Лев Лебедев - Великороссия: жизненный путь

Власть в растерянности. Хабалов наспех собрал отряд в 1000 человек под началом полковника А. П. Кутепова, но он не смог с этими силами пробиться к центру восстания. Тогда верные Государю воины, не более 1500-2000 человек (!) вечером сосредоточились на Дворцовой площади перед Зимним. С ними были военный министр Беляев, генералы Хабалов, Балк, Занкевич. Хабалов телеграфировал Царю, что не может выполнить его приказаний. К ним приезжал Великий Князь Кирилл Владимирович, уверяя, что положение безнадёжно. Потом ночью приехал Великий Князь Михаил Александрович, родной (младший) брат Царя, заявив, что войска нужно увести из Дворца, т.к. он «не желает, чтобы войска стреляли в народ из Дома Романовых». И предложил телеграфно Царю срочно назначить кн. Львова новым Пред. Сов. Министров... Совсем сбитые с толку генералы переместились к Адмиралтейству, солдаты стали расходиться. Остатки их днём 28-го по требованию Морского министра покинули Адмиралтейство и, оставив оружие, разошлись. Нужно сказать, что многие члены Императорского Дома повели себя в эти дни крайне недостойно, обсуждали даже план «дворцового переворота» (чтобы, свергнув Государя, «посадить» на Престол кого-либо из Великих Князей), а некоторые из Великих Князей прямо стали на сторону революции. В Мариинском дворце находились ещё члены Совета Министров и Гос. Совета. Протопопову (особенно ненавистному для «общественности») посоветовали сказаться больным, что тот и сделал. Князь Голицын телеграфировал Царю просьбу о своей отставке и даровании «ответственного министерства». Государь ответил, что он назначил нового начальника Петроградского гарнизона, дал приказ относительно движения войск на Петроград, предоставляет Голицыну все права по гражданскому управлению, т.к. считает «перемены в личном составе (правительства) при данных обстоятельствах недопустимыми». Государь был очень далёк от толстовского «непротивления злу насилием»! В тот же день, 27 февраля, он отдал приказ направить целый ряд отборных и верных Отечеству воинских частей со всех трёх фронтов на Петроград, и объявил всем, что 28-го сам лично поедет в столицу. Одновременно Государь приказал генералу Н. И. Иванову немедленно двинуться на Петроград с отрядом в 700 Георгиевских кавалеров, что тот и исполнил на следующий день. А тогда, 27-го февраля, министры и сановники, в последний раз бывшие вместе, вдруг получили сообщение, что к Мариинскому дворцу движется вооружённая толпа, и решили — разойтись! Разошлись навсегда. Толпа пришла и начался погром и грабёж Мариинского.

С Правительством России было покончено. Вечером 27-го, как намечалось, было проведено первое заседание Совета рабочих депутатов, председателем избрали Чхеидзе. Избрали также «литературную комиссию» и постановили издание «Известий» Совета. Находившийся тут же, тогда же в ночь с 27 на 28-е Временный Комитет Гос. Думы начал уговаривать Родзянко «взять власть в свои руки», т.к., по словам Милюкова, «вожди армии были с ним в сговоре». Прошло 15 минут мучительного ожидания. Наконец, Родзянко согласился. Временный Комитет объявил себя «властью» России. Но,... как выяснилось, с предварительного согласия Исполкома Совета! С этой минуты всеми составами Временного Правительства, то есть первым «эшелоном», будут руководить заправилы Совета, то есть второго «эшелона» революции, хотя мало кто будет об этом знать!

28 февраля восстание перекинулось в окрестности Петрограда. В Кронштадте пьяная матросня убила адмирала Вирена и десятки офицеров. В Царском Селе войска, охранявшие Семью Государя, заявили о «нейтралитете».

В 6 ч. утра 28 февраля 1917 г. Родзянко телеграфировал дважды генералу Алексееву в Ставку. Первая телеграмма извещала о том, что «власть перешла к Временному Комитету», вторая заверяла, что эта новая власть «при поддержке войск и сочувствии населения» вскоре водворит полный порядок и «восстановит деятельность правительственных учреждений». Всё было ложью!

28-го Государь на поезде отбыл из Ставки в Царское Село.

Настало время осуществить давний план Гучкова. Царский поезд был остановлен сперва у ст. Малая Вишера, затем у ст. Дно, якобы потому, что дальнейшие станции находились в руках восставших, что, как выяснилось, было обманом. Движением по ж. дорогам уже руководил ставленник масонов и революционеров Бубликов (бывший товарищ министра ПС). Он, кстати впоследствии признавался: «Достаточно было одной дисциплинированной дивизии с фронта, чтобы восстание было подавлено». Но Алексеев, Брусилов и Рузский не допустили до Петрограда и одной дивизии, как мы сейчас увидим! Царский поезд решено было направить на Псков, чтобы попытаться потом пройти к Царскому Селу со стороны Пскова. Царь надеялся, что всё положение может исправить ген. Иванов, который в те же часы двигался к Царскому Селу по другой дороге. Так всё было подстроено, чтобы Государь оказался во Пскове, где находился штаб Командующего Северным фронтом, генерала Рузского. Царь очень рассчитывал на него. Не зная, что он — один из главных изменников... Придётся повторить, что это незнание происходило не от плохой работы полиции. Масоны хорошо конспирировали. Да и не могло даже в голову придти ни полицейскому чиновнику, ни Государю, что заговорщиками окажутся боевые генералы — командующие фронтов, самые высокие армейские чины, «благороднейшие господа» из Думы, министерств и ведомств!...

1 марта в Думу прибывали всё новые воинские части, или их депутации с изъявлениями верности «новой власти». В 4 ч. дня прибыл Великий Князь Кирилл Владимирович — во главе Гвардейского Морского Экипажа. Он сказал Родзянко, что находится в его распоряжении. Пред тем Великий Князь разослал начальникам воинских частей Царского Села, пошедших за Советом депутатов, записки с предложением «присоединиться к новому правительству, следуя его примеру. В своих воспоминаниях Родзянко пишет, что Кирилл Владимирович прибыл «с красным бантом на груди» и что это «знаменовало собой явное нарушение присяги» и «полное разложение идеи существующего строя... даже среди Членов Царствующего Дома». Родзянко верить нельзя. Другие очевидцы события не припоминают «красного банта». Сам Великий Князь в те дни писал, что вынужден был пойти к Родзянко «спасая положение». Кирилл Владимирович предложил Родзянко Гвардейский Экипаж для восстановления порядка в столице, но ему ответили, что в этом нет необходимости. В 1924 г. Кирилл Владимирович принял на себя титул Императора. А воспоминания Родзянко появились в 1925 г. Так начала слагаться выдумка о «красном банте» и о приветствии революции Великим Князем Кириллом. Но с выдумкой не вяжется то, что от услуг его гвардейцев почему-то отказались. Великому Князю не дали ни поощрений, ни поручений и он первым покинул Россию ещё при Временном Правительстве, до Октябрьской революции... Великий Князь Кирилл думал, что сможет помочь Думе подавить вооружённые банды Совета, думал, что этого хочет Родзянко... Но он ошибся, а вскоре ошибку свою понял. За это и подвергся клевете.