ДЕНЬ за ДНЕМ. Дневник православного священника

Как часто мы ропщем на нашу судьбу, когда нам кажется, что мы как будто ощупью плутаем во мраке, что мы свернули с верного пути, что окружены неизвестностью! Но и тут, в этом мраке, в этой неизвестности, кто же ведет нас? Один Господь. Почему и куда? Мы этого не знаем, но будем довольствоваться тем, что Он ведет нас и уже ничто более не должно нас страшить.

Слышите, какое обещание дает Господь Своему народу: "Мрак сделаю светом перед ними, и кривые пути — прямыми". Не будем же отчаиваться, братья: Отец наш Небесный нас не оставит, Он заботится о нас, Он приведет нас туда, куда следует. Если Он наводит на нас мрак, если Он посылает нам испытания, все это нам нужно, все это должно содействовать нашему благу. Он знает лучше нашего, по какому пути нам нужно идти. "Что Я делаю теперь, ты не знаешь, а уразумеешь после" (Ин. 13, 7).

На старинной картине Рождества Христова Младенец Иисус представлен лежащим в яслях, Пресвятая Дева Мария нагнулась над Ним. Их окружают пастухи в немом благоговении, а на заднем плане виден скот.

Кругом темная ночь, пещера лишь слабо освещена фонарем. Но от Самого Младенца исходит сияние, которое бросает яркий свет на всю эту картину Так бывает и в душе, омраченной горем, когда Христос воистину в ней пребывает. Свет, исходящий из Того, Кто Сам есть свет мира, в котором "нет никакой тьмы" (1 Ин. 1, 5), озаряет глубочайший мрак скорби. Больше того, сама скорбь обращается в милость Бо-жию, так как только через нее нам открывается источник духовной радости, сокрытый в обыкновенной жизни.

Не было бы темноты ночной — и мы бы не знали о существовании звезд. Не было бы скорби на земле, и мы лишены были бы того утешения, той неизреченной благодати, которую Господь изливает обильно на скорбящих.

При этом чудном свете все заботы, все нужды житейские, даже самое жгучее горе, отходят на задний план, — и просветленные наши очи благоговейно взирают на Самого Спасителя — Источника всякого утешения.

Будем внимательны к голосу Спасителя, Который стоит и стучит у двери нашего сердца. Как часто мы упускаем случай понять этот голос и заглушаем его нашими земными заботами, нашими человеческими соображениями. Посещает ли нас тяжкая болезнь, осаждают ли нас заботы, сталкивает ли нас жизнь с характером, который нам противен, находимся ли мы в обстановке, ни в чем не отвечающей нашим вкусами и желаниям, — все это есть не что иное, как голос Спасителя, взывающий к нам. Будем же к Нему прислушиваться и Его искать во всем. Тогда Сам Господь войдет к нам, и все станет ясно и легко. Не будем же никогда затворять двери перед Ним, но проникнемся сознанием, что Он Сам, милосердый, любящий, стоит возле нас и ждет. Поспешим же воскликнуть: "Ей, гряди скоро, Господи Иисусе!" (Откр. 22, 20).

Все, да, все — не разбирая, не пренебрегая ничем. Все, что встречается на нашем жизненном пути, все может обратиться для нас в живое дело. И поразительно, сколько можно успеть исполнить в один день, — если с любовью и с охотой возмешься за дело.

Берсье в одном из своих сочинений очень верно говорит, что "время не состоит только из часов и минут, но также из желания и любви. Кто много любит, тот сумеет и много сделать".

И действительно, никто так часто не жалуется на недостаток времени, как люди праздные, а если только захотеть, то и в короткое время успеешь исполнить вдвое больше, чем тогда, когда нехотя и вяло возмешься за труд. Тут, как и везде, главный наш двигатель есть любовь к делу и искреннее желание исполнить его хорошо. Господь несомненно пособит доброй воле и добрым намерениям нашим, если мы со всем желанием примемся за наш труд, влагая в него и старание, и любовь.

Довольно ли мы проникнуты смыслом этих слов: "отвертись себя"? Каждый из нас знает в теории, что надо жить для других, что эгоизм есть большой порок, но понимаем ли мы вполне, что значит отвергнуться себя? И исполняем ли мы это повеление, идя за Иисусом Христом?

Пока человек не перестал вовсе существовать для себя, он еще ничему не научился. Пока он не понял, что свою волю, свою силу, свою жизнь, все свое существо он должен отдать Богу и ближнему, — он не может следовать за Христом.

В слове Божием есть много указаний на это, например: "если пшеничное зерно не умрет, оно не может принести плод". Только умирая ежедневно для самих себя, мы можем нашею жизнью принести плод, достойный звания христианина, — тот плод, которого ожидает от нас Господь, который Он предназначил нам произвести и который обратится в пользу и для нашей души.

Имея всегда перед собою образ Спасителя, следуя за Ним, подражая Ему, как можем мы еще думать сколько-нибудь о себе? Взор, обращенный единственно на Него, не может вместить уже ничего личного, и кто идет за Ним, конечно, пойдет всегда по верному пути.

Какая великая награда ожидает любящих Господа! Ожидает их то, что наш слабый человеческий разум постичь даже не может! И какое необъятное будущее открывается перед нами этими словами! Чувствуется в них то, чего объяснить мы не можем, потому что тот чудный мир, который ожидает нас за гробом, не может даже представиться нашему воображению, пока мы на земле.

Многие страшатся смерти, боясь неизвестности, и пытаются проникнуть в эту тайну, которую Господь не пожелал нам открыть. Но неужели нам недостаточно Его святого слова, неужели не довольно нам знать, что там, в этой стране света, будет полное блаженство для верующих? И как не понять, что это блаженство слишком велико и чудно, чтобы мы могли вместить его теперь!

Здесь нас еще окружают сумерки; мы бы не могли вынести нашими телесными очами того великого света, точно так же, как и слабый, ограниченный наш ум не может вместить того, что откроется душе нашей при переходе в жизнь вечную. Все наше внутреннее чувство говорит нам о вечной жизни, о вечной любви, о вечной правде, и все наше существо должно проникнуться убеждением, что "нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас" (Рим. 8, 18).