Железная флейта (Тэттэки Тосуи)

Хитрый Линь-цзи специально задал вопрос «Почему?», прежде чем крикнуть. Ма-ку следовало крикнуть в ответ и быстро уйти. Плохо, что битва была проиграна столь бесславно.

Вопрос Линь-цзи «Почему?» кого угодно заставил бы заколебаться. Если один из вас может правильно ответить на этот вопрос, он может идти со свободно опущенными руками. Это секрет учения Линь-цзи.

ФУГАИ: Не кричите о нем с крыши дома.

ГЭНРО: Я думаю, Дянь-та был хорошим бойцом.

(ФУГАИ: Хорошие командиры редки).

Его изменчивая тактика может испугать даже демонов.

(Тысяча святых не могут следовать по высшему пути).

Когда он использует в бою быков, несущих огонь

(Тысяча сражений — тысяча побед).

Он завоевывает 70 замков в одном сражении.

(С самого начала он ничего не теряет).

НЕГЭН: Дянь-та — еще один полководец. Когда ему не хватало воинов, он использовал быков, к спинам которых привязывались охапки горящего хвороста, и вырывал победу из-под носа у врага.

Монахам не следовало бы говорить о войнах и о сражениях. Это противоречит предписаниям Будды. Можно найти много примеров лучше, чем этот. Даже ветвь, покрытая цветами, была бы лучшей иллюстрацией. В будущем, 2100-м году обучающиеся дзэну возможно забудут, что такое военное ремесло, и будут наслаждаться своим дзэн в мирных садах, продуваемых весенним ветерком.

Монах спросил Ень-ту: «Когда три мира угрожают мне, что я должен делать!»

ФУГАИ: Носи их на своих плечах.

Ень-ту ответил: «сесть» (сидеть).

ФУГАИ: Вы взваливаете на него дополнительное бремя.

«Я не понимаю», — сказал монах.

ФУГАИ: Ты даже не знаешь, что оступился.

Ень-ту сказал: «Подними гору, принеси ее мне, тогда объясню».

(Три мира — это мир желаний, мир нематериального, мир материального).

ФУГАИ: Человек, который делает Буддой себя, в одно мгновение может сделать Буддой другого.

ГЭНРО: Если бы Ень-ту не дал второго ответа, его дзэн. по всей вероятности, был бы снова подвергнут испытанию.

НЕГЭН: Возможно, кто-нибудь подумал, что он имеет в виду сесть самому на эти миры или заставить сесть монаха.

ГЭНРО: Если бы монах спросил меня, что делать, когда тебе грозят три мира, я бы ответил: «Мир заблуждений, мир материального, мир нематериального». Если бы и тогда монах сказал, что он не может этого понять, я бы ответил: «Восточная гора стоит на реке».

ФУГАИ: Позвольте мне продолжить коан. Если бы монах спросил меня, я бы сказал: «Капля росы». Если бы он настаивал, говоря, что не понимает, я сказал бы: «Она превращается в драгоценные камни на месте лотоса».

ГЭНРО: Три мира, один над другим.

(ФУГАИ: Волны исчезают в небесах).

Дзэнский монах сидит на подушке.

(Выбрось эту подушку).

Мир все еще в моих ушах. Подними эту гору и принеси ее мне.

(Прошлой ночью кто-то украл эту гору).

Монах Чин-чинь был управляющим в монастыре Ле-пу.

ФУГАИ: Очень ответственная должность.

Однажды он ударил своим посохом и приказал: «Монахам с первых рядов и до середины отправиться на работу в поле, остальным — в горы за хворостом.

ФУГАИ: Генерал дает приказ своим солдатам.

«А что делать Манджушри?» — спросил главный монах.

НЕГЭН: В каждом дзэн-до имеется статуя или холст с изображением Манджушри или Бодхидхармы.

ФУГАИ: Воистину он — главный монах.

«Мое приказание распространяется только на монахов, сидящих на своих подушках, — ответил управляющий, — к Манджушри оно не имеет никакого отношения».

НЕГЭН: В «Алмазной сутре» мы читаем: «Субхути, тот, кто заявляет, что Татхагата приходит или уходит, или сидит, или лежит, не понимает смысла моего учения».

ФУГАИ: Он прекрасно справляется со своей должностью.

Позднее Ень-ву дал комментарий к этому диалогу: «Чин-чинь сыграл великолепную сцену. Метод главного монаха очень хорош, чтобы нанизать девять спиральных раковин».

ФУГАИ: По-моему, ничего хорошего в нем нет.

НЕГЭН: Некто спросил у Конфуция, как нанизать девять спиральных раковин, на что тот не смог ничего ответить. Ему посоветовала женщина. Она предложила налить в острые раковины меду и пустить туда муравья, который проделает отверстие и протянет в него нить.

«Это верно, но для того, чтобы разъединить сцепленные кольца, у меня есть другой метод».

ФУГАИ: Давайте посмотрим.

НЕГЭН: В Китае задавался и другой вопрос — загадка со сцепленными кольцами, которую не мог разгадать ни один самый умный мужчина, а женщина разбила их молотком.

Ень-ву продолжал: «Если бы главный монах задал мне подобный вопрос, я ответил бы: «Путь подобен зеркалу. Сам он не движется, но отражает все, что по нему проходит».

ФУГАИ: Разбейте это зеркало.

ГЭНРО: Если бы кто-нибудь спросил меня — не о том, как нанизать раковины или разъединить кольца, а о том, что должен сделать Маджушри, — я ударил бы его прежде, чем он успел бы задать свой вопрос. Почему? Потому что тот, кто обрабатывает поле, должен делать только то, что ему приказано, равно как и тот, кто собирает хворост.

НЕГЭН: Это и есть приказ Манджушри.

ФУГАИ: Чин-чинь показывает Дхармакайю (тело закона), Ень-ву говорит о Нирманакайе (применении), а Гэнро описывает Самбхогакайю (результаты). На месте монаха, который был управляющим. я ударил бы посохом и освободил бы в этот день главного монаха.

ГЭНРО: Нанизывая раковины или разъединяя кольца

(ФУГАИ: Истинная мудрость не размышляет).

Колесо Дхармы вертится независимо ни от чего.

(Великая мудрость подобна величайшей глупости).

Конфуций мудр, но не может победить женщину.

(Рождена, а не сделана).

Старая ель растет на покрытой снегом скале.

(Меня охватывает дрожь).

Ранний цвет сливы появляется в предчувствии весны и улыбается из-за ограды.

(Я люблю его аромат).

Хань-ту-чи спросил Та-Тяня: «Кто управляет монастырем вместо сосланного монаха?» — «Сколько вам лет?»

ФУГАИ: Вы с ним разного возраста.

Та-тянь протянул свои четки и спросил: «Вы понимаете».

Хань-ту-чи ответил: «Нет, не понимаю».

ФУГАИ: Что, ты не знаешь, что такое четки?

Та-тянь сказал: «Днем здесь 108 бусин и ночью — тоже 108».

ФУГАИ: Неужели вы не знаете, как лучше обращаться с этим обучающимся?

Хань-ту-чи был чрезвычайно расстроен тем, что не сумел понять старого монаха, и вернулся домой.

ФУГАИ: Вы пытаетесь забить гвоздь в небо.

Дома жена спросила его: «Что тебя так расстраивает?»

ФУГАИ: Это не женское дело.

Ученый рассказал своей жене обо всем, что произошло.

ФУГАИ: Какой в этом прок? Почему вы хотите доказать свою правоту, как если бы вы отстаивали ее перед самим императором?

«Почему бы не возвратиться в монастырь и не спросить старого монаха, что он имел в виду?» — предложила жена.