Лев Лебедев - Великороссия: жизненный путь

Такое могло случиться только в России. Так поступить мог только Царь Российский, указуя, быть может, собою духовный путь всему своему народу!

25 ноября 1825 г., через несколько дней после того, как Государь Александр I ушёл от міра, вышел к міру из затвора, по повелению Матери Божией, дивный старец преподобный Серафим Саровский. Вышел с тем, чтобы просвещать мір светом той благодати Святаго Духа, которую он накопил в уединённом молитвенном подвиге. Незадолго до этого, осенью того же года с ним произошёл такой случай. Старец Серафим стоял у своего источника близ монастыря. К нему подошёл молодой офицер и, сняв фуражку, попросил благословения. Всегда кроткий и тихий старец Серафим вдруг исполнился такого гнева, в каком его никто никогда не видел, громко закричал на офицера и проклял его. Несчастный, как громом поражённый, пошел прочь, пошатываясь от потрясения и забыв одеть фуражку... Невольным свидетелем происшедшего стал молодой инок, принесший старцу Серафиму еду. «Видел?», — спросил его старец. «Видел», — ответил инок. Старец указал ему на источник, за которым сам тщательно ухаживал: «Смотри!» Инок взглянул и увидел, что источник благодатной воды, исцелявшей многих больных, и всегда чистый и прозрачный был на сей раз совершенно мутным. «Вот так эти господа хотят всю Россию замутить», — сказал преп. Серафим. Через недолгое время Россия узнала о заговоре и попытке восстания «декабристов» (офицер был одним из них). Так в глуши Саровского леса произошла встреча как бы двух «Россий» — России Православной, Святой Руси, с Россией» демократической», революционной. Символический смысл встречи ясен: у Святой Руси, у России подлинной, то есть Православной, не было, нет и быть не может никакого единения, или примирения, или разговора с «демократией», революцией и «гуманизмом», даже в интересах «национального согласия». Западнической гуманистической демократии от лица Святой Руси — решительная и вечная анафема...

Да, в это как раз время с 1825 г., начал ярко светить всей Великороссии исключительной силы светильник веры и святости — преп. Серафим Саровский. Промыслительно это случилось на рубеже царствования Александра I и его брата Николая I. К этому сроку, как мы видели, обращение Российских Самодержцев к Православию, наметившееся уже в Павле I (но ещё растворённое идеями «веротерпимости») полностью осуществилось, после поисков, колебаний, раздумий, в его сыне Александре Павловиче. Рождённый в 1796 г., следующий Император Николай Павлович был уже без всяких поисков и ошибок Православным от начала и до конца своей жизни. В России началась новая эпоха расцвета, подлинной духовности, новая жизнь!

... Когда говорят о Русском Православии, или о Русской святости, могут называть разные имена достойных подвижников Земли Русской, но обязательно назовут два имени — Сергия Радонежского и Серафима Саровского. В наши дни к ним пожалуй прибавят ещё и третье имя — Иоанна Кронштадтского. Действительно в этих трёх людях с наибольшей яркостью и силой явилось для міра то, что содержалось всегда в душе Святой Руси, всех её деятелей и подвижников. О преп. Сергии мы уже знаем. О св. Праведном отце Иоанне речь будет впереди. А ныне нужно обратить внимание на духовный путь и облик преп. Серафима, чтобы понять нечто самое важное в истории Великороссии XIX — го столетия.

Он родился 19 июля 1758 г. в г. Курске в семье Исидора Ивановича и Агафьи Фатеевны Машинных (дата рождения, отчество и правильное написание фамилии родителей уточнены нами по архивным данным, которые были впервые малым тиражом опубликованы в курской печати перед 1-й міровой войной и не успели стать достоянием жизнеописателей преподобного). В міру его звали Прохор. Он был третьим ребёнком в семье (были ещё старшая сестра Параскева и средний брат Алексей). Воспитывался Прохор бабушкой Федосьей Наумовной, матерью и сестрой, сумевшими привить Прохору настоящее народное благочестие. Во второй половине XVIII в. сравнительно небольшой г. Курск славился купцами, торговля которых простиралась от Парижа до Пекина и даже дальше. Курские купцы И. И. Голиков и Д. И. Шелихов явились основателями Российско-Американской Компании (РАК), первых постоянных поселений на американском континенте, всего того, что стало потом называться Русской Америкой. На личные средства этих курян была создана и первая специальная духовная миссия в Америку, прибывшая туда в 1794 г. Русская Америка возымела большое значение и для духовной жизни всей России, о чём мы скажем позже. Однако г. Курск был более славен другим. Своим вторым рождением в самом конце XVI в. и всей дальнейшей историей Курск теснейшим образом связан с Чудотворной Курской Коренной Знаменской иконой Богородицы. Можно сказать, что жизнь этого города протекала как бы под сенью чудес Божией Матери от этой святой иконы. На поклонение ей со всех концов России стекались во множестве люди. Это и обусловило возникновение знаменитой ярмарки в Коренной Пустыни. Сюда из Курска в 9-ю пятницу после Пасхи стали совершаться крестные ходы с Коренной иконой (и обратно — после праздника Рождества Богородицы 8 сентября — дня обретения иконы в 1295 г.). В начале XIX в. ярмарка сделалась наряду с Петербургской и Нижегородской третьим самым крупным центром торгово-хозяйственной жизни России. Крестные ходы в Курской губернии приобрели огромный размах и всероссийское значение! Иногда в них участвовало так много людей, что шествие растягивалось сплошным потоком на все 27 вёрст от Курска до Коренной Пустыни. В городе было немало храмов (среди них два Троицких). До масонской переделки Курска в 1782 г. эти храмы были подлинными средоточиями всей (и духовной, и мірской) жизни курян, являлись центрами «слобод», теснившихся своими домами к этим своим храмам. Строительство церквей в глазах горожан было, понятно, делом священным и святым и поручалось только людям, известным своим несомненным благочестием. Такими и являлись родители Прохора Машнина. Еще до его рождения отец — Исидор Иванович взял подряд на строительство Сергиево-Казанского кафедрального собора, сооружаемого на месте сгоревшего деревянного храма преп. Сергия Радонежского. А жили Машнины прямо рядом с этим храмом, рядом со строительством. 20 лет жизни будущего великого святого в Курске прошли одновременно со стройкой Сергиево-Казанского собора. Ряд за рядом укладывались кирпичи в здание храма вещественного и тут же от силы в силу возрастал нерукотворенный храм души Преподобного, каждый день созерцавшего стройку. Отец умер в 1762 г., строительство продолжила мать Агафья Фатеевна. Когда Прохору исполнилось 7 лет, он взошёл с матерью на самую верхотуру почти построенной колокольни по лесам, от них отломилась доска, он упал вниз на груду кирпичей (с высоты нынешнего 10-ти этажного дома) и остался невредим, даже без ушибов и царапин! По этому поводу местный юродивый предсказал Агафье Фатеевне великую духовную будущность её сына. Прохор старательно учился. Избегал детских забав и игр, любя молитву и чтение духовных книг, но отнюдь не был нелюдимым! В его друзьях были многие сверстники — дети почтенных купеческих семейств, и для них он являлся даже «заводилой». Но в чем? В интересах, связанных с Церковью, верой и жизнью по вере! А В 1767 г. Прохор заболел так тяжко, что врачи определили скорую смерть, не найдя средств к излечению. Во сне мальчику явилась Царица Небесная и сказала, что Сама придёт и исцелит его. Этот сон он тут же передал матери. Через пару дней в 9-ю пятницу по Пасхе пошёл знаменитый крестный ход с Коренной иконой. Шли под холмом, на котором стоял дом Машинных. Неожиданный сильный ливень обрушил на шедших такие потоки воды, что двигаться стало невозможно: нужно было выбираться вверх по холму на мощёную Московскую улицу. Так крестный ход с иконой был вынужден пройти через двор Машниных. Агафья Фатеевна вынесла больного Прохора к чудотворной иконе, пришедшей к их дому. Он приложился к святыне. Икону пронесли над ним и после этого здоровье его быстро пошло на поправку. Это был последний крестный ход перед долгим запретом. В этот именно раз между монахами Курского Знаменского Монастыря и Коренной Пустыни произошла ссора из-за доходов от Крестного хода, тут же ставшая известной Синоду, т.е. графу Мелиссино. Он быстро добился от Екатерины II запрещения крестных ходов. Только в 1794 г., по настойчивой просьбе курян, она же их вновь разрешила. Ссора — случай. Но он приоткрывает отчасти причину того, что Прохор Машнин потом пошёл не в один из курских монастырей, а в Саров. Рано созрело в Прохоре желание посвятить себя монашескому подвигу. Мать согласилась на это и благословила сына большим медным крестом, который он потом носил всю жизнь. В 1776 г. вместе с друзьями Прохор посетил Киев, где все они приняли решение стать монахами! На монашеский подвиг в Саровскую обитель благословил Прохора необычный подвижник, о котором уже говорилось, — женщина, подвизавшаяся под видом мужчины «старца Досифея». Друзья тут же ушли в монашество, а Прохор вернулся в Курск и жил здесь, без всяких занятий, два года. Чего он ждал? Окончания строительства Сергиево-Казанского собора! 22 октября 1778 г. в день празднования Казанской иконы Богородицы был освящён полностью законченный отделкой верхний Казанский храм. Помолившись в нём и тем как бы довершив всё святое дело семьи Машниных, Прохор в том же году на Праздник Введения во Храм Пресвятой Богородицы 21 ноября уже вошёл в Саровский монастырь, чтобы остаться здесь навсегда.