И. М. Концевичъ - Оптина пустынь и ее время

«Преосвященный Сильвестръ, когда былъ у Потемкина въ Москвѣ, тогда тотъ разсказывалъ: — «Въ Молдавіи какіе отцы! Высокой жизни! Почтенные! Здѣсь такихъ нѣтъ». Преосв. Сильвестръ говоритъ: — «Нѣтъ, есть да только они не видны». — «Кто такой?»,

— «А вотъ Клеопа». Свѣтлѣйшій говоритъ: — «Представьте мнѣ». Преосвященный сказалъ ему, гдѣ его искать — у купца Матвѣева квартируетъ. У Матвѣева столъ открытый былъ для всѣхъ странныхъ. Свѣтлѣйшій карету послалъ, они обѣдали. Спрашиваютъ: — «Который тутъ изъ васъ Клеопа». — «Я. На что?» — «Да Свѣтлѣйшій прислалъ за Вами». Удивляется, почему узналъ Свѣтлѣйшій. — «Хорошо, говоритъ, я пріѣду, у меня есть своя повозка». — «Нѣтъ, безъ васъ не велѣно пріѣзжать». Принужденъ былъ ѣхать. «Увидѣлъ преосвященнаго. «Это вы, ваше преосвященство, затащили сюда старика?» Начали говорить, — понравился Потемкину. Свѣтлѣйшій хотЬлъ его представить Государинѣ, а онъ скорѣе убрался во Введенскую пустыню. На дорогѣ, когда онъ ѣхалъ туда, солдатъ жестоко билъ его. Офицеръ, знакомый Клеопѣ, это увидалъ и спрашиваетъ: «За что онъ бьетъ», — хотЬлъ этого солдата наказывать, но о. Клеопа, упросилъ его: — «Не троньте, — Богъ приказалъ. Клеопа не тщеславься! ѣздилъ въ кареть! былъ во дворцѣ».

«Отецъ Клеопа въ лѣсу жилъ, было съ нимъ двое учениковъ: одинъ Лука, въ Давидовской пустыни живугцій, а другой Матѳей, — послѣ удалился на Аѳонскую гору. Хлѣба недостало, — стали проситься ученики: «Батюшка, отпустите насъ въ деревню попросить хлѣба». — «Подождите». День прошелъ, другой, и третій насталъ, — просятъ опять, чтобы отпустилъ ихъ.

— «Подождите, завтра отпущу васъ». На третій день къ вечеру на парѣ лошадей пріѣзжаетъ человѣкъ и спрашиваетъ: — «Гдѣ это Клеопа». Всего навезъ: и пшеничной муки, и ржаной, и масла коровьяго, и постнаго, и крупы. Смотрятъ, какимъ образомъ онъ пріѣхалъ — дороги–то нѣтъ, лѣсъ превеличайшій, частый, по зарубамъ ходили.

«Да много на него (о. Клеопу) и искушеній–то было. Былъ іеромонахъ Паисій, — такой простой, препростой былъ. Поѣхалъ онъ въ Москву покупать, лошадей–то у него и увели. Да воръ–то и пріѣзжаетъ на нихъ въ монастырь, увидѣли, узнали ихъ, — спрашиваютъ: гдѣ вы ихъ взяли? вѣдь это монастырскія лошади. Привели ихъ къ о. Клеопѣ. — «Гдѣ вы ихъ взяли?» спрашиваетъ ихъ о. Клеопа. — «Виноваты: увели». — «Вѣдь вотъ васъ теперь надобно подъ судъ отдать. Да что вы нужные, что ли?» — «Недостаточные».

— «Ну, такъ возьмите себѣ одну». Въ другой разъ въ полночь пришли воры въ церковь, но какъ только они вступили, то какъ будто громъ какой сдѣлался, и они всѣ попадали и лежали такъ до разсвѣту, а поутру приходятъ и раскаиваются о. Клеопѣ, и говорятъ: нечего намъ дѣлать. «Воронцовъ, генералъгубернаторъ, прислалъ спрашивать о. Клеопу*, чего ему надобно — земли, рыбныхъ ловлей? — «Кланяйтесь господину генералъ–іубернатору, благодарю за усердіе, скажите, что для меня нужно земли три аршина — болѣе не надобно, такъ у насъ столькото есть, а рыбу мы у мужиковъ покупаемъ». Хотѣлъ имъ одинъ купецъ строить каменную ограду, 30 тысячъ давалъ. Кланяйтесь, благодарю за усердіе. Если ему угодно, пускай строить». Тому показалось обидно, въ Сарову пустынь и отдалъ» («Старческіе сов. подвиж. 1819 столѣтія». Москва, 1913 г., стр. 204207. Разсказываетъ о случайномъ нахожденіи мощей о. Клеопы иіуменъ Уссурійскій о. Сергій: «13 октября 1893 г., вступивъ на священный островъ Валаамъ, я вскорѣ былъ принять на послушаніе въ скитъ Всѣхъ Святыхъ.

Прежде меня поступившіе братья–послушники разсказали мнѣ, что незадолго до моего прихода въ скитъ скончался тамъ о. Арсеній фотографъ. Когда они рыли для него могилу за алтаремъ храма, примѣрно на двухъ аршинахъ глубины, начали ощущать нѣкое благоуханіе. Не довѣряя своему чувству, они сначала не говорили объ этомъ другь другу, но по мѣрѣ углубленія могилы, благоуханіе усиливалось и, наконецъ, стало настолько яснымъ, что ощушалось всѣми, о чемъ они тогда и заговорили между собой. Когда работа ихъ близилась къ концу, то сбоку изъ сосѣдней могилы выпалъ человѣческій черепъ. Благоуханіе еще больше увеличилось. Братья послали за старцемъ о. Ѳеофиломъ, управлявшимъ въ то время скитомъ. Послѣдній пришелъ и распорядился позвать о. Алексія и другихъ скитскихъ старцевъ. О. Алексій, подойдя къ могилѣ, взялъ благоухавшую главу въ руки и, осѣнивъ себя крестнымъ знаменіемъ, благоговѣйно облобызалъ ее, при чемъ сообщилъ всѣмъ присутствующимъ, что это глава святопочившаго старца о. Клеопы, ученика знаменитаго подвйжника ХѴІІІ–го вѣка схиархимандрита Паисія Велич ков ска го.

Тутъ же по блаженномъ старцѣ была отслужена панихида, послѣ которой глава съ благоговѣніемъ была возложена на свое мѣсто.

Іеросхимонахъ Клеопа, какъ извѣстно, поселился на Валаамѣ въ 1811 г., а почилъ о Господѣ въ 1816 г.

Упокой, Господи, душу усопшаго раба Твоего іеросхимонаха Клеопы и его святыми молитвами помилуй меня грѣшнаго. Иг. Сергій. (М. Янсонъ. Большой Скитт, на Валаамѣ, Таллинъ, 1940 г., 7071)

Вотъ разсказы, которые подлинно переносятъ насъ къ преп. Кириллу Бѣлозерскому и Корнилію Комельскому — эпохѣ расцвѣта нестяжателей. Если въ Санаксарской обители молодой послушникъ — будугцій архим. Ѳеофанъ научился терпѣнію, трудолюбію, строгому исполненію монашескихъ правилъ и безпрекословному послушанію, то жизнь въ Введенской пустыни имѣла для него важное значеніе: здѣсь онъ вступаетъ въ духовное общеніе съ великой семьей иноковъ, средоточіемъ которыхъ былъ въ то время великій старецъ Паисій Величковскій. Разсказы настоятеля объ Аоонѣ, о старцѣ Паисіи возбудили въ молодомъ послушникѣ желаніе лично побывать въ этихъ мѣстахъ, особенно онъ имѣлъ желаніе посѣтить Святую Землю. Съ 15–ю спутниками въ 1776 г. отправляется онъ сначала въ Молдо–Валахію. Но дальше ему ѣхать не пришлось. За святое послушаніе игумену Ѳеодосію, настоятелю Тисманскаго монастыря, остается онъ тамъ въ числѣ братіи. На третій день вступленія его въ Тисманскую обитель его постригаютъ въ монашество и нарекаютъ Ѳеофаномъ. Настоятель Тисманскаго монастыря о. Ѳеодосій былъ одновременно со старцемъ Паисіемъ, ученикомъ великаго старца схимонаха Василія Поляно–Мерульскаго и потому о. Ѳеодосій могъ быть для Ѳеофана достойнымъ замѣстителемъ старца Паисія, и тотъ фактъ, что онъ остался въ Тисманской обители, не явился для него духовной потерей. Однако, настоятель былъ вынужденъ вскорѣ отправить Ѳеофана въ Россію, чтобы хлопотать о перемѣгценіи всей обители туда. Они не могли оставаться въ Валахіи изъ–за измѣнившихся политическихъ обстоятельствъ: — «Намъ въ Валахіи нельзя было жить, какъ съ турками замирье сдѣлалось». Вскорѣ удалось перевести Тисманскій монастырь въ Россію, въ Софроньеву пустынь. Тамъ пробылъ Ѳеофанъ только полтора года. Потребовались строгіе и надежные иноки для Александро–Невской Лавры. Въ ихъ число попалъ и Ѳеофанъ. Вскорѣ онъ дѣлается келейникомъ м. Гавріила и на этомъ скромномъ попригцѣ оказываетъ величайшія услуги всему русскому монашеству, содействуя возсозданію запустЬвшихъ монастырей, указывая на опытныхъ настоятелей лично ему извѣстныхъ. Такимъ образомъ, былъ возстановленъ Валаамъ, Тихвинъ, Пѣшношскій и Клопскій монастыри. Самъ о. Ѳеофанъ возобновилъ сначала Моденскій монастырь, а потомъ въ течете 36–ти лѣтъ управлялъ Новоезерскимъ. Обитель онъ нашелъ въ крайнемъ упадкѣ. И за время своего игуменства онъ создалъ чудеса въ смыслѣ возведенія новыхъ построекъ, ограды, сооруженной на сваяхъ. Былъ созданъ многолюдный, благоустроенный, подвижническій монастырь. Онъ получалъ при украшеніи храмовъ пожертвованія отъ всѣхъ царствовавшихъ царей: Екатерины, Павла, но болѣе всѣхъ его почиталъ Александръ І–й, который цѣнилъ его заслуги. Архимандритъ Ѳеофанъ являлся старцемъ и для многихъ мірскихъ лицъ. Онъ велъ со многими переписку. Кромѣ того, онъ духовно руководилъ монахинями Горицкаго женскаго монастыря. Вышедшая оттуда его духовная дочь мать Ѳеофанія (Готовцева) была основательницею С.П.Б. Новодѣвичьяго монастыря. Въ 1829 г. арх. Ѳеофанъ вышелъ на покой и предался всецѣло молитвѣ и приготовленію къ смерти. 1832 г. былъ послѣднимъ въ его жизни. Когда келейникъ его монахъ Антоній, 30 лѣтъ ему вѣрно служившій, говорилъ, что ему необходимъ отдыхъ: — «А вотъ скоро отдохну», отвѣчалъ ему старецъ. Съ Іисусовой молитвой на устахъ тихо и мирно предалъ онъ духъ Боіу, Зго декабря 1832 (Е. Поселянинъ. «Русск. подвижники». СПБ., 1910 г., стр. 136–145).