ДЕНЬ за ДНЕМ. Дневник православного священника

Это и есть истинная религия — дух кротости, ничем ненарушимый, любовь, которая выражается в ласковых словах, в тихом, ровном обращении, которая, наполняя собою весь дом, облегчает жизнь и вносит свет и радость в каждое сердце, подобно солнцу, заглядывающему в каждый уголок скромного жилища, чтобы согреть и осветить его.

Если в Боге наше убежище, то в Нем и сила наша. Он, несомненно, даст нам силы исполнить то, что велит исполнить. Только Его именем мы подчиним себе того духа злобы, раздражения, холодности, который изгоняется лишь "молитвою и постом".

Будем уповать на "Вождя спасения" (Евр. 2, 10) нашего, Который "всегда жив, чтобы ходатайствовать за нас" (Евр. 7, 25). В Нем мы одержим победу над нашим нетерпеливым нравом, над холодным себялюбием, над раздражающими нас людьми и обстоятельствами, над неудачами, оскорблениями, над чужими и собственными пороками и упущениями. Будем помнить, что над всем этим господствует Он. Будем верны в том, что нам всего доступнее. Первая заповедь есть: "Люби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею", — "возлюби ближнего твоего, как самого себя" (Мр. 12, 30, 31), помогай, облегчай, заботься каждый день о всяком встречающемся тебе — вот вторая заповедь, пополняющая первую.

В этом мы видим причину Его сострадания. Он знает наше бессилие. Неспособные, слабые часто являются помехой в жизни. Они задерживают занятых людей; негодные для борьбы, неспособные дать добрый совет, они не нужны руководителям; ими пренебрегает и мыслитель, они его не понимают; и в делах, не оказывая никакой помощи, они являются только помехой.

Но милосердие не гнушается ими. В нем есть им место, оно их терпит и благословляет. Апостолы думали, что малые дети помешают Христу и не хотели их допустить к Нему. Но Он вознегодовал на это; в Его сердце и в Его объятиях было место для них. И всем слабым, никому не нужным найдется у Него место — они Ему не мешают.

Возрадуйся же, душа моя! Не сомневайся в Боге твоем и не предавайся безумным мечтам о мудрости и величии, как будто ими ты могла бы чего-нибудь достигнуть. У Господа есть место для тебя, какова бы ты ни была; Он готов принять и то, что ты принесешь Ему в твоей слабости. "Как отец милует сынов, так милует Господь боящихся Его" (Пс. 102, 13). Что подкупает нас в малом ребенке и вызывает нашу нежность? Не его ли беспомощность? Видя эту беспомощность, мы не только охотно, но радостно стараемся ему помочь, заботиться о нем и готовы день и ночь печься о нем. Маленький слабый ребенок находит себе место прямо у сердца матери, там, где ей скорее всего видна всякая его нужда, где ей слышнее малейший его крик, где она своими любящими объятиями может защитить его.

Так и Господь жалеет боящихся Его, "ибо Он знает состав наш, помнит, что мы — персть".

Становилось темно, а Иисус не приходил к ним

(Ин. 6, 17)

В ранней молодости мы раздражаемся и ропщем при появлении малейшего облачка на нашем горизонте. Нам хотелось бы, чтобы солнце никогда не переставало светить, чтобы путь наш был усеян цветами, чтобы вокруг нас беспрерывно раздавался беззаботный смех и радостные песни.

Но с годами мы более склонны искать благотворную тишину надвигающихся сумерек, хотя нас все еще страшат ночные тени, в которых мы видим нечто таинственное.

Ученики Христовы не могли избавиться от гнетущего их чувства страха. По развитию они были еще детьми, и на них находил страх одиночества, когда "Иисус не приходил к ним".

Каждый из нас должен пройти через такое время испытания. Тоскливое чувство одиночества рано или поздно овладевает и нами. Бурные волны неудержимым потоком уносят наш бедный челнок, разбивают и бросают его во все стороны. Руля уже нет, трепет и ужас охватывают нас при виде надвигающейся ночной темноты. Но успокойтесь! Господь приближается к нам по волнам, несмотря на бушующий ветер! Над ревом разразившейся бури раздается Его голос: "Не бойтесь, это Я!" Страх наш исчезнет, когда мы узнаем Его голос, и сделается "великая тишина" в нашем сердце.

Не странно ли, что Спаситель благодарит Отца заранее за благо, Им еще не полученное?

Он благодарит Бога за воскресение Лазаря, когда Лазарь еще не воскрес! "Благодарю Тебя, что Ты услышал Меня". Что значат эти слова Спасителя?

Лазарь еще лежал в могиле, окутанный могильной пеленой, безмолвие смерти не прерывалось, на вознесенную молитву еще не последовало видимого ответа.

За что же Господь благодарит Отца Небесного?

В полном единении с Ним, Он благодарит заранее, уверенный, что Его молитва приятна Отцу. Воскрешая Лазаря, Господь не только хотел вернуть его к земной жизни и этим осчастливить его близких, но и утвердить веру в бессмертие души и вечное воскресение, предвозвестив этим чудом и Свое собственное Воскресение. И я, Господи, смею благодарить Тебя теперь уже за почивших в Тебе.

Перед открытой могилой, среди мрака, безмолвия и неизвестности, не имея видимого доказательства бессмертия, не слыша Божественного голоса: "Лазарь, иди вон!" — я все же буду благодарить, уверенный, что мои усопшие живут и будут жить вечно!

Бессмертие есть как бы принадлежность Божества — Господь не может допустить смерти Своего создания, поэтому у открытой могилы является потребность воспеть Пасхальную песнь. Живой образ усопших остается среди осиротелой семьи, нравственный облик их может еще служить им опорой и путеводителем в жизни. Будем же и мы в присутствии смерти с горячей верою возносить хвалу Господу: "Отче, благодарю тебя, что Ты услышал меня!"

Обратиться и быть, как дети. И "исполниться всею полнотою Божией!" Как согласовать эту, по-видимому, странную противоположность? Но противоположность эта только кажущаяся. Хотим ли мы вернуться к первобытному состоянию детской души? Мы достигнем этого, только подвигаясь вперед. Детство, старость — раннее утро и закат дня — во многом сходны. Вспомним Нагорную проповедь: Спаситель называет блаженными обладающих детскими качествами. Смирение, кротость, милосердие, чистота сердечная, миролюбие, все это качества души ребенка. Но человек взрослый может достигнуть той же цели от полноты благодати.

Ребенок бывает "нищий духом" по врожденной, бессознательной скромности, а взрослый человек, стремясь к недосягаемому, сознает свою духовную нищету Ребенок плачет, теряясь в пространстве, взрослый человек плачет, потому что ему тесно в узких жизненных рамках. Ребенок знает только один голод в недостатке пищи телесной, для взрослого же всего важнее утолить духовные голод и жажду. В детстве мы прощаем, забывая обиды; в зрелом возрасте мы понимаем человеческие слабости и, покрывая все своею любовью, прощаем их сознательно. Детская невинность происходит от неведения; познание же порока, во всей его гнусности, побуждает человека искать душевной чистоты, которая достигается только на Голгофе.