Лев Лебедев - Великороссия: жизненный путь

Подобно всем дельцам, «міра сего» епископы «патриархии» уже не могли хранить настоящее церковное братство и дружбу в отношениях друг с другом. Ревность, зависть, вражда, интриги и доносительство друг на друга стали нормой их взаимоотношений. То же передалось духовенству. Если на приходе несколько священников, то между ними никогда не может быть искренней дружбы; ревность и зависть здесь стали нормой. О христианской любви в духовенстве уже не может быть и речи.

«Рыба начинает гнить с головы». Такое состояние и поведение иерархии Московской «патриархии» передавалось, не без противодействий, ниже- через среднее духовенство «в народ, в паству, где встречало наиболее сильное и наиболее долгое сопротивление, Но со временем «сдалась» и паства. В ней, в массе прихожан храмов «патриархии» крайне оскудела взаимная любовь, всё более заменяясь ревностью, завистью, таким страшным озлоблением друг против друга (особенно — на клиросах и у денежных «ящиков») какого не встретишь и в мірских учреждениях! В самые последние лет 10 дело стало доходить до патологической боязни друг друга в связи с подозрениями в колдовстве! Многие в храмах теперь бояться принимать друг от друга просфору или кутью, или свечку... Там, где иссякла вера, выросли, как поганые грибы, самые разные суеверия! И то сказать, — действительно ведь колдуют! И не только в сёлах, но и в городах, притом вполне образованные люди! Научаются друг у друга приёмам «чёрной» и «белой» магии, порчам, «отворотам» и «приворотам». Знахарки посылают своих «пациентов» к некоторым священникам, а те, в свою очередь, — к знахаркам. Целители-знахари появились и среди духовенства. Так один священник, читает над болящими молитву со словами: «На море-окияне, на острове Буяне...» К нему едут во множестве, не только из епархии, но и из других областей. Доход — очень большой. Батюшка щедро делится им с епископом, и поэтому епископ не трогает его, несмотря на возмущение собратий и некоторых верующих!... «Порча» и «сглаз» сделались самыми распространенными болезнями среди прихожан. Медицина в таких случаях безсильна, она даже не может установить никакого диагноза. А люди страдают страшно! Нужно видеть (особенно в деревнях) это порченное, скрюченное, изуродованное человечество! И всё это — от своих, из зависти, мести, и просто так, из «любви к искусству».

Там, где на место любви стала неприязнь, там — что угодно, но только не Церковь Христова, особенно — не Русская Православная Церковь.

Качество веры изменилось до неузнаваемости. В людях попроще, из той социальной среды, где и по сей день искренне полагают, что заброшенный храм весьма удобен как сортир, в людях из этой среды вера давно превратилась в некое церковнообразное язычество, где все сводится к делу «жертвоприношений» Богу с тем, чтобы Он не наказал или подал просимое. В людях более высокого культурного уровня, наряду с этим, заметна и жажда «духовных переживаний». Но если нет подлинной благодати Святаго Духа и вызываемых ею высоких чувствований, то их пытаются изобразить, то есть искусственно воссоздать. И получается «прелесть» в виде экзальтации разных степеней, приводящей сплошь и рядом к психическому и умственному расстройству той или иной степени. Так что теперь среди верующих интеллигентов самые усердные — это всегда, обязательно и непременно — душевно (или нервно) больные люди. На этой почве особенно пышным цветом расцвели в «патриархии» явления ложного «старчества» и «обожествления» молодых архимандритов сбесившимися истеричками. В отличие от св. Иоанна Кронштадтского, архимандриты (игумены, иеромонахи и иные «благодатные батюшки»), не гонят таких прочь от себя, а всячески поощряют, иногда создавая из этих поклонниц настоящие банды, терроризирующие морально (а то и телесно!) остальных верующих. Это страшное явление имеет уже ярко выраженный антихристов характер. Одна из почитательниц такого архимандрита очень точно сказала: «Наш Бог — батюшка!». Жажда иметь «живого бога», человеко-бога, которого можно было бы кумиротворить в жизни, — вот что за этим стоит. Эпоха «культов личностей» не прошла даром. Сколько сотен, тысяч (!) душ по всей России безнадёжно испорчено этими новоявленными «старцами», «благодатными» наставниками и «чудотворцами»! Старчество подлинное прекратилось давно. Некоторые широко почитаемые монашествующие из Троице-Сергиевой Лавры, Псковско-Печерского монастыря, Рижской пустыни и других мест при всём уважении к ним старцами названы быть не могут. Хотя бы потому, что молчали все годы хрущёвского издевательства над Церковью, молчат и теперь, после речи «патриарха» перед раввинами, не благословляя говорить и другим. Почему? Потому что «патриархия» постоянно внушала и внушает пасомым, что в Церкви «послушание выше поста и молитвы», забыв пояснить, что это относится к Церкви настоящей, а не к еретической, не к поддельной, к церковной жизни подлинной, а не фальшивой! Они, эти, без сомнения, старательные и искренние монашествующие, тоже принимают «патриархию» за Русскую Православную Церковь, т.е. тоже верят лжи, побуждая верить и тех, кто доверяется им.

Всё временное земное благоденствие «патриархии» только этой ложью и может держаться. Поэтому она постоянно внушает «пастве», что Русская Зарубежная Церковь (сумевшая сохранить всё то, что утрачено церковной жизнью в России!) — это «Карловацкий раскол», сообщество бежавших за границу отщепенцев (когда «мы все здесь страдали»!), сделавшихся раскольниками, живущими на американские деньги, и пытающимися теперь оскорблять «народ Божий»(!), т.е. сущих в России овец «патриаршего стада» своими обличениями и разоблачениями. Всё — наизнанку, «с больной головы на здоровую»! Но оборотням так и полагается...

При таком положении вещей, в виду явного еретичества «патриархии» в экуменизме, со всеми вытекающими отсюда последствиями, принципиально изменилось положение Русской Зарубежной Церкви. Теперь она — не часть того, что находится в основном в России; теперь Зарубежная Церковь — это и есть единственная Поместная Русская Православная Церковь.

Нужно отметить, что в лоне «патриархии» и были и есть ещё люди вполне честные, очень искренне обратившиеся к Богу. Но они и были в меньшинстве, а ныне и подавно их становится всё меньше, и они не имеют возможности определить церковную жизнь. Оставшись только со своими человеческими силами, они не многое могут, хотя и являют порой образцы подвижничества и самоотвержения.