Евфимия - Яблони старца Амвросия (сборник)

…Тем временем учеба моя в семинарии близилась к концу. Теперь я уже твердо решил, что стану священником. Одного лишь никак не мог решить: жениться мне или пойти в монахи, как отец Амвросий? Очень уж хотелось хоть немного, да на него похожим быть… Опять же, прослышал я от кого-то, будто в монастыре легче спастись, чем в миру. А то и вовсе, что по заповедям Христовым лишь в монастыре жить можно. Только, по правде сказать, давно уже приглянулась мне одна девушка, дочь дьякона. Катей ее звали. Хорошая такая: добрая, кроткая, набожная – лучше жены не сыскать. А ведь не зря сказано, что добрая жена дороже золота и камней самоцветных, доброй хозяйкой и дом стоит. Опять же, и Катя на меня глаз положила. И родители наши были не прочь, чтобы мы поженились. Тут бы, как говорится, веселым пирком да за свадебку, да я все думаю: а может, грех это, если я не в монастырь пойду, а женюсь? Ведь как же тогда смогу я жить по заповедям Христовым? Вот так все и маялся, пока не вспомнил: один ум – хорошо, а два – лучше. И решил спросить совета у отца Амвросия. Хотя и не надеялся, что он мне ответит. Мало ли у него других, более важных дел? А я его от них пустыми вопросами отвлекаю. Даже жалел потом, что письмо ему послал, да поздно было возвращать.

И опять пришлось мне убедиться, насколько плохо я знаю старца Амвросия. Не ждал я от него ответа, а получил его. Вот что он мне написал:

«Чадце сомневающееся. Не в том дело, кто где живет, а в нас самих. Главные вражьи хитрости две – бороть христианина либо высокоумием и самомнением, либо малодушием и отчаянием. Жить можно и в миру, только не на юру, а тихо. Или так, как колесо вертится: одной точкой земли касается, а остальными вверх стремится. А про женитьбу твою скажу так: если вы друг другу нравитесь, и невеста благонадежного поведения, и мать ее доброго нрава – женись. Гусь да гагара – неладная пара, да вместе плавают. Хоть среди мира и семейства и трудно от земного отрешиться, но евангельские заповеди даны людям, живущим в мире, – ибо тогда ни монахов, ни монастырей еще не было…»

На всю жизнь благодарен я отцу Амвросию за этот мудрый совет! А вам, как подрастете да заживете своим домком, дай Бог прожить в таких же любви и согласии, как прожили мы с Катей!

Через год, по весне, снова собрался я в Оптину пустынь к старцу Амвросию. Правда, как ни просила Катя, не решился взять ее с собой – тогда она ребенка ждала, нашего первенца, которого мы в честь старца Амвросием назвали. В ту пору в наших краях еще кое-где снег лежал, зато там, в Калужской губернии, все зеленело! Тогда-то и увидел я, как цвели оптинские яблони: весь скит утопал в их цветах, словно в тех белых кружевах, что плетут у нас на севере. А ведь в тот раз, зимой, они мне мертвыми казались. Да пригрело солнышко, и ожили, зазеленели, зацвели яблони. Вот так и здесь, у отца Амвросия в скиту оживали души даже таких людей, которые уже казались пропащими…

Думал я, что старец, как тогда, назавтра же меня примет. Однако на сей раз ждать пришлось больше недели. Так ведь теперь куда мне было торопиться! Зато сколько всяких удивительных историй наслушался я за эти дни об отце Амвросии! Что лучше запомнилось – вам сейчас расскажу.

Как-то приехали к нему из самого Петербурга две сестры. Старшая мечтала в монастырь уйти. А у младшей уже жених был, только и оставалось, что свадьбу сыграть. Вот они и приехали благословения просить: кому – замуж, а кому – в святую обитель. И что же? Младшей, невесте просватанной, старец вручает монашеские четки. А старшей, той, что в монастырь собиралась, говорит: «Какой тебе монастырь! Ты замуж выйдешь, да не дома!» И даже назвал губернию, где она после замужества жить будет. Вернулись девушки домой, а дальше вот что было. У младшей сестры в самый последний момент свадьба расстроилась, и вскоре стала она монахиней – Христовой невестой. Вот и пригодились ей монашеские четки – подарок отца Амвросия. А старшая получила письмо из дальней губернии, где ее тетка жила. Мол, есть тут у нас женский монастырь, приезжай да посмотри, может, и надумаешь остаться. Она и приехала, да познакомилась там с одним благочестивым человеком, уже в годах, и вышла за него замуж, а в Петербург больше не вернулась – осталась жить в тех краях. Что ж, как говорится, человек предполагает, а Господь располагает.

А вот что я слышал от одной шамординской монахини… Шамордино – это такая женская обитель недалеко от Оптиной пустыни. Историю ее пересказывать не буду, упомяну лишь, что возникла она благодаря отцу Амвросию. Он часто бывал в ней. И многие ее сестры поступили туда по его благословению. Так вот, встретилась мне в Оптиной пустыни тамошняя сестра, Н. (в миру ее Верой звали), девушка молодая, пригожая собой, образованная – она в Москве женские курсы закончила. Слово за слово, и вдруг она меня спрашивает:

– А хотите ли, батюшка, знать, как я в монастыре оказалась?

По правде сказать, мне и самому это любопытно было: ведь вон сколько сейчас твердят, будто вера и ученость – две вещи несовместные. И нынешние образованные, а правильнее сказать, нахватавшиеся кое-каких знаний люди чаще монастыри стороной обходят, чем в них уходят. Так отчего же это такой красавице и умнице да вздумалось монахиней стать?

– Что ж, – говорю, – матушка, расскажите.

И поведала мне монахиня, что мать ее очень почитала отца Амвросия, а она за это над ней смеялась: «И что ты нашла в этом лицемере?» Потому что считала себя самой умной, а верующих людей – простачками, которых всякие обманщики за нос водят. Однако как-то раз из любопытства поехала с матерью в Оптину пустынь и даже к старцу на благословение пришла. Только, стала позади всех, за самой дверью, чтобы ее не видно было. Вот вошел старец, оглядел всех. И вдруг заглядывает за дверь, где спряталась Вера… «А это что тут за великан стоит? Это Вера пришла посмотреть на лицемера?»

– Вот с тех пор я в Бога и уверовала, – призналась монахиня. – А потом ушла в Шамордино. Только прежде я об этом никому не рассказывала: стыдно, что раньше неверующей была. А вот вам, батюшка, отчего-то решилась поведать… молитесь за меня, грешную.

Стою и думаю: знала бы она, что совсем недавно и я таким же был! Пока не взыскал меня Бог через старца Амвросия. А я-то уж было об этом забывать стал… Эх, не хвались, горох, что лучше бобов, размокнешь – сам лопнешь…

Или такая история. Я ее, как говорится, своими глазами видел, своими ушами слышал. А вот теперь вам поведаю.

Иду я раз мимо хибарки старца, где он женщин принимал. И слышу, как одна из них рассказывает: мол, она сюда пешком из Воронежа пришла. Ноги-то у нее больные, вот она и надумала пойти к старцу, чтобы он ее исцелил. Да по пути заблудилась в лесу, упала на землю и плачет. Тут подходит к ней какой-то старичок с клюкой, с виду – монах. Расспросил, куда она идет, а потом махнул своей палочкой в сторону: вон туда сверни! И точно – сразу за поворотом монастырь показался…