Алексей Марков - Бремя колокольчиков

В следующий раз отец Г леб еще хуже сморозил. Как-то на трапезе зашла речь про одного архиерея, и молодой отец ляпнул:

- Говорят, владыка-то из голубых...

- Как вы вообще можете такое не то, что произносить, а даже думать так про архиерея Божия! - возмутился отец Иосиф.

Глеб залился густой краской.

Потом наступил Великий пост, и строгий монах заметно усилил свой подвиг, почти уже не переставая молился. При этом все знали, что он держит строгий устав, фактически сидит на сухоядении, горячее ест лишь в субботу и воскресенье. Глеб и дня в таком ритме не смог бы прожить! Много батюшка в пост говорил и поучений, ссылаясь на святых отцов, призывая к верности Господу без остатка.

Постом случилось тяжелое искушение. В строительном вагончике возле храма случился пожар, и сгорела старинная икона Утоли моя печали [3] , которую туда временно отнесли, чтобы передать реставраторам. Отец Иосиф очень переживал и сказал длинную и эмоциональную проповедь: «Вы понимаете?! Матерь Божия ушла от вас, покинула! Не смогла терпеть нечистоту вашу! Грехи ваши! Лукавство в делах и мыслях! Вы живете лишь внешне для Христа, но сердце ваше в стране далече, в похотях и скверне, в гордыне и пороках. Как Она могла потерпеть это?!». Многие прихожане плакали, а отца Глеба смутило, что батюшка все время говорил вы. Он решил разрешить недоумение и прямо спросить отца Иосифа, что и сделал после службы.

- Батюшка! У меня один вопрос, разрешите? Вы в своей замечательной проповеди все время обращались вы, что справедливо, но я читал у митрополита Антония Блума [4], что на проповеди надо всегда стараться говорить мы, не отделять себя, даже если и не о себе говоришь...

Отец Иосиф ничего не ответил, но глянул на Глеба так, что тот сразу же пожалел о своем вопросе и почувствовал себя полным идиотом.

Настала Пасха, назначение Глебу все не приходило и он начинал все больше надеяться, что останется служить здесь, ведь у отца Иосифа столькому можно научиться, так исправить свою жизнь до уровня помыслов. И он все хотел как-то оправдаться. Нет, он и так все исполнял, что его попросят, ничего не требуя, но он видел, что отец Иосиф все равно не особо благоволит к нему. Все из-за этого дурацкого вопроса о проповеди... а может, он узнал как-то, что Глеб те тетрадки в алтаре видел? Нет, не может быть, там тогда никого не было... Хотелось как-то наладить контакт с батюшкой: что-то сказать к месту, или пошутить...

Трапезная была тесной и, когда разворачивались к иконам молиться, то священники фактически упирались лицом в стену. Настроение было веселое, пасхальное, и Глеб решил, что самое время.

- Батюшка! Радость такая, Христос Воскресе, а мы молимся, как у стены плача...

- А вы, отче, антисемит? - без тени улыбки ответил отец Иосиф...

После к Глебу подошел староста и попросил больше к ним в храм не

приходить. Сказал, что так отец Иосиф благословил... И вот, теперь он шел домой и думал...

«В Церкву едут по утру все интеллигенты»

Хошь в ад, хошь - в рай!

Куда хочешь - выбирай.

Александр Башлачёв 5 , «Ванюша».

- Вы слышали, что у нас тут днём за история была? - спросил совсем молоденький алтарник Глеб у регента будничного хора Клавдии, женщины пенсионного возраста, всегда умевшей хорошо рассказать что-то интересное из своего богатого прошлого и метко описать настоящее.

Глебу не терпелось хоть чем-то её удивить, заставить хоть секунду смотреть на него так, как он смотрит на неё, когда она рассказывает.

- Нет. - Кратко ответила Клавдия, выкладывая на аналой 8ноты для вечерней службы.

- Представляете! Приехал один мужик бородатый с Библиями. Говорит: «Для храма бесплатно» Ну настоятель: «Давай!» А тот: «Можно я в туалет схожу?» Наш отец ему: «А у нас нет туалета для прихожан...» Мужик ему: «Как же? У вас разве места нет или средств не хватает?» Ну а наш: «Дома в туалет ходить надо, а не в храме Божием!» А этот: «А вы как же?» «А мы», - говорит, - «духовенство, мы другое дело». А этот с книгами: «Ну, раз у вас туалета для людей нет, то вам и Библий не надо!» Взял и уехал, представляете! Наш ещё долго орал, что нельзя этих евреев близко к церкви подпускать, что от них один вред, и вообще правильно их Сталин в Биробиджан. Мужик с Библиями выглядел... вполне характерно.

- М-да, значит так и не будет туалета, - безо всякого энтузиазма сказала регент. - А ты-то, что радуешься? Понимаю, ты молодой, ты дотерпишь, а нам- то старикам как?

Глеб смутился. Такой реакции от Клавдии, так много говорившей о подвижниках и отцах той, послевоенной церкви, он не ждал.

- Не знаю... Как-то забавно, что так настоятеля подкололи, но ведь и этот, с Библиями, не прав. Нельзя так с батюшками, да и как мерить Библии

туалетами?

- Подкололи ! Так ты ничего и не понял! Людьми, а не туалетами!

- Но... Библия... она и учит... - попытался парировать смущенный юноша.

- Чему она тебя учит?

- Ну... быть человеком... послушанию Богу...

5 Башлачёв Александр (1960 - 1988) - русский поэт, автор и исполнитель песен. Ключевая (фигура и икона для поклонников русского рока, один из важнейших его представителей.

Алтарник - мужчина-мирянин, помогающего священнику служить в алтаре. Алтарь - восточная часть христианского храма, находящаяся на возвышении, предназначенная для священнослужителей и обычно отделённая от остального храма иконостасом.

7 Регент - дирижёр церковного хора.

8 Аналой - высокий столик с покатым верхом, на котором в церкви кладут иконы или книги.

а

- Что ты знаешь о послушании Богу ? Ты вот Библию читал, и что? Есть оно у тебя?!

-Нет, но...

- Вот и иди с глаз моих кадило разжигать, балабол.

После службы Глеб поехал на домашний концерт, квартирник. Обычно встречались в метро небольшими группами и шли с сопровождающим, знавшим адрес. Следили, чтоб никого постороннего не было. Предосторожности были не лишними - не так давно свинтили квартирник БГ [5], тот едва успел три песни сыграть.

Сегодняшний квартирник был закрытым : пускали только друзей хозяина квартиры или музыканта. Народу должно быть немного, собственно, только поэтому Глеб и пошёл сейчас на Башлачёва, который казался ему грубоватомрачноватым.

Но ожидания Глеба не оправдались. Народу в восемнадцатиметровую комнату набилось битком. Всё равно все приходили с друзьями. Было очень душно, начало затягивалось, и Глеб даже думал уйти, но пожалел заплаченной трёшки. Начался концерт.

После первых двух песен молодой алтарник слушал, уже затаив дыхание. А когда Сашбаш запел своего Ванюшу , дыхание у Глеба спёрло, в жар бросило от слов: были к дьякону, к попу ли, интересовалися. Сине небо вниз тянули, тьфу ты! Надорвалися. Балладу Глеб уже слышал, но краем уха, не до конца, поэтому, чем это всё кончится - не знал. И когда раздалось последнее: как в снежном поле душа гуляет , он едва сдерживал слёзы, и, одновременно, какой- то рвавшийся из глубины истошный крик...