Гавриил Бунге - Господи, научи нас молиться. Личная молитва по преданию святых отцов

«Встань, помолись и сотвори метание, говоря: „Сыне Божий, помилуй мя!“» [430] Nau 184.

Не только во время личной молитвы, но и за общим богослужением отцы творили определенное число метаний.

«Вышеуказанные молитвы [египетские отцы-пустынники] начинают и кончают следующим образом: как только завершается псалом, не склоняют колен с поспешностью, как делают здесь, в этой местности, некоторые из нас, кои еще до завершения псалма бросаются в спешке на землю для молитвы, дабы как можно скорей все закончить. Поскольку мы хотим поскорее прочесть все число [двенадцать псалмов], установленное отцами с древних времен, мы спешим, чтобы скорее [достичь] конца, считая псалмы, которые остается еще прочитать, и помышляя более об отдохновении тела, чем о пользе и о добром плоде молитвы» [431] Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин. О постановлениях киновитян. Кн. 2 (Цит. изд. Гл. 7, с. 16). .

В течение столетий метания, которые Иоанн Кассиан описывает для своих западных читателей как часть молитвенной практики, были известны Западу не в меньшей степени, чем Востоку. Их можно найти в Regula Magistri [432] Regula Magistri. С. 48, 10–11 (de Vogue). , как и в Regula Benedicti [433] Regola Benedicti. C. 20,4–5. . Не только монахи, но и христиане-миряне совершали земные поклоны во время личной молитвы. В XI веке благочестивая графиня Ада совершала, как мы видели, ежедневно по двадцать земных поклонов, тогда как святой отшельник Айберт († 1140) падал ниц пятьдесят раз [434] Scherschel (см. выше, Ашп. 116). С. 57–58. . Один молодой монах-пустынник совершал по 100 земных поклонов «согласно обычаю» [435] Regnaut, Série des anonymes 1741. . Тем самым мы вновь возвращаемся к вопросу, касающемуся установления нужной меры для всех этих молитвенных форм, что повторяются множество раз. Сколько молитв следует творить, сколько коленопреклонений, сколько метаний [436] Здесь имеются в виду земные поклоны. ?

«Что касается до количества коленопреклонений, то знаем, что триста числом определено их нам божественными отцами, кои и должны мы совершать пять дней недели днем и ночью. Ибо во всякую субботу и всякое воскресенье, а также и в другие, обычаем определенные дни и недели по некоторым таинственным и сокровенным причинам получили мы заповедь воздерживаться от них. Некоторые, впрочем, более сего числа кладут поклонов, а иные менее: каждый по силе и произволению своему. И ты совершай их по силе своей. Впрочем, блажен воистину тот, кто всегда во всем, что по Богу есть, понуждая себя, понуждает себя часто и в этом.

Ибо „Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его“» [437] Каллист Патриарх и сподвижник его Игнатий, Ксанфопулы. Наставление безмолвствующим, в сотне глав, 39 (Цит. по изд. Добротолюбие, Т. 5. Репринтное изд. YMCA-PRESS. Paris, 1988. С. 359–360). Цит. Мф. 11:12. .

Каллист и Игнатий пишут для «исихастов», то есть для монахов, что в совершенном одиночестве полностью посвящают себя молитве. Мера должна быть определена для каждого его духовным отцом, ибо только он один может соразмерить физическое здоровье с духовной зрелостью. В духовной жизни «правило» никогда не бывает жестким и навсегда связующим законом. Правильным путем становится тот, который человек совершенно свободно выбирает для себя ради славы Божией и спасения своей души.

Сегодня эта практика, что когда-то была общей для всего христианства, на Западе практически исчезла. Возможно, что большинство духовных детей преподобного Бенедикта, чье правило предусматривает земные поклоны во время молитвы, едва ли знает о них по собственному опыту. Что касается верующих мирян, то такая практика если и знакома им, то лишь в качестве литургического обряда Страстной Пятницы. Тем самым как те, так и другие лишились могущественного оружия духовной брани.

О том, какая сила заключена в метаниях, учит Исаак Сирин. Ибо иногда наступают хорошо известные и современному человеку периоды духовного застоя, полного внутреннего мрака, когда невозможно произнести даже самой коротенькой молитвы. Тогда, по совету Исаака, следует прибегнуть к частым земным поклонам, даже если кажется, что ты ничего не испытываешь внутри себя и остаешься совершенно холодным. Ибо более всего враг страшится выражений глубокого смирения и сделает все, чтобы им воспрепятствовать [438] Isaak von Ninive, c. 49 (Wensinck. Amsterdam, 1923. С. 228 и след.). , как он воспрепятствовал Адаму в раю после его падения поклониться Богу.

Мы уже знакомы с концепцией, лежащей в основе этого совета: бесы внимательно наблюдают за всем, что мы делаем и говорим. Даже когда внимание наше рассеяно и мы не осознаем смысла слов во время псалмопения, их, однако, слышат демоны и трепещут! [439] Barsanuphios und Johannes, Epistula 711. См. выше. С. 106. Почему это так, объясняет отрывок из Евагрия:

«„Притаиваются, наблюдают за моими пятами":

дабы познать через наблюдение то, что мы делаем. Ибо бесы вовсе не „сердцеведцы“ [440] Evagrios, in Ps. 55,7 5. .

Только Тот, Кто „создал [сердца всех их]“, может знать их. Поэтому единственным Сердцеведцем (Деян. 1: 24) называется по праву лишь Бог» [441] Evagrios, in Ps. 32,15 i. .

Бес был и остается «чужестранцем», который лишь окольным путем получает доступ к нашему «сердцу», что составляет центр нашей личности. Он знает из опыта, то есть через пристальное наблюдение, что это сердце, из которого исходят и злые помыслы (Мф. 15:19), открывает себя через тот язык тела, на который мы по большей части не обращаем внимания. Обнаруживая вполне современную остроту восприятия, Евагрий утверждает, что бесы делают выводы о состоянии нашего сердца из наших жестов, нашей мимики, тона нашего голоса, короче говоря, из всего внешнего нашего поведения и приноравливают к этому и свою тактику [442] Evagrios, Epistula 16; in Prov. 6, 13 (Gehin 76). .

Это единство души и тела мы должны к нашей выгоде использовать и в молитве! И не только по отношению к выслеживающим нас бесам, но в особенности по отношению к противлению нашего собственного колеблющегося и неверного сердца. Как и слезы, повторяемые метания, даже если они совершаются лишь телом, разбивают то «окаменение» и ту «бесчувственность», которые, кажется, убивают в нас всякую духовную жизнь. Так таинственным образом тело, которое воистину являет собой «икону» внутреннего душевного состояния (Ориген), распрямляет в конце концов и противящуюся душу…

Один из древнейших, исключительно христианский жест, не ограниченный, однако, лишь сферой молитвы, — это крестное знамение или, точнее, запечатление или осенение себя (знаком Креста).