Будда Шакьямуни - Джатаки. Избранные рассказы о прошлых жизнях Будды.

«Да будет так!» — молвил ткач и ушёл.

Он сделал всё, как советовал бодхисаттва: захватил с собой убитого тигра и, успокоив весь лесной край, в сопровождении огромной толпы явился в Бенарес. «Вот, государь, — сказал он, представ перед царём, — я убил тигра и очистил лес от хищника». Обрадованный царь пожаловал ему много денег. В другой раз доложили царю, что дикий буйвол совершает нападения на людей, идущих по дороге, и вновь царь послал туда Бхимасену. Наученный бодхисаттой, Бхимасена расправился с буйволом тем же способом, что и с тигром, снова явился к царю и получил щедрое вознаграждение. Так Бхимасена добился большой власти, и власть эта вскружила ему голову, и стал он проявлять непочтение к бодхисатте, и перестал слушаться его советов. «Я ведь не приживальщик у тебя! Да и кто ты такой?» — говорил он и всяческими грубыми речами оскорблял бодхисаттву.

Через некоторое время в страну вторгся со своим войском иноземный царь и, осадив Бенарес, направил тамошнему владыке такое послание: «Либо передай мне власть над царством, либо выходи на бой!» Царь призвал к себе Бхимасену и велел ему вступить в сражение с врагом. Бхимасена облачился в воинское платье и доспехи, вооружился и взобрался наспину боевого слона, прикрытого прочными щитами. Боясь за жизнь Бхимасены, бодхисаттва тоже оделся, вооружился как следует и уселся на слона позади Бхимасены. Сопровождаемый огромной толпой народа, слон вышел через главные ворота из города и отправился на поле боя. Лишь только до ушей Бхимасены донёсся грохот боевых барабанов, он весь затрясся от страха. Бодхисатта сказал ему:

«Если ты свалишься со спины слона, тебя наверняка убьют». И, чтобы Бхимасена не свалился со слона, обвязал его поводьями и крепко зажал их концы в руке.

Однако зрелище битвы вызвало в Бхимасене столь сильный страх за свою жизнь, что он наложил в штаны, умудрился даже загадить спину слону.

«Бхимасена, — сказал тогда бодхисатта, — что-то не вижу я связи между тем, что было, и тем, что сейчас. Прежде ты был готов броситься в битву, а оказалось, что только и способен нагадить на слона». И он спел такую гатху:

Как только завязался первый бой,

Ты опозорился, бахвал презренный!

Как совместить воинственную речь

С такой повадкой жалкой, Бхимасена!

Выбранив в таких словах Бхимасену, бодхисаттва сказал ему: «Ладно, приятель, не бойся! Я здесь. С какой же стати нам дрожать перед неприятелем?» Он помог Бхимасене слезть со слона, велел ему вымыться и идти домой. Потом, крича: «Сегодня я действую сам за себя!» — устремился в бой. Ворвавшись с громким кличем в ряды врагов, бодхисаттва разметал их укрепления, полонил иноземного царя и доставил его в Бенарес к Брахмадатте. Обрадованный царь оказал бодхисаттве великие почести, и с тех пор слава о пандите Чулладхануггахе разнеслась по всей Джамбудипе. Бодхисаттва дал Бхимасене денег и отослал его в посёлок ткачей, а сам всю остальную жизнь щедро подавал милостыню и творил иные добрые дела, так что, когда настал срок, он перешёл в иное рождение в согласии с накопленными заслугами».

Заканчивая своё наставление в дхамме, Учитель повторил: «Так знайте, монахи, не только ныне этот бхиккху бахвалится попусту, он и прежде уже врал и хвастался». Затем он истолковал джатаку, так связав перерождения: «В ту пору Бхимасеной был бахвал бхиккху, а пандитом Чулладхануггахой был я сам».

(Перевод Б.А. Захарьина)

Со слов: «Нет блага выше, чем добро...» — Учитель — он жил тогда в Джетаване — начал рассказ о брахмане, который захотел испытать силу своей добродетели. Брахман этот жил при дворе царя Косалы, хорошо усвоил, что Будда, дхамма и санга суть три истинных прибежища, твёрдо исполнял все пять заповедей и знал наизусть три веды. Восхищаясь его достоинствами, царь оказывал ему особые почести. И подумал тогда брахман:

«Царь Косалы предпочитает меня всем другим брахманам и выказывает мне как своему наставнику чрезмерное уважение. Непонятно, однако, почитает ли он меня столь сильно из уважения к высокому происхождению, роду, семейству, богатству, знанию наук или же и впрямь благодаря моей добродетельности? Надобно его испытать», — решил он наконец.

И вот как-то раз, побывав у государя, прежде чем уйти домой, он похитил с полки у хранителя царских сокровищ одну монету и унёс её с собой. Из уважения к брахману хранитель никому не сказал об этом ни слова. На следующий день брахман унёс уже две монеты. Хранитель стерпел и это. Когда же на третий день брахман набрал целую горсть монет, хранитель набросился на него:

«Нынче уже третий день, как ты грабишь царскую семью». И он трижды прокричал во весь голос:

«Эй! Я поймал вора, который грабит царскую казну!» На крики его со всех сторон сбежались люди. Восклицая:

«Долго же ты морочил нас, прикидываясь добродетельным человеком», они накинулись на брахмана, стукнули его несколько раз и, связав ему за спиной руки, потащили на суд к царю. Царь, весьма опечаленный, спросил его:

«Почему ты, брахман, занимаешься столь скверным делом?» И распорядился:

«Накажите его по-царски!» Брахман сказал ему тогда:

«Не вор я, великий государь!»

«Зачем же ты брал деньги из сокровищницы царской семьи?» — воскликнул царь.

«Я решил испытать тебя, — ответил брахман. — Ты оказывал мне всяческие почести, и я задумался: отличаешь ты меня от всех остальных только из-за моего происхождения или иных, тому подобных, причин либо же потому, что чтишь мои добродетели. И вот теперь я доподлинно узнал, что выделял ты меня потому, что чтил добродетели мои, а не моё происхождение. В противном случае ты не распорядился бы наказать меня по-царски! И всё, мной содеянное, ещё раз убедило меня в справедливости высказывания: «В этом мире добро есть высшая и первейшая из добродетелей». Но, и следуя нравственным заветам, я не могу всецело устремиться к добру, покуда живу жизнью мирянина и, пребывая во власти страстей, жажду удовольствии, поэтому я сегодня же направлюсь в Джетавану, к Учителю, отрину мир и стану монахом. Позволь же мне принять монашество, государь!»

Уведомив царя о своём намерении, брахман стал собираться в Джетавану. Все его родные, друзья и знакомые пытались разубедить его, но, видя, что это тщетно, отступились. И вот явился он к Учителю и с его дозволения вступил в общину и стал бхиккху. Позже, оставаясь стойким в усердии своём, развивал он внутреннее видение и обрёл арахатство. Придя к Учителю, он поведал ему об этом в таких словах:

«Почтенный, я поднялся на высочайшую высоту, на какую только можно подняться в монашестве!» Вскоре о его преображении знала уже вся монашеская община. Как-то раз, сойдясь в зале собраний, бхиккху восхваляли его добродетели.