Миикка Руоканен - Учение о боговдохновенности. Мартин Лютер и его место в экуменической проблеме боговдохновенности

Более того, Лютер отводит написанному апостольскому посланию особое место. После того, как устное провозглашение апостолов было записано, все последующее учение должно основываться на этом документальном свидетельстве:

Ведь о том, что утверждается без Писания или проверенного откровения, можно иметь мнение, верить в это нет необходимости. [122] WA 6; 508, 19–20.

Косвенное восприятие богодухновенной доктрины полностью соответствует Лютеровскому богословию креста: Божье откровение дается нам в материальной форме. Таким образом, божественное откровение сокрыто в форме, которая для нас непривычна:

Итак, подобно тому как мудрость Бога сокрыта под видом глупости и истина в образе лжи,… ведь так Слово Божье всякий раз, когда приходит, приходит в образе, непонятном нашему разуму… [123] WA 56; 446, 31–33.

Такая форма скрытой доктрины является камнем преткновения для многих, кто пытается найти Божье откровение вне Писания, в личных откровениях или церковных обрядах. Лютер уверен, что богодухновенная доктрина дана человеку в материальной форме:

Бог …облекается в человеческий образ и говорит с нами во всем Писании, как человек с человеком. [124] WA 43; 179, 12–13.

Он учил до сих пор во многих главах, что такое Христос, также — что такое церковь, а именно: собрание тех, кто крепко держится за слово, а не за кажущиеся вещи. Это собрание Он утешил различными обещаниями против досады из-за креста… Однако потому, что благочестивые души верят, что Слово принадлежит Богу и боговдохновенно с помощью Святого Духа… [125] WA 25; 344, 1–4,10–11.

Спиритуалисты пренебрегают Писанием как источником Божьего откровения, поскольку они не понимают идеи воплощения в тайне, в соответствии с которой «знамение не согласуется с явным проявлением»:

Покров Бога — мрак. Во-первых, потому, что Он обитает в загадке веры и во тьме. Во-вторых, потому, что Он обитает в неприступном свете, потому что так Бог сокрыт и непостижим. В-третьих, это может пониматься как таинство воплощения, потому что Бог сокрыт, спрятанный в человеческой природе, которая есть сумрак Его, в котором Его невозможно увидеть, а возможно только услышать. [126] WA 3; 124, 33–35.

Оспаривая позицию спиритуалистов, Лютер смело утверждал, что Писание есть «записанное Слово Божье», соответствующее истинной доктрине воплощения и богословию креста:

Священное писание — это слово Божье, записанное и, я бы сказал, обращенное в буквы и составленное в буквах подобно тому, как Христос — это вечное слово Божье, окутанное в человеческую природу, и подобно тому, как Христос держался и действовал в мире, так дело обстоит и с записанным словом Божьим. [127] WA 48; 31, 4–8.

Однако проклятое неверие и страстная плоть не позволяют нам ни видеть, ни ценить того, что Бог говорит в Писании, или того, что оно есть слово Божье, но думать, что это был Исайя, Павел, а то и какой-нибудь более никчемный человек, который не создал небо и землю. [128] WA 48; 102, 7–13.

Для Лютера причина, по которой проповедь апостолов приобрела письменную форму, обладает не только практическим аспектом, но и богословским. Весть о кресте противоречит рассуждениям человеческого сознания. «Противоречивое» Евангелие могло остаться самим собой только в письменной форме. Разум не способен понять Христа; только слово, записанное в Писаниях, может породить веру в человеке. Этот принцип богословия креста полностью соответствует лютеровской концепции экстатической веры как способу восприятия божественного откровения. Incomprehensibilis via Christi может быть понято только в пророческом духе, то есть в том же самом Духе, который вдохновлял пророков.

Настоящее исследование подтверждает предположение, что Лютеровская концепция божественной сокровенности является исторической, а не метафизической. Господь открывается в человеческом слове «мудрецов» и «книжников», которые продолжают свидетельствовать о богодухновенной доктрине, воспринятой от пророков. Даже после того, как Бог открылся нам, Он остается Deus absconditus . Вопринимать Его теперь можно только лишь как Deus humanus , Его Слово — Его непогрешимая доктрина — доступны нам в устной и письменной формах. Господь не дает какого-либо метафизического знания о Себе. Господь открывается лишь по вере, которая зарождается в сердце человека, нуждающегося в спасении.

Представление о сокровенности при передаче апостольской богодухновенной доктрины позволяет Лютеру провести различие между самой доктриной и множеством форм ее текстуального выражения. Сама доктрина безошибочна и непогрешима, однако письменный вариант апостольской проповеди может содержать ошибки. На основании этого Реформатор создает метод разделения библейских текстов на разные уровни ценности в богословии. Таково основание библейской критики по Лютеру.

Для него в Библии есть «ясные», clara , и «непонятные», obscura , места — как в Ветхом, так и в Новом Заветах. В Ветхом Завете ясными местами являются те, которые указывают на пришествие Христа. Менее понятными местами являются те, в которых христологическое содержание обладает неясной формой.

В Новом Завете критерием ясности является апостольство. Лютер понимает под этим не историческую близость Христа, а правильность христоцентричного послания. Главным же критерием апостольства является сама истинная апостольская доктрина, а не тот, кто ее проповедует:

Ведь обязанность истинного апостола в том, чтобы он проповедовал о страданиях, воскресении и служении Христа и полагал основание самой веры … Также дело истинного пробного камня порицать все книги, если видно, что изгоняют они Христа… То, чему Христос не учил, — это не апостольское, хотя этому равным образом Петр или Павел учит. Напротив, то, что проповедовал Христос, — это апостольское, хотя это равным образом Иуда, Анна, Пилат и Герод делал. [129] WADB 7; 384, 22–32.

Лютер признавал, что в Писании существует множество неясных текстов и даже книг. Но, несмотря на это, основное содержание Библии, ее res , который заключается в Christus pro nobis , выражается в Писании много раз и в очень ясной форме. В своем произведении De servo arbitrio (1525) Лютер утверждает следующее:

Вот что я благоразумно признаю: многие места в Писании темны и сокровенны не вследствие важности предметов, но вследствие незнания слов и грамматики, однако они нисколько не препятствуют знанию всех вещей в Писании. Ведь что в Писании может оставаться благоговейно сокрытым, когда после того, как печати были сломаны и камень отодвинут от входа в гробницу, было открыто то величайшее таинство, что Христос, сын Бога, стал человеком, что Бог троичен и един, что Христос ради нас пострадал и будет править вечно? Неужели и это в двусмысленных словах известно и воспето? Убери Христа из Писания, что еще ты в нем найдешь? Глупо же и нечестиво знать, что все вещи в Писании находятся в яснейшем свете, и вследствие немногочисленных темных слов говорить о темных вещах, если в одном месте слова темны; но в другом ясны. Об одной и той же вещи, яснейшим образом объявленной всему миру, говорится в Писании то словами ясными, то она еще скрыта в словах темных. [130] WA 18; 606,22–29, 33–35.