Коллектив авторов Религия - Беседы великих русских старцев. О Православной вере, спасении души в различных вопросах духовной жизни

По поводу последних слов преосвященный Феофан сделал замеча­ние: «Без определенного правила нельзя оставлять никого. Но соображать­ся следует с качествами приступающих к сему делу и внушать, чтобы не довольствовались одним внешним исполнением положенного». Впрочем, в действительности отец Александр так и поступал: и вышеприведенными словами он не хотел сказать, будто не нужно налагать никакого молитвен­ного правила, а только хотел сильнее высказать ту мысль, что не следует возлагать надежду на одно внешнее исполнение правила и превозноситься тем. Кроме того, предполагается, что ученики отца Александра, которые спрашивали его о правиле, должны были ежедневно ходить ко всем цер­ковным богослужениям. Отец Александр предоставлял свободу только в правиле келейном, исполняемом помимо общеустановленного.

Эти слова сказаны старцем по примеру Варсонуфия Великого (от­вет 23).

Здесь преосвященный Феофан опять сделал замечание: «Нужно или количество определить или время. Иначе мы - поклон, другой, и бросим. Когда образуется нужда молитвенного с Богом пребывания, тогда правило само собой прекратится».

Из их числа были: иеросхимонах Симеон (сконч. в 1875 г. в Николо- Угрешском монастыре), иеромонах Тихон (сконч. в 1873 г. в Гефсиманском скиту) и иеросхимонах Иоанн (сконч. 8 января 1898 г.).

К означенному ответу отца Александра преосвященный Феофан до­бавил, что не всякому следует тотчас приниматься за молитву Иисусову: «Молитва Иисусова должна идти после успеха в обычных молитвословиях, когда утвердится позыв к молитве в сердце. Кто прежде сего начинает, ни­чего не приобретает. Он похож на того, кто дует на холодный уголь».

Монахиня Каллисфения Хотькова монастыря скончалась 29 марта 1887 года на пятьдесят четвертом году своей жизни, была преданная духов­ная дочь отца Александра; она писала о себе одному духовному брату за восемь дней до своей смерти, то есть 20 марта, так: «Все желание и возды­хание, вся скорбь души моей - как бы спастись и угодить Господу, и воз­любить Его всем сердцем моим, и ближнего своего. Но все-таки мое попе­чение тщетно: вижу себя как бы осыпанной грехами, не сделала и одного шага вперед. Когда размышляю о своих грехах и недостатках и о Божием милосердии, упаду пред Богом и кричу: «Грешная есмь, - повторяю не­сколько раз, - се раба Твоя, пусть будет святая воля Твоя».

Третья утренняя молитва святого Макария Великого.

Печерский патерик, 7 августа.

Ср. Пс. 1, 3.

То есть чрезмерность поста, а не вообще пост, как разъясняет пре­освященный Феофан.

То есть полагание поклонов без молитвенного к Богу возношения, а поклоны всегда полезны, как и пост (замечание преосвященного Феофана).

Следует заметить, что отец Александр и действительно не дожил до сорока лет в монашестве пяти дней, так как поступил в монастырь 14 фев­раля 1838 года, а скончался 9 февраля 1878 года.

То есть нужно иногда не плакать и не жаловаться на помыслы, а тер­петь и бороться с ними, так как удивляться и сильно смущаться при каж­дом явлении помыслов свойственно человеку при неправильно высоком мнении о своей чистоте, от которого и происходит печаль и смущение.

1 Кор. 10; 13. См. об этом также у Иоанна Лествичника, ст. 1.

Замечание преосвященного Феофана.

Степ. VII, ст. 70.

Здесь преосвященный Феофан приписал: «И у Исихия: «Оттолкни искушающий помысл и к Господу обратись с молитвою», - и все тут».

Дополнение преосвященного Феофана к ответу отца Александра.

Ср.: Мк. 8, 34.

См. статью о молитве Иисусовой в издании сказаний о старце Сера­фиме и затворнике Марке, 1856 год, Москва.

Отец Иоанн Кронштадтский был крестным отцом А. Г., когда она пе­реходила из лютеранства в Православие.

Умер мученической смертью в 1938 году.

Корень сего слова, по нашему мнению, есть «арь», которое, по слова­рю Даля, означает: след зверя по пороше. Следовательно, слово «арясина» соответствует слову «зверина», или «зверище».

Был некоторое время управляющим имением у какого-то господина.

У этого брата была на лбу шишка.

Относившиеся к старцу братия, если кто имел сколько-нибудь денег, не держали их у себя, а деньги эти хранились всегда у старца, и если кому нужно было купить какую-либо вещь, всегда покупалась она с благослове­ния и разрешения старца.

Должно заметить, что старец Леонид, как человек облагодатствован­ный, действовал так по внушению Божию. Для других же, обыкновенных, старцев описанный факт не может служить примером.

Родившись и воспитавшись в Ярославской губернии, отец Антоний впоследствии не хотел изменить местному ярославскому выговору (на «о»). Эта особенность приятно звучала в устах простодушного старца и прида­вала беседе его выразительность, так что и русская речь принимала отте­нок освященного церковного наречия.

Эта черта была в его характере с детства. Когда ему было лет четыр­надцать, ему поручили обучить грамоте маленькую его племянницу. Од­нажды мать его, слыша, что учение вдруг замолкло, входит и застигает учи­теля насупившимся, а ученицу в слезах. На вопрос о причине слез малень­кая отвечает, что она чего-то не знает, а дяденька не говорит. «Я сказал», - возразил он.

Святой Иоанн Лествичник говорит: «Просвещеннейшие и рассуди­тельнейшие из отцов приметили еще иной помысл, который утонченнее всех вышепоказанных. Его называют набегом мысли, и он проходит в душе столь быстро, что без времени, без слова и образа мгновенно представляет страсть». - И далее (Слово XV, отд. 74).

День памяти старца иеросхимонаха Макария, когда в скит дозволя­лось входить женщинам.

Записки эти писаны лет через шесть после кончины старца Амвросия.

И посторонние примеры, без сомнения, не оставались без влияния на относившуюся к старцу рассказчицу.

Под мудрым старец Амвросий разумел человека благоразумного, ко­торый на всех и на все смотрит с хорошей стороны, не осуждая ближних за немощи, свойственные людям, считая притом себя одного худшим всем. Под дураком же разумеется здесь человек, который хотя и не лишен ум­ственных способностей, но по своему нерадению дал им превратное на­правление, потому во всех и во всем, по влечению своего развращенного сердца, видит одно худое и все объясняет с худой стороны, считая притом себя достойнее многих, если не всех.