Джозеф Годдстейн - ОПЫТ ПРОЗРЕНИЯ. Простое практическое руководство к буддийской медитации

Сиддхартха мог мыслить. Он мог ждать. Он мог поститься. Это как раз те качества воина, развивая которые, мы приходим к пониманию всей полноты и цельности своего существа. Когда вы сидите в медитации или ходите в медитации, или просто идете куда-нибудь, когда, наконец, вы занимаетесь всем остальным в течение дня и при всем при этом безупречны в осознавании всех своих действий, то вы пробуждаете и укрепляете в себе эти названные выше качества.

Вопрос: Дон Хуан говорит о мощи личности. Как это соотносится с практикой?

Ответ: Мощь — это сила ума. Не та мощь, или власть, которая простирает себя вовне для манипуляций, но мощь проникающего прозрения (инсайта), могущество понимания. Дон Хуан говорил, что если бы кому-нибудь даже рассказали о глубочайших тайнах вселенной, то при отсутствии достаточной личной мощи этого человека великое откровение осталось бы в его ушах пустыми словами. Суть этой мощи — в силе менталь- ных процессов, в устойчивости ума и в особой способности глубокого проникновения в порядок вещей. Эта мощь нарастает и развивается по мере обретения умом все большей концентрации. От проникающей мощи рождается инсайт; при наличии достаточной силы ума один слабый намек вспарывает завесу, открывая новые уровни понимания. Решающе важна непрерывность практики, ее критическая продолжительность. В условиях ретрита именно эта континуальность медитативного состояния может привести к такому типу персональной мощи.

Вопрос: Существуют ли какие-нибудь ясные признаки, по которым можно было бы отличить интуицию или инсайт от простого воображения?

Ответ: Интуиция возникает на фоне молчащего ума, а воображение концептуально и, значит, наполнено голосами. Разница огромна. Вот почему развитие инсайта идет не по пути размышления о вещах, оно идет по пути развития ментальной тишины, т. к. только при этом условии может реализоваться ясное усмотрение истины. Весь процесс развития способности инсайта и понимания на глубоких уровнях может совершаться лишь в те моменты медитационной практики, когда ум совершенно спокоен. Именно тогда и происходит это внезапное озарение: «Ах, так вот оно как!..» В рассуждениях Хуан-по о дзэне инсайт трактуется как внезапное понимание, свободное от словесного материала. Этот вид интуиции имеет яркую достоверность истины, поскольку не является продуктом чреватых ошибками размышлений или построений образных, а представляет собой пронзительно ясное усмотрение порядка вещей.

Вопрос: Каким образом в рамках нашей практики употребление ума с целью исследования соотносится с процессом осознавания, не связанного с выбором объекта?

Ответ: Многие пути развития инсайта как раз имеют отношение к сознательно направленному осознанию. Мы можем направлять внимание на различные стороны процесса, например на позу или на телесные ощущения, или на мысли, имея при этом целью исследование тех или иных аспектов. Однако и направленная осознанность, раз утвердившись на своем объекте, становится действительно невыбирающей. Это ситуация отстраненного наблюдения за тем, что происходит, где нет суждений и осуждений, оценок и ценностей. Порой люди очень робки в своей практике, все время боятся нарушить какие-то правила, сделать ошибку. Инсайт приходит благодаря полному-бодрствованию-мысли, и вопрос стоит так: либо мы осознаем происходящее, либо нет. Невозможно находиться в этом состоянии полной осознанности «неправильно». Надо просто упражнять свой ум, упражнять эту исследовательскую способность. С максимальной глубиной внимания следите за тем, как мысли возникают из ничего и уходят в ничто. Или займитесь исследованием возникшей телесной боли, введите зонд полной осознанности в ее сердцевину. Упражняйте свой ум бесстрашно, не думая о вещах. Все, что требуется, это безмолвная осознанность. Ум способен становиться очень пластичным; в этом он подобен глине, которая, когда ее долго мнешь, становится очень удобной для работы скульптора или горшечника. Когда развита способность полной осознанности и концентрации, ум делается таким же пластичным и легким в работе. Исследуйте все аспекты ментально-телесного процесса. Когда я был в Индии, то жил на третьем этаже ашрама. Много раз в день я ходил по лестнице вверх и вниз и каждый раз при этом изучал механизм движения по ступенькам — как работает колено, как перемещается тяжесть. Это очень интересный процесс. Все наши действия должны быть для нас объектом такого интереса. Неотступно смотреть, исследовать, как происходят те или иные вещи — вот ситуации для целенаправленного осознавания. В другое же время — это просто медитация, когда мы ничем внешним не заняты, а смотрим как бы со стороны на естественное развертывание событий в нашем ментальном поле, и тогда происходит то, что можно назвать «безвыборным осознаванием», т. е. бодрствованием внимания, направленного на объекты по мере их возникновения.

Вопрос: А как вообще начался весь этот ментально-телесный процесс?

Ответ: Есть рассказ о человеке, раненном отравленной стрелой. Его друзья сбегали за врачом и ожидали, что стрела будет немедленно вынута, а рана обработана. «Нет,— сказал раненый.— Сначала я должен узнать, кто пустил эту стрелу, откуда он явился, из какого дерева сделано древко стрелы и какой птице принадлежит ее хвостовое оперение.» Ясно, что человек умер бы, не успев получить ответ и на часть своих вопросов. С этим странным раненым Будда сравнивал людей, предающихся философским спекуляциям о происхождении мира, происхождении вселенной, о том, как это все началось и т. п. К4ы обнаруживаем себя уже находящимися в некоем затруднении; затруднение это — наше ментально-телесное существо, которое зачастую переполняется то гневом, то жадностью и страдает от невежества и боли. Задача в том, чтобы вынуть поскорее стрелу, т. е. освободить свой ум от этих качеств и тем самым освободиться от страдания. Поэтому наиболее уместные вопросы — те, которые относятся к состоянию, переживаемому нами сейчас.

Вопрос: Отчего возникает жадность?

Ответ: Когда мы видим нечто для нас приятное, нам хочется это удержать, ибо мы находимся в наивности непонимания, что, как и все прочее, это — преходяще, эфемерно. Когда же мы приобретаем способность полной осознанности и умение распространять свое внимание на все происходящее, то начинаем видеть все как процесс возникновения объектов и их исчезновения. Естественно, что в результате этого наша установка на схватывание и сопутствующая ей алчность уменьшаются и перестают существовать. Ибо хватать-то нечего и держаться не за что. Все это — пузыри. Опыт переживания эфемерности, растворения мнимой плотности всего сущего приводит нас к легкости отпускания и к свободе от привязанностей. Но такое состояние ума приходит благодаря постоянной осознанности и при условии достигнутой безупречности.