Алексей Марков - Бремя колокольчиков

- Две ложки, будьте добры.

- Ну и чо ты мне даёшь?

-Чек...

- А карточка покупателя?

- Какая карточка?... Я же приезжий...

- Я уже поняла! Без карточки - не продам. Закон теперь такой.

- Послушайте, ну... я же в любой столовке сейчас стащу эти несчастные ложки. Это ж не что-то такое дефицитное.

- Ну и что? Воруй! Это твоё дело, а моё - закон соблюдать! А то едут тут всякие в нашу Латвию...

Глеб присмотрелся к продавщице повнимательнее. Едва ли она была этнической латышкой, да и говорила она на чистом русском... Но времени на дальнейшие переговоры у него не было. Злой он побежал к выходу.

- Падаждиттэ! Дайтэ ваш чек! - остановила его женщина средних лет, говорившая с заметным прибалтийским акцентом. - Я очэн нэ люблю, что так дэллают у нас.

Глеб отдал ей чек. Женщина вернулась к прилавку и протянула недовольной продавщице свою книжку вместе с Глебовым чеком. Той ничего не оставалось, как нехотя выдать две алюминиевые ложки.

- Никого нет. Наверное, опять менты с берега согнали, и пипл [49]ушёл на озеро, - сказала, глядя на сосны и море, Света.

- Мне Димка Дикобраз говорил, тут помимо ментов ещё и местные гонять стали. «Наши сосныы, а вы - рууские оккупантыы», - передразнил местный акцент Глеб. - Хотя... и русские, и латыши разные есть... Дикобраз, кстати, где-то здесь должен быть... Пойдём на озеро?

- Давай здесь останемся на пару дней, а? А потом уж к пиплу пойдём. Даже хорошо, что здесь сейчас никого.

- Ну, как скажешь...

- Это хорошо, что ты согласился. Знаешь... тут место такое... что... Ты только не смейся! Вот... ты о Боге много говоришь. Правильно, наверное... А я Его здесь чувствую... Как-то Он мне именно здесь открылся, и я начала Его ощущать во всём... и себя в Нём и во всём зримом немного и много незримом... Понимаешь? - Света внимательно посмотрела юноше в глаза. - Давай так и побудем. Он, сосны, небо, море, песок.. .ты и я...

Ворошиловский стр елок

Не будет за грехи ответа Когда и будущего нет.

Мы увядшие цветы,

Мы смертельный яд,

Мы сами будущее, твое будущее.

Sex pistols [50] [51] [52] , «When there’s no future».

Получив желанное назначение в богатый московский храм, отец Глеб сразу туда поехал.

- Простите, вы не настоятель? - спросил он у пожилого батюшки, которого увидел возле храма.

- Нет, а ты что? Пополнение? Дьякон новый?

- Да служить сюда прислали, но я священник...

- А-а-а, а то ещё дьякона обещали. М-да... Помню я одного дьякона, суров был... Лет двадцать назад это было... Настоятель - митрофорный протоиерей , из маститых, проскомидию совершает, а дьякон в алтарь приходит, а от него перегар... Настоятель ему: «Ты служить сегодня не будешь, ты пьян!» А тот: «Как не буду? Я готовился!» Настоятель: «Да знаю я, как ты готовился». А дьякон ему - рррраз в хлебало! Аж митра [53]из дьяконских дверей выкатилась... Меня, кстати, отцом Василием звать.

- Меня - Глебом. А где мне настоятеля, отца Константина, найти?

- А... он у себя в кабинете, наверное...

Отец Василий был ветераном войны, ворошиловским стрелком. В 50-е рукоположился где-то в провинции. Семья, дети, небедная поповская жизнь, но вот беда: супруга скончалась, когда трое его детей ещё маленькими были.

Второй брак для священника запрещён по канонам, но отец Василий женился, уйдя за штат. Все всё понимали, и отца Василия стали приглашать в разные храмы помогать. В штат не брали, хотя у некоторых настоятелей была та же, а то и похлеще, история, но они не афишировали. А отец Василий был человеком весёлым и открытым - скрывать толком ничего не умел. Приживаться и изворачиваться, правда, умел изысканно и феерически. При этом подхалимом не был, хоть и умел его изображать. Настоятель, считал отца Василия позором храма, порой и не без повода.

Как-то вызывает настоятель всё духовенство, старосту и казначея к себе. Знак недобрый.

- Отцы, я позвал вас, потому что поступает много жалоб на ваше служение. Я не обо всём докладываю владыке, но вы знаете, что он всё равно всё знает. Вот вы просили повысить зарплату, увидев мою новую машину, так, отец Вячеслав?

Второй священник стал оправдываться.

- Ну отец, у нас же зарплата смешная, только на требах и зарабатываем...

- Храм не бедный, но расходов много. А машину мне спонсоры подарили. Служите лучше, а не по требам бегайте с утра до ночи, и у вас спонсоры будут! Ты, вот, отец Вячеслав! Вечно службу начинаешь раньше положенного, а это - непорядок!

Отцы потупились. Стало ясно, что к зарплате, меньшей, чем у школьного учителя на полставки, прибавлять не будут. Попам-то ещё ничего на требах, а вот дьяконам - совсем кисло. Эх, зря они, настоятеля взбаламутили только... А отмаз про спонсоров вообще издевательство. Все ж понимали, как деньги настоятель пилит с благотворителями, отстёгивая кому надо в патриархию.

- Отец Василий! На тебя особая жалоба! Ты отчитывать бесноватого ходил на дом?

- Ну отец настоятель, просят, я и хожу...

- А две недели назад был? Да я знаю, был. Отслужил молебен об изгнании злой силы у какого-то на голову больного, когда и дома никого не было... а потом полквартиры вывез!

- А, это... Отче, он сам всё отдал, я и не просил ничего... меня мать его позвала, говорит: «Батюшка, приходите, когда вам удобно». Я и пришёл. Отслужил всё. Он сам и говорит: «Спасибо, мне полегчало, берите чего хотите, для вас ничего не жалко».

- И ты сына с машиной вызвал...

- Ну... я ж не мог один унести всё. У меня ж в ногах осколок с войны. Но я же не себе, я ж - сироткам! У меня же у дочки погибшей четверо осталось...

- Да знаем мы про твоих внуков! Все уши прожужжал! - заорал настоятель. - А мать этого больного домой пришла, а полквартиры нет... как говорит...

- Отец Константин! Ну, не полквартиры же я на Жигулях вывез...

Первым не выдержал протодьякон, закашлявшись, чтобы скрыть смех.

Настоятель смерил отцов гневным взглядом. Все старательно давили в себе раздирающий их хохот: кто закусывал губы, кто прикрывал рот, кто прятал глаза. Настоятель заорал.

- Достали вы все, лоботрясы! Отец Василий! Всё вернуть! Я сказал.

- Батюшка, миленький, а у меня ж ничего нет! Я всё отдал сироткам...

Тут даже у старого гэбэшника-старосты лицо расплылось в улыбке.

Тот случай с попыткой экзорцизма на дому отец Василий ещё долго пояснял так: «Вот видите, всегда так, когда отчитываешь! Потом - бесовские искушения».

Настоятель на праздничных храмовых трапезах, случавшихся нередко, после где-то пятого-шестого тоста становился крайне многословен.

Последующие его тосты превращались в длинные речи, исполненные пафоса со стремительно уменьшающимся смыслом.

Отец Василий как-то принял по старой памяти, не подумав, что развозит его в таком возрасте быстрее и сильнее. Молчаливо слушать настоятельские рассуждения ему наскучило, и он начал потихоньку разговаривать с сидевшими рядом с ним гостями застолья.