Будда Шакьямуни - Джатаки. Избранные рассказы о прошлых жизнях Будды.

Видудабха отпросился у отца и выехал с большой свитой. А Васабхакхаттия уже заранее послала весть Шакьям: — Живу я здесь прекрасно. Смотрите, не вздумайте меня с сыном выдать царю. Узнав, что едет Видудабха, Шакьи отослали из столицы в деревни всех мальчиков, которые были младше его годами, чтобы тем не пришлось перед ним кланяться.

И вот юноша прибыл в Капилавасту. Шакьи приняли его в зале совета и стали представлять родичам:

— Вот твой дед по матери; вот твой дядя по матери. Видудабха шёл и каждому кланялся. Так он со всеми поздоровался, каждому поклонился — поясница даже заболела, — а потом заметил, что ему-то ни один человек не поклонился, и спросил:

— А мне, почему никто не кланяется? Где остальные?

— Все мальчики и юноши, что младше тебя, в разъезде, дорогой, — сказали Шакьи. Приняли его они с большими почестями. Видудабха побыл у них несколько дней и уехал.

После его отъезда некая рабыня пришла мыть разведённым молоком скамью, на которой он сидел, и сказала вслух: — Вот она, скамья, на которой сидел сын рабыни Васабхакхаттии! А в тот самый миг в зал вошёл воин из свиты Видудабхи: он позабыл своё оружие и вернулся за ним. Слыша такие пренебрежительные слова, он спросил, в чем дело.

— Да ведь Маханама прижил Васабхакхаттию с рабыней, — отвечала служанка. Воин нагнал своих и рассказал им о том.

— Как же так? — пришла в возбуждение свита.

— Выходит, что Васабхакхаттия — дочь рабыни! Царевич же, услыхав о происшедшем, твердо решил:

— Вот как, значит? Скамью, на которой я сидел, надо после меня отмывать разведённым молоком? Ну что же, стану царём — глотки всем им перережу, кровью их омою эту скамью!

Когда Видудабха вернулся в Шравасти, советники донесли все царю. — Ах, Шакьи! Дочь рабыни дали мне в жены! — разгневался царь. Он отнял у Васабхакхаттии с сыном их прежнее содержание и велел выдавать им на жизнь не больше, чем положено рабыне и рабу.

Но вот прошло несколько дней, и в царский дворец зашёл Учитель. Царь встретил его, поклонился и сказал:

— Почтенный! Оказалось, что твои родичи выдали за меня дочь рабыни! Я велел ни ей, ни сыну прежнего царского содержания более не давать, приравнял их к рабам.

— Шакьи, государь, и впрямь поступили дурно, — отвечал Учитель.

— Если уж они решили дать тебе невесту, надо было давать девушку, равную им самим по знатности. Но я тебе вот что скажу. Васабхакхаттия помазана была на царство по кшатрийскому обычаю, да и Видудабха родился сыном царя-кшатрия. Происхождение по матери мало что значит. Главное — это каков отцовский род. Ведь некогда древний мудрец на троне даже бедную дровоноску сделал царствующей супругой, сын же стал наследником престола и правил обширным городом Варанаси. Его так и звали Каттхаваханой — Дровоносом. И Учитель рассказал царю историю о Дровоносе. Царь внял ему, уверовал, что главное — это отцовский род, и охотно вернул жене и сыну их прежнее положение.

Полководцем у царя был тогда воитель Бандхула. Жена его Маллика оказалась бесплодной, и он решил отправить её обратно в родительский дом, в Кушинару. Маллике же захотелось повидать на прощание Учителя, и вот она пришла преклониться ему в рощу Джеты.

— Куда ты собралась? — спросил Учитель.

— Муж отсылает меня назад к родителям, почтенный.

— С чего же это? — Бесплодна я, почтенный. Не могу сына ему родить.

— Ну, тогда ты напрасно уходишь. Возвращайся-ка к мужу. Маллика обрадовалась, поклонилась Учителю и пошла домой.

— Ты за чем вернулась? — спросил муж.

— Меня Татхагата отправил назад к тебе.

— Должно быть, Учителю виднее, — подумал военачальник и не стал перечить.

И впрямь, Маллика скоро забеременела. Появились у неё и причуды. Однажды она сказала:

— Господин, меня одолевает странное желание.

— Его же тебе хочется?

— Хочу я в городе Вайшали напиться и омыться в священном пруду, где личчхавы свершают помазания правящих княжеских родов.

— Ну, поехали, — согласился военачальник. Взял он с собою лук, до того тугой, что пущенная из него стрела пробивала тысячу воинов насквозь, посадил жену на колесницу и поехал из Шравасти в Вайшали. Правил он сам.

В ту пору у городских ворот Вайшали жил некий личчхав по имени Махалий. Когда-то он учился вместе с Бандхулой у одного учителя, а теперь ослеп и наставлял личчхавов в дхарме и житейских делах. Услыхал он стук колёс по мостовой под воротами и промолвил: — Это гремит колесница отважного Бандхулы. Значит, сегодня над личчхавами нависла опасность. Пруд был ограждён; перед оградой и внутри неё цепями стояли охранники. Поверху же была натянута железная сеть; птица и та бы не пролетела. Но военачальник соскочил с колесницы и бросился на стражников с мечом в руке. Они разбежались. Бандхула прорубил дыру в сети, впустил жену и дал ей напиться и омыться. Потом умылся сам, усадил жену на колесницу и выехал из города в обратный путь.

Тем часом сторожа прибежали и доложили о случившемся старейшинам личчхавов. Старейшины взъярились. Пятьсот воинов на пятистах колесницах собрались в погоню за отважным Бандхулой. Донесли об этом Махалию.

— Нельзя вам ехать! — возразил Махалий.

— Перебьёт он всех вас!

— Оставь, все равно мы поедем!

— Ну, раз так, то поверните назад, как только увидите, что колеса его колесницы ушли по ступицы в землю. Если тогда не повернёте, то поворачивайте назад, как услышите звук, подобный раскату грома. А если и тогда не повернёте, то возвращайтесь, как увидите, что в дышлах появились дыры. А не то пропадёте, поздно будет! Личчхавы же, не слушая, уехали.

И вот Маллика оглянулась и говорит:

— Господин, за нами гонятся на колесницах!

— Когда все они выстроятся в одну линию, скажешь мне. Скоро колесницы выстроились одна за другою и издали слились в одну.

— Господин, сейчас мне виден только передок головной колесницы, — сказала Маллика.

— Подержи-ка вожжи!

Бандхула передал ей вожжи, а сам встал на колеснице в полный рост и поднял лук. Колеса по ступицы ушли в землю. Личчхавы увидели это, но не остановились. Проехав немного вперёд, Бандхула натянул и отпустил тетиву, и звон её подобен был громовому раскату. Личчхавы, однако, и не думали поворачивать назад. Тогда Бандхула, не сходя с колесницы, пустил в них одну-единственную стрелу. Стрела пробила передки всех пятисот колесниц, пронзила пятьсот воинов и упала позади последнего. Личчхавы даже не заметили, что уже пронзены насквозь, и с криками «Эй ты, стой! Эй ты, стой!» продолжали преследование.

Бандхула придержал коней и сказал:

— Вы же все мертвецы! Я с мертвецами не воюю.

— Не очень-то мы на мертвецов похожи.

— Ну-ка снимите броню с воина на головной колеснице. Личчхавы послушались. Едва с воина сняли броню, он упал и умер на месте.