Будда Шакьямуни - Собрание палийских джатак

\

Примечания.

1 – Карникара – дерево Pterospermum acerifolium, напоминающее клён.

2 – "Джатака о золотом павлине" легко толкуется в терминах юнговской аналитической психологии как изображение процесса индивидуации. Золотой павлин символизирует самость индивида. Связь с ним первично устанавливается анимой (супруга царя Варанаси), то есть женским бессознательным началом в мужской психике. Для того чтобы человеческое сознательное "Я" "завладело" самостью, оказывается необходимым сочетание разумного расчёта (охотничьи приёмы) и использования непосредственных природных побуждений (пава). Изловив павлина, то есть обретя прочную связь с самостью, далее следует предоставить самому себе полную свободу, ибо этого требует состояние психической зрелости. Когда "Я" отождествляется с самостью, индивид достигает пробуждения-для-себя. Самость же позволяет немедленно высвободить из внутрипсихического заточения все творческие и деятельностные потенции человека (пленённых охотником птиц).

Sutta pitaka. Khuddaka nikāya. Jātaka. Pakinnaka-Nipata. 492 Tacchasukara-Jataka.

Перевод с пали Б.А. Захарьина.

Словами "Я долго в поисках бродил..." Учитель – он жил в ту пору в роще Джеты – начал повествование о двух престарелых тхерах.

Рассказывают, что когда царь Великой Кошалы выдавал дочь свою за Бимбисару, то в уплату за её очистительное омовение отдал Бимбисаре деревню Каси.

Царь же Прасенаджит, после того как Аджаташатру убил своего родителя, совершил набег на ту деревню. Но в сражениях между царями за деревню сперва верх брал Аджаташатру.

Терпя поражение, царь кошальский стал спрашивать своих советников: "Как бы нам захватить Аджаташатру?"

И советники отвечали: "О великий государь! Монахи ведь искусны в ведовстве! Надобно заслать в монастырь лазутчиков, пусть выведают, что думают на сей счёт монахи!"

– Ладно! – согласился Прасенаджит и послал людей, наказав им: "Ступайте в монастырь и разузнайте потихоньку, о чём толкуют те почтенные монахи!"

В роще Джеты в то время собралось много царских подданных, отрёкшихся от мира. И были промеж них два престарелых тхеры, которые ютились в крытой пальмовыми ветвями хижине на задворках монастыря. Одного звали тхера Дхануггахатисса, другого – тхера Мантидатта. Проспав всю ночь спокойно, они поднялись на рассвете, и, разводя огонь, тхера Дхануггахатисса позвал:

– Почтенный тхера Датта!

– Чего тебе, почтенный? – отвечал тот.

– Спишь ещё, что ли?

– Нет, не сплю. Что надо?

– Глуп, однако, Датта, этот царь кошальский – только и знает, как съесть горшок каши!

– Что ты говоришь? – удивился тхера Мантидатта.

– Да-да, почтенный! Ведь не может он победить Аджаташатру, червя ничтожного!

– Что же ему делать?

– Ты сам знаешь, почтенный тхера Датта: в сражении войска располагаются "телегой", "колесом" и "лотосом". Так вот: чтобы одолеть Аджаташатру, надо расположить войско "телегой"! На холме поставить двумя крылами отборных мужей-героев, а на переднем крае – остальное войско для приманки. Уверясь, что противник очутился меж боевых порядков – будто рыба в неводе, – надобно, не мешкая, с громкими криками напасть на него с двух сторон, зажать в кулак – только так и можно одолеть Аджаташатру!

Подслушав речи старцев, лазутчики всё доложили царю. Царь выступил с огромным войском, построив его так, как говорил монах, и пленил Аджаташатру. Сперва он посадил его на цепь, а когда тот смирился, наставил: "Впредь так не поступай!" – и повелел освободить.

Он выдал за Аджаташатру свою дочь Ваджиру и отпустил домой в сопровождении пышной свиты.

"Царь кошальский пленил Аджаташатру, вняв совету тхеры Дхануггахатиссы!" – стали говорить монахи.

Однажды они повели о том речь в собрании дхармы, и Учитель, войдя к ним, спросил:

– О чём это вы, братия, беседуете? Для чего собрались?

– Да вот, говорим о том-то, – отвечали монахи и рассказали ему обо всём.

– Не только ныне, братья – молвил тогда Учитель, – Дхануггахатисса показал как надобно вести сражение, – он и прежде был искусен в этом!

И Учитель поведал о прошлом.

В давние времена некий плотник, который жил в деревне неподалёку от ворот города Варанаси, отправился в лес за брёвнами. И там, он увидел свалившегося в яму детёныша кабана. Плотник принёс его домой, дал ему прозвище кабан Секач и принялся выхаживать. Вырос кабан и стал плотнику помощником: валил клыками деревья, рылом подкатывал брёвна к плотнику, намотавши на клыки чёрный мерный плотницкий шнур, натягивал его, таскал в зубах тесло и колотушку с долотом.

Заматерев, кабан раздался телом и набрался силы. Плотник, любивший кабана как сына, однажды подумал: "Как бы его кто не обидел, если он останется жить здесь!" Подумал он и выпустил кабана в лес.

Кабан же рассудил: "Одному мне в лесу не выжить. Надобно сыскать родичей и с ними поселиться!" – и отправился на поиски себе подобных. Облазав всю чащобу, он после долгих розысков увидал наконец-то стадо кабанов и радостно запел:

"Я долго в поисках бродил

И по горам, и по лесам.

Разыскивал сородичей –

И вот они передо мной!

Корней тут много и плодов,

Еды здесь предостаточно!

Красивы реки и холмы,

Житьё тут будет сладостным!

Со всеми родичами я

Здесь беззаботно заживу.

Беспечно и безгорестно

Не ведая, что значит страх!"

Вняв ему, кабаны ответили:

"Другого места поищи –

Здесь рядом с нами враг живёт.

Он в стадо пробирается

И убивает лучшего".

И вопросил Секач:

"Кто этот враг, сородичи,

Счастливо обретённые?

Кто нетеснимых вас теснит?

Скажите мне, прошу я вас!"

И отвечали ему кабаны:

"Ведь этот полосатый зверь,

Непобедимый царь зверей,

Разит клыками страшными

И убивает лучшего".

Воззвал тогда Секач:

"А что, у нас уж нет клыков?

Иль сил мы разве лишены?

Собравшись вместе, мы пред ним

Стеною встанем грозною?"

И кабаны ответствовали:

"Речами, слуху сладкими,

Сердца наши затронул ты!

Кто с поля брани побежит,

Того потом прикончим мы!"

Кабаны согласились с Секачом, и тут он спросил их:

– Когда же появляется здесь тигр?

– Сегодня был утром, утащил одного из нас! – отвечали кабаны. – Значит, и завтра явится поутру!Тигр.

Был Секач искусен в ратном деле, умел выбрать место для боя. И так решил: "Останемся здесь – тогда одолеем врага!"

До рассвета велел он кабанам попастись, а едва рассвело, всех собрал, объяснил, что ратный строй бывает трёх родов – войско можно расположить "колесом", "телегой" и "лотосом". Сначала поставил он строй "лотоса": сосунков в середку, вокруг них кормящих маток, дальше – прочих кабаних, потом кабанчиков-подростков, вокруг – молодняк с прорезавшимися клыками, затем – клыкастых зрелых кабанов и снаружи – матёрых стариков. По сторонам он поставил отряды в десять, двадцать или тридцать кабанов. Он велел вырыть ров и яму-западню для тигра, закрытую плетёнкой вроде веяльной корзины, а между рвом и ямой приказал насыпать вал, куда он встанет сам. И, отобрав самых могучих и отважных боевых кабанов, Секач пошёл с ними в обход строя, являясь то тут, то там и воодушевляя бойцов.