила Дмитриевича Китченко Елены Константиновны Китченко, проживающей в Сербии в г. Белграде, Вождовац, II Русский Дом 418

Первое воспоминание

«Мой первый муж, податной инспектор Пудожского уезда Олонецкой губернии статский советник Шульц, был большим картежником и часто целые ночи проводил в клубе. Однажды один из партнеров внезапно скончался на его глазах за карточным столом, и это произвело на него такое удручающее впечатление, что он некоторое время совсем перестал играть, боясь, чтобы и с ним не случилось то же самое. С каждым днем он все больше и больше стал беспокоиться о своем здоровье.

Когда мы гостили в Петербурге у моих родителей, муж стал себя плохо чувствовать, начал сильно худеть, и по ночам повторялись какие-то непонятные припадки страха и боязни смерти. На все мои тревожные вопросы он отвечал лишь криком: “Умираю, умираю!” В испуге я бегала за доктором, но ни один не мог понять его болезни, так как он ни на что не жаловался. Симптомы же были такие: он очень много пил воды и совсем мало ел и плохо спал. При этом невероятно худел. Тогда мы решили обратиться к известности и специалисту по нервным болезням. Профессор, выслушав и осмотрев больного, отозвал меня в сторону и сказал, что болезнь его опасна, надо серьезно лечиться, держать строгую диету, и приказал мне на следующий день принести ему анализ. Все это я в точности исполнила, после чего профессор поставил такой диагноз: сахарная болезнь в очень сильной и запущенной форме, случай почти неизлечимый. Жить может не больше месяца.