Виллигис Йегер - Поиск смысла жизни. Изменение сознания на пути к внутреннему миру

Почему я с таким трудом понимаю, что только полное освобождение от всех моих представлений, образов и желаний ведет к пути становления человека и Бога единым целым?

Я топчусь в темноте; я должен оставить любую кажущуюся уверенность, которую мне необоснованно дают мои чувства и мое сознание, чтобы шаг за шагом продвигаться к такому состоянию, когда ничего не знаешь, ничего не можешь и ничего больше не хочешь. О, как противится моя натура этому настоящему, которое является единственно возможным для Божественного пути.

Все вещи такие пустые, безмерно пустые. Освещенные солнцем вершины — пустые, деревья — пустые, пение птиц — пустое; друзья, которых я встречаю, — пустые, Бог — пустой, мое сердце — пустое. Не было ли у этого сердца в прошлом достаточно глубоких переживаний, где всё было пропитано Божественной полнотой? Не является ли то или иное познание только разным свидетельством одной и той же невыразимой действительности?

«Мой Бог» — это только заученная формула, но здесь нет никакой Божественной противоположности, к которой может повернуться сердце. Я, видимо, стал безбожником. Буду ли я теперь, как и прежде, в нужде молиться Богу; это был бы грех — отделение. Прежняя вера имеет голову!

Раздается рыдание. Сердце долго плачет внутри. Наконец наступает огромная ясность: нет, в глубине является «да». Всё является «да», что коренится в этой глубине и рождается из нее как любовь. Всё является абсолютным «да».

По прошествии нескольких часов после этого формулируется слово «Лева» (Отче)! Но уже не так, как прежде, в качестве обращения к «Богу». А так: из первоначальной «А» что-то приходит в язык, бормочет «в, в»… (это заменяет все немые знаки алфавита и представляет все формы выражения воспринимаемого в неартикулируемом): двигается, течет и опускается назад к «А».

«Авва» читается и туда, и обратно одинаково. Прообраз и отражение, раскрытие и возвращение, раньше и позже, это «не-два».

Может безбожник молиться?!

Авва! А!

Когда я пришел домой, я снова осознал, что такое жизнь и что это значит иметь возможность жить. Прежде всего я познал неизмеримую силу, неописуемую радость, которая таилась в каждом моменте. (А сейчас я осознаю бедность моего словарного запаса, поскольку совсем не могу выразить словами то, что я в действительности познал!)

Если бы мы познали момент в его свете и в его величине, это бы нас разорвало. Моя душа ликовала и думала: каждый момент так дорог — и, если у меня их осталось так мало, я проживу их со вниманием и сознанием, и мне было бы достаточно полноты момента. Откуда у меня появились заботы о моем здоровье? Теперь я это вижу ясно: что даже смертельно опасная болезнь перед лицом этой бесценной полноты момента не имеет никакого значения и что любые страхи являются ничтожными.

Когда я вышел из самолета, произошло что-то необычное: оливковые деревья больше не были символическими природными созданиями, сразу же вызывающими в моем сознании метафору, они просто были «только» оливковыми деревьями!

Я каждое утро погружаюсь в медитацию. Сегодня я заметил перемены: я был не в состоянии продолжать, здесь были только цикады, затем дверь, которая открывалась и закрывалась. И эти звуки были не такими как прежде: они были произведением искусства, совершенными!

Я иду, чтобы что-то взять, позвонить, написать и т. д. — но здесь только этот шаг, это движение, этот телефонный номер, эта книга, этот счет… Это чудо, и, тем не менее, совершенно банально: больше нет места для «если» и «но».

Рано утром я совершал длительную пробежку. Вместо того чтобы при этом перебирать четки, как я это обычно делал, я был только в том, что есть, как вдруг я был охвачен Его присутствием во всех вещах. Каждый звук и каждое движение, каждый листок и мостовая под моими ногами были наполнены Божественной жизнью. Каждая вещь была ОН. Я пребывал в экстазе и, тем не менее, был связан со всем. Познание продолжалось несколько дней. Я был охвачен Его существованием во всем.

Обед, мытье посуды, отдых во дворе на скамейке, хочу войти внутрь, прохожу мимо деревца, и тут происходит это: я чувствую, как изливается Любовь, как всё, что я вижу, окружает меня Любовью. Я такого никогда не видел. Слезы подступают к глазам, я познаю Любовь и могу любить — а люблю так мало. Я ощущаю, что это начало чего-то, что идет намного глубже.

Как-нибудь я снова вернусь в повседневность. Всё снова так, как оно есть, но всё же по-другому. Я вижу и слышу по-другому, я хожу по-другому. Я иначе открываю двери. Я вижу березу, белый ствол и вдруг понимаю, что в то время как я на нее смотрю, я познаю всё.

Собака носилась по комнате и нашла где-то клочок бумаги. Он шуршал. На какой-то момент я стал этим шорохом.

Один раз, когда я гулял с собакой, я осознал: если я являюсь ничем, то я являюсь всем. Если я есть ничто и всё, если ты есть ничто и всё, тогда мы оба есть только всё. И вместе мы также всё ' Итак, мы есть одно и то же… и это то, что я еще ребенком хотел сказать всему миру. Ибо только это может каждого «спасти» и каждого «исцелить». Сообщить об этом всем — значит любить ближнего, и больше ничего. Я хотел удержать это осознание и спасти все живые существа, однако всё снова забыл. Это желание помогать и спасать гнездилось во мне и побуждало меня отправиться в Третий мир, чтобы помогать людям. Эта иллюзия мучила меня всю мою жизнь, так как осталась несбывшейся. Вдруг я осознал, что мне не надо отправляться в Третий мир, поскольку я снова познал «Приносящего исцеление». Что мог бы я тогда еще принести людям? Ничего! Ничего, что способствовало бы их исцелению. Я могу только терпеливо сидеть на своей подушке и своей жизнью показывать пример другим людям, и это мой подарок. Освободившись от этой иллюзии, я громко рассмеялся, часами я громко смеялся, плакал и смеялся!