Лев Лебедев - Великороссия: жизненный путь

Тогда же в 1682 г. на церковном Соборе решили просить Государей принять самые строгие меры к старообрядцам, вплоть до казни через сожжение особо упорных. Несколько раз это было исполнено. Так в Пустозерске был сожжен протопоп Аввакум. Вот, пожалуй, рубеж, за которым начался церковный раскол в полной мере, уже не как несогласие ряда сторонников старых обрядов, а как движение значительных масс людей. Теперь старообрядцы начали поносить не только «никонианскую» Церковь, но и царскую власть, подстрекая тем самым к восстанию против неё. Их движение приобретало не церковное только, но и политическое направление. Теперь против них нужно было и впрямь принимать очень сильные меры, и они были приняты, что спасло государство от верной, пожалуй, гражданской войны. Многие старообрядцы, бежавшие за границы Великороссии, стали затем совершать вооружённые набеги на русские города и веси. Ныне в «образованном» нашем обществе стало считаться хорошим тоном относиться к раскольникам — старообрядцам со умилением, чуть ли не как к мученикам или невинным страдальцам. В значительной мере это всё потому, что они оказались побеждённой, подавленной стороной. Ну а если бы победили тогда они? Протопоп Аввакум говорил, что дай ему власть, он бы вешал «проклятых никониан» на деревьях (в чём, по данным его биографии, не приходится сомневаться), — так он говорил, будучи сам только сосланным в ссылку «никонианами», и даже без лишения сана. Так что если бы победили старообрядцы, то Отечество было бы просто залито кровью. Протопоп Аввакум особенно почитается также как автор своего знаменитого «Жития». Оно, в самом деле, являет очень живой русский язык XVII столетия и в этом смысле, конечно, ценно для всех исследователей древности. Но и только! Что же касается духа и смысла, то это произведение безконечно самообольщённого человека. Достаточно вспомнить, что никто из русских святых не писал своего самохвального «жития»... Старообрядцы скоро потом раскололись на множество «толков», перестав быть чем-то единым, что само по себе говорит об их неправоте. Объявив Петра I «антихристом» (и не без основания!), старообрядцы в конце XVII в. пришли, наконец, сами к тому, что ещё раньше их уже говорил Патриарх Никон, а именно, — что возвышение государства над Церковью есть «антихристово узаконение». В предчувствии духовной погибели, грядущей на Русскую Землю, сошлись тогда и никониане и старообрядцы. Последние, проповедуя постоянно о духовном неприкасании к развращённому міру сему, тем не менее, умудрились углубиться в одну из самых пагубных его областей, — в искусство наживательства денег, в предпринимательство и показали такие способности в этом, что старообрядческий капитал стал одним из ярких явлений в России в XIX- начале XX века. Капиталом своим они потом поддержали кровавые русские революции. А некоторые из них (например — П. Рябушинский) стали видными членами тайных масонских лож. Через деньги, через капитал старообрядцы быстро сошлись с капиталом еврейским, вообще с иудеями. По-видимому, приверженность к «букве», ко внешним обрядам за счёт духовного смысла веры христовой, своеобразное «христианское» законничество и фарисейство стали глубинной основой такого удивительного соединения. Но нужно всё-таки отличать расколоучителей от той массы простых русских людей, которые им поверили. Эти последние искренне ревновали о сохранении устоев Святой Руси в русском обществе и государстве. Но об этом же ревновал и Никон и «никонианская» Церковь! Спор был, в сущности, только о разных путях достижения одного и того же. В заслугу старообрядчеству можно поставить и то, что в своей среде, как в своеобразном музее, они сохранили образцы древних книг, икон и обрядов, что для всех исследователей старины очень важно и ценно. Движение старообрядчества в конце XVII столетия было, что называется, «криком души» наиболее нетерпеливой и неспокойной части народа Великороссии, её ответом и откликом, хотя очень неправильным и болезненным, на действительное отступление от Христа и Евангелия в среде решающей массы общества и наипаче — в среде власть имущих.

Церковный раскол был большою бедою в России для всех! Но, как мы видели и ещё увидим, он явился как следствие другого раскола и гораздо более важного — между духом и плотью в народе, между церковной и царской властями.

Приближался решительный выбор путей преодоления, или углубления этих расколов. Теперь, в конце XVII-го столетия многое, если не всё, зависело от того, что решит, как поступит, какой путь изберёт законная царская власть?

В том же знаменательном 1682 г. для правления Софьи возникла опасность со стороны князя Хованского. Имея в руках военную силу, он стал вести себя весьма независимо. Пошли даже слухи, что он мечтает сам стать Царём, уничтожив для этого и «правительницу» и Царей Ивана с Петром. Хованского с сыном вызвали из Москвы к Софии, обвинили в измене и казнили. Над стрельцами поставлен был думский дьяк Фёдор Шакловитов, сумевший совсем успокоить стрельцов, подчинив их всецело правительнице Софье. Она и любимец её князь Василий Голицын решали почти все дела в государстве. Говорили, что намечается их законное бракосочетание. В. В. Голицын был «западником», как и многие в высших кругах того времени. В то же время они понимали опасность духовных влиянии Запада и предпочитали к себе приближать учёных киевских и греческих монахов.

В правление Софьи Наталья Нарышкина с сыном Петром оказались как бы в опале, да и сами боялись быть у неё на глазах. Большей частью жили они не в Москве, не в царских покоях, а в сёлах Коломенском, Преображенском, Семёновском, чаще — в Преображенском. Пётр Алексеевич получил только самое начальное образование. Дьяк Никита Зотов обучил его чтению и письму, прошёл с ним первый круг чтения (Псалтирь и Новый Завет). Далее должен был проходиться второй круг наук: грамматика, пиитика, риторика, диалектика и философия, латинский и греческий языки. Все дети Царской Семьи, даже девушки — сёстры Петра этот круг обязательно проходили. Преподавали его, как правило, киевские учёные, составлявшие свои курсы по образцам, взятым у католических учебных заведений. Но удаление из Москвы привело к тому, что Царь Пётр этих наук не проходил, то есть остался неучем, в том числе в области пусть схоластического, но всё-таки богословия. Оказался он также в ранние годы и вне воспитания при дворце, со всей его вековой сложившейся обстановкой, обычаями, правилами. Нужно сказать, что и сам он царских московских дворцов не любил, помня как там у него на глазах убивали его родных и придворных. Впечатления эти, потрясшие детскую душу, были очень сродни тому, что пережил в своём детстве Царь Иван IV Васильевич. К этому прибавлялось и то, что мать Государя Петра Наталья Кирилловна, будучи очень благочестивой и православной, вместе с тем киевских учителей не любила, особенно тех, кто приближён был к Софье. Воспитанная «западником» Артамоном Матвеевым в явной приязни к «немцам» (как тогда называли всех западных иностранцев) она допускала к Петру именно их. Н. Зотов и назначенный «дядькою» (воспитателем) Петра князь Борис Алексеевич Голицын оказались тоже во многом «западниками» и к тому же людьми довольно не строгих нравов... Зотов баловал Петра показом немецких картинок, во множестве продававшихся на Москве, возбудил интерес Государя к «немецким» наукам и знаниям. Подрастая вдали от дворца, в обстановке свободной, Царь Пётр увлекался созданьем «потешных» полков из «Преображенских конюхов», как выражалась Царевна Софья, искусством управлять людьми и кораблями. На Яузе он построил потешную крепость Пресбург. Найдя в Измайлове западный ботик («дедушку русского флота») Пётр с увлечением осваивал плаванье на нём под парусом. Затем он стал строить суда на озере в Переяславле, для потешных «морских» сражений. Создавать и осваивать это помогали Петру как раз «немцы» из близкой к Преображенскому немецкой слободы. Постепенно он вовлекался в изучение математики, геометрии, баллистики, фортификации, навигации и т.д... Всё это преподавали ему голландцы Тиммерман и Брандт. Затем Пётр сблизился с шотландцем генералом Гордоном и швейцарцем Лефортом, человеком способным, но и слишком весёлым. Подрастая, Пётр Алексеевич начал бывать в немецкой слободе уже не только ради науки, но принимая участие в увеселениях и пирушках иностранцев, таким образом проникаясь влияниями протестантизма с его восприятием міра. Годы шли. «Потешные» преображенцы и семёновцы из случайного сброда сделались хорошо вооружёнными и обученными западному военному делу полками, всецело преданными Петру (основа будущей гвардии). При Дворе продолжали считать Петра пустым легкомысленным человеком, знающим только потехи. Порывистые увлечения сына не всегда одобряла и мать его Наталья Кирилловна, имевшая на Петра большое влияние. Она решила женить его. И женила в 1689 г., подобрав сама невесту Евдокию Лопухину. Пётр, по-видимому, не очень её любил, часто одну оставлял ради своих потех. От этого брака в 1690 г. родился Царевич Алексей. Было Петру уже 18 лет! Брат Иван оказался совсем неспособным к правлению и очень болезненным (он вскоре и умер). Сестра Софья должна была передать Петру всю полноту государственною власти. Но не передавала, чего-то ждала, или опасалась. Говорят, она даже хотела стать правительницею пожизненно. Но её положение пошатнулось после двух неудачных походов В. В. Голицына на Крым. Пётр опасался стрелецкого войска, подчинённого Софье, и до времени не решался заявить о своих правах. Летом 1689 г. начались ссоры и пошла открытая борьба между Натальей Кирилловной и Петром, с одной стороны, и Софьей — с другой. Опасаясь петровских «озорников» — потешных, Софья усилила на Москве стрелецкие караулы. Весть об этом пришла ночью в Преображенское в искажённом виде, так что, разбудив Петра, его приближённые в страхе сказали, что стрельцы идут с целью его убить. Пётр в исподнем белье ускакал в близлежащий лесок, там оделся и помчался в Троице-Сергиеву Лавру, за крепкими стенами которой он и укрылся. Испуг его был таким сильным, что на всю жизнь остались подёргивание щеки и головы и нетвёрдость походки («запинанье ноги»). В Монастырь Преподобного Сергия к Петру пришли преображенцы и семёновцы. Правительница Софья уговорила Патриарха Иоакима стать посредником, чтобы мирно уладить дело, и послала его к Петру. Но Патриарх, понимая, что при взрослом Царе правление Софьи уже лишено законных оснований, остался с Петром, твёрдо став на его сторону. Петр двинулся на Москву и не встретил сопротивления. Софью оставили почти все сторонники. Князь Василий Голицын был сослан, начальник стрельцов Шакловитый и несколько их командиров обвинены были в заговоре и казнены, Царевна Софья отправлена в заточение в Новодевичий монастырь. Опалам и казням подверглись тогда и другие сторонники Софьи. Пётр остался единодержавным Государем России.