Иван Концевич - Стяжание Духа Святого в путях Древней Руси. Оптина Пустынь и ее время

Я исполнил батюшкино желание, отвез свою невесту в Москву и по получении приглашения приехал на свадьбу... После этого я каждую неделю стал ездить из Петербурга в Москву. Наша помолвка была объявлена. Мы побывали с невестой в Троице-Сергиевской лавре. И тут во время молебна так близко чувствовалось присутствие живого преп. Сергия, что меня охватила жуть. То же самое чувствовала и моя невеста. Чувствовалось особое единение. Недаром батюшка направил нас сюда. Настроение было мое радостное. Вдруг получаю телеграмму в Петербург, что батюшка очень серьезно заболел. Я тотчас же бросил дела, выехал в Голутвин. Батюшка был плох. Он лежал на кровати; при моем приходе сел и меня посадил рядом с собой, обняв рукой. С большим интересом он начал меня расспрашивать о приготовлениях к свадьбе. “А были ли у преподобного Сергия?” — “Да, батюшка, были, и я ощущал трепет”. — “Ну, теперь, значит, все благословено, и вот через три дня, на Благовещение, пускай будет у вас обручение, а на красной горке свадьба, в Петербурге. А после свадьбы первый визит ко мне”. Тут он задумался, видимо чувствуя скорое приближение смерти... И начал говорить о благодати старчества... “Старцев называют прозорливцами, указывая тем, что они могут видеть будущее: да, великая благодать дается старчеству, — это дар рассуждения. Это есть наивеличайший дар, даваемый Богом человеку. У них, кроме физических очей, имеются еще очи духовные, перед которыми открывается душа человеческая. Прежде чем человек подумает, прежде чем возникла у него мысль, они видят ее духовными очами, даже видят причину возникновения такой мысли. И от них не сокрыто ничего. Ты живешь в Петербурге и думаешь, что я не вижу тебя. Когда я захочу, я увижу все, что ты делаешь и думаешь... Когда у тебя будут дети, учи их музыке. Но, конечно, настоящей музыке, ангельской, а не танцам и песням. Музыка способствует развитию восприятия духовной жизни. Душа утончается. Она начинает понимать и духовную музыку. Вот у нас в церкви читают шестопсалмие, и люди часто выходят на это время из церкви. А ведь не понимают и не чувствуют они, что шестопсалмие есть духовная симфония, жизнь души, которая захватывает всю душу и дает ей высочайшее наслаждение. Не понимают люди этого. Сердце их каменно. Но музыка помогает почувствовать всю красоту шестопсалмия”. Тут батюшка опять задумался. “И вот как я рад, что пристроил тебя. Да поможет вам Господь и да укрепит вас. Болезнь моя мешает мне очень...” Я видел, что батюшка очень устал, пожелал ему здоровья и попросил благословения на отъезд.

Я не знал, что он так близок к смерти, и думал, что он еще поправится, а его через шесть дней не стало. Только я успел после обручения вернуться в Петербург, как поехал обратно на похороны батюшки. Все наше свадебное радостное настроение расстроилось. Стоял батюшка в храме восемь дней. Он заповедал, пока не появится запах тления, не хоронить его. Отпевал его еп. Анастасий, который поклонился перед гробом в землю и заплакал, что земля лишилась мудрого наставника. Вместе с епископом плакал и весь храм. После отпевания батюшку повезли на похороны в Оптину Пустынь. Желание батюшки исполнилось. Прах его упокоился в Оптиной Пустыне. Я проводил батюшку только до Москвы; мне надо было держать экзамен, и я отправился в Петербург. На красной горке, по завещанию батюшки, состоялась наша свадьба. По случаю траура о батюшке никаких танцев не было, и в тот же день, вечером, я с женой отправились в Оптину, на могилу батюшки, отдать ему первый свадебный визит.

Приехав в Оптину, мы отслужили панихиду, поплакали, погоревали, и спрашиваем служившего иеромонаха: “Кто теперь старчествует?” — “О. Нектарий”, — ответил тот. Тут-то я и понял, почему о. Варсонофий, покидая скит, послал меня к о. Нектарию: чтобы я с ним познакомился поближе — он уже заранее указал мне, кто должен мною руководить после его смерти».

На этом заканчиваются записки о. Василия, касающиеся старца Варсонофия. Духовная связь их продолжалась и продолжается, как мы увидим ниже.

Итак, угас великий старец и упокоился в своей любимой Оптиной Пустыни. Когда-то, восхищаясь Оптиной, он писал:

Ближайшим учеником о. Варсонофия, назначенным на его место скитоначальником и старцем оптинской братии, был о. Феодосий, сведения о житии которого немногочисленны.

Из книги «Немноголетний старец» архим. Антония (Медведева), ныне архиеп. Сан-Францисского и Западноамериканского, мы узнаем некоторые черты из жизни о. Феодосия: «... Про него рассказывали, что он, любя читать акафист Божией Матери, желал знать его наизусть. И когда скончался его наставник, старец Феодосий, завернувшись в его одеяло, вдруг стал читать на память Богородичный акафист, получив этот дар как Елисей с милотью Илииною». Из той же книги мы узнаем, что о. Варсонофий в день своего ухода в монастырь был произведен в генералы. Кроме того, там говорится о даре, который был присущ о. Варсонофию — это дар исповедовать «так, что ни одна душа не отходила от него, не открывшись ему вполне, не оставив чего-либо невыясненным по недоумению высказаться, или по забывчивости». Это мы выше показали на примере нескольких лиц. То был дар необычайной прозорливости.

Несколько кратких черт из жизни о. Феодосия мы почерпаем из устных рассказов шамординской монахини м. Александры Гурко, как, например, о вере о. Феодосия в святость его покойного старца: Собрался он как-то раз в Калугу по делам к архиерею. Второпях он не обратил внимание на рясу, которую ему подал его келейник, и тот уже в пути сознался, что подал ему рваную рясу. О. Феодосий не только не огорчился, но даже обрадовался: ряса принадлежала его старцу, и о. Феодосий счел этот случай за доброе предзнаменование. И действительно, дело его окончилось так, как он хотел.

О. Феодосий, будучи духовным сыном о. Варсонофия, был его же духовником. Однажды приходит о. Феодосий к старцу: «Батюшка, вот к вам ваш сынок пришел!» — «Какой он мне сынок, — возразил, улыбаясь старец, — мы с ним ровня», Улыбнулся и сам о. Феодосий. Оба они знали, что он был именно «сынком» и относился к старцу с младенческим смирением.