Гавриил Бунге - Господи, научи нас молиться. Личная молитва по преданию святых отцов

Многие ощущают это, даже если и не всегда могут именно так сформулировать проблему. Чувство неудовлетворенности охватывает все больший круг людей. Из этого духовного кризиса ищут выход, который думают найти в открытости по отношению к нехристианским религиям. Предложения всякого рода «учителей» всевозможных школ неожиданным образом облегчают этот переход за границы собственной религии. И вот тысячам жадно ищущих душ предлагается колоссальный рынок литературы, восходящей от «духовного» к «эзотерическому». И многие полагают, что находят там то, что тщетно искали в христианстве и чего якобы в нем никогда и не было.

В наши намерения отнюдь не входит вступать в борьбу с такого рода «экуменизмом». Лишь в конце нашего пути мы сформулируем несколько вопросов и попробуем предложить несколько ответов, которые, несомненно, дали бы отцы. Цель этих страниц заключается в том, чтобы дать подлинно христианский ответ на духовные вопрошания многих верующих, ответ «практический», намечающий «путь», укорененный в Писании и в изначальном Предании, дающий возможность христианину «выражать» свою веру «на деле» таким образом, который соответствовал бы содержанию самой веры.

На недоуменный вопрос о том, почему вера, несмотря на все усилия оживить ее, исчезает среди все большего числа христиан, можно дать очень простой ответ, который, может быть, не охватывает все причины кризиса, но указывает на путь выхода из него: вера исчезает тогда, когда перестает быть практикой в соответствии со своей сущностью. Понятие «практика» никоим образом не относится ко всем многообразным формам социального служения, что с самых ранних времен были естественным выражением христианской агапы. Но по самой сути своей это «внешнее делание» становится поверхностным, превращается в тонкую форму akedia, или уныния [2] Ср. нашу книгу: Акедия: духовное учение Евагрия Понтийского об унынии / Пер. Д. Сизоненко. Рига: Христианос, 2005. , когда ему не соответствует больше «внутреннее делание».

«Внутреннее делание» — это по преимуществу молитва, во всей полноте того значения, которое это понятие приобрело в Писании и в Предании. «Скажи мне, как ты молишься, и я скажу тебе, во что веруешь» — так можно было бы сказать, перефразируя известную поговорку. В молитве, в самой практике молитвы становится видимым то, из чего состоит сущность христианина, как стоит верующий перед лицом Бога и своего ближнего.

Заостряя эту мысль, можно было бы сказать: только в молитве христианин является самим собой.

Сам Христос — наилучшее доказательство этому. Разве Его сущность, Его особые отношения с Богом-Отцом, Которого Он называет «Отче Мой», не проявляются прежде всего в молитве, как о том прикровенно говорят синоптики и с большей ясностью Иоанн? Во всяком случае, ученики Его поняли это, и, когда они попросили Его: «Господи! научи нас молиться!», Иисус дал им молитву «Отче наш». Еще до того, как сложился Символ веры в качестве суммы христианской веры, этот простой текст в форме молитвы выражал сущность христианского бытия, то есть то новое отношение между Богом и человеком, которое Единородный Сын Божий создал в собственной Личности. Разумеется, это не произошло случайно.

По библейскому учению, человек был сотворен по образу Божию (Быт. 1: 27), то есть в соответствии с глубокомысленной интерпретацией отцов, «как образ образа Бога» (Ориген), а значит, и Сына, Который в абсолютном смысле один только и есть Образ Бога (2 Кор. 4: 4). Но предназначен человек быть образом и подобием Божиим (Быт. 1: 26). И значит, он предуготован к возрастанию: от бытия «по образу Божию» к эсхатологическому бытию подобия с Сыном (1 Ин. 3: 2).

Из сотворения «по образу Божию» следует, что самая сокровенная сущность человека заключается в его соотнесенности с Богом (блаженный Августин) по аналогии с отношением, существующим между прообразом и его отображением. Но это отношение не статично, как отношение между печатью и отпечатком, оно полно жизни и динамики и целиком раскрывает себя в возрастании.

Конкретно же это означает для человека, что, по аналогии со своим Творцом, он обладает лицом. Бог Отец есть Личность в абсолютном смысле, и только Он один может сотворить личностное бытие и обладает Лицом: поэтому отцы без труда уравнивали библейские выражения «Образ Божий» и «Лик Божий». Так и человек, сотворенный как личностное существо, обладает «лицом».

Лицо есть та сторона личности, которая обращена к другой личности, когда вступает с ней в личностные отношения. «Лицо» по сути означает обращенность. Собственно говоря, только личность может иметь перед собой кого-то другого, к кому она обращается и от кого она отворачивается. Быть личностью — а для человека это означает постоянно становиться личностью — значит стоять напротив другого, «лицом к лицу». Поэтому апостол Павел противопоставляет наше здешнее, отраженное знание Бога «сквозь тусклое стекло, гадательно» эсхатологическому состоянию блаженного познания «лицом к лицу», при котором человек познает, подобно как он познан (1 Кор. 13: 12).

То, что говорится здесь о духовной природе человека, находит свое выражение и в его телесном бытии. Ибо на его физическом лице отражается его духовная природа. Обратить лицо к другому или намеренно отвернуться от него — не какой-то незначащий жест, как это известно каждому на основании его повседневного опыта. Нет, это движение полно символического смысла. Оно показывает, хотим ли мы войти в личностное отношение с другим или же, напротив, отказать ему в этом.

Наиболее чистое выражение наша обращенность к Богу на земле находит в молитве, когда тварь «поворачивается» к Творцу, когда тот, кто молится, ищет лица Божия [3] См. Пс. 26: 8. и просит Господа: Да воссияет лице Твое (Пс. 79: 4). В этих и подобных выражениях Псалтири, которые отнюдь не только поэтические метафоры, находит свое фундаментальное выражение опыт библейского человека, для которого Бог — это не безликий абстрактный принцип, но Личность в абсолютном смысле. Это Бог, Который поворачивается к человеку, и взывает к нему, и хочет, чтобы и человек повернулся к Нему. И человек делает это; в наиболее чистой форме человек обращается к Богу в молитве, где он «ставит себя перед Богом» душой и телом.

Здесь мы вновь непосредственно подходим к теме этой книги — к практике молитвы. Ибо «научиться молиться у Господа», то есть молиться, как молились люди Библии и наши отцы по вере, означает не только усвоение определенных текстов, но и всех методов, форм, жестов, при помощи которых молитва обретает подобающее ей выражение. Таковым, несомненно, было убеждение самих отцов, для которых не было ничего внешнего, обусловленного лишь временем. Напротив, они уделяли этой теме большое внимание, что кратко выразил Ориген в конце своего сочинения «О молитве»: