Добрые посевы

Соседские ребятишки, зная жестокость Валерика, не любили играть с ним. Он в свою очередь смеялся над ними, называя их трусишками и маменькиными сыночками. А он ничего не боится! Вот и сейчас, чувствуя себя большим и сильным, Валерик весело наблюдал, как беспомощно барахтаются жуки.

Набегавшись до усталости, Валерик проголодался и возвратился домой, оставив в саду кучку безжалостно истерзанных жуков. Совесть ничуть не упрекала его за это. Или, может быть, он просто не хотел ее слушать?

Когда настала ночь, Валерик быстро уснул. Но спал он очень беспокойно. Вдруг он так сильно застонал и заплакал, что проснулась мама.

– Сынок, что с тобой? – разбудив Валерика, тревожно спросила она, положив руку на холодный и потный лоб. – У тебя что-нибудь болит?

– Нет, мама, мне снился страшный сон! Какой-то дяденька, большой-большой и сильный, ломал мне руки и ноги. Мне было очень больно. Я так сильно испугался и думал, что умру! – всхлипывая, сказал Валерик.

– Почему ты так думал?

– Я вчера вечером мучил майских жуков, отрывал им крылышки и ножки, а они умирали... – Валерик рассказал маме о своих проделках. – Это, наверно, Бог меня наказывает, да, мама? Я ведь делал грех...

– Ах, сынок! Я уже не раз говорила тебе об этом, а ты так и продолжаешь грешить. Смотри, Бог сначала через меня предупреждал тебя, что нельзя мучить животных и насекомых, но ты упрямился и все-таки делал зло. Потом бабушка Катя сделала тебе замечание, а ты только посмеялся над ее словами. Сейчас Бог через сон останавливает тебя, чтобы ты не был таким безжалостным. Смотри, сынок, если не послушаешь Его и в этот раз, Господь вынужден будет наказать тебя.

– Мама, а если я попрошу прощения и никогда - никогда не буду больше так делать, Бог простит мне?

– Простит!..

Еще ни разу не молился Валерик так горячо и искренне, как в ту ночь. Иисус услышал молитву покаяния, простил Валерика и наполнил его сердце любовью.

С тех пор Валерик никогда больше не мучил ни кошек, ни собак, ни птичек. Соседские мальчики подружились с ним, и он уже никого не обзывал нехорошими словами.

Маленький заместитель

«Трам-там-там! Там-там-там!» – уже третий день подряд монотонно и скучно стучал по крышам мелкий и холодный дождь. Казалось, он никогда не кончится. Низкое и хмурое небо горько плакало, роняя свои холодные слезы на осеннюю землю.

К вечеру поднялся порывистый ветер. Он протяжно свистел в верхушках деревьев, как кнутом, безжалостно хлестал по заборам, по окнам. В такую погоду люди без особой надобности старались не выходить на улицу.

Домик, в котором жила большая семья Потаповых, был уютным и теплым. Здесь обычно было шумно и весело, а сегодня – особенно, потому что из поездки вернулся папа. Дети окружили его и с интересом расспрашивали обо всем: что он видел, что слышал, на чем ездил.

Вечером Николай Павлович засобирался на молитвенное собрание.

– Оставался бы дома, Коля! Ты ведь не отдохнул с дороги. Да и вряд ли кто придет в такую непогоду. Помолимся дома, – жалобно проговорила Анна Ивановна, сочувствуя усталости мужа.

Николай Павлович задумался. Жена была по-своему права. В последнее время молитвенные собрания почти никто не посещал. По воскресеньям дом был полон народу, а вот в пятницу... Каждый находил себе дела и почему-то не хотел прийти помолиться в церкви. Уже несколько недель подряд приходила только старушка Марковна. Она не пропускала молитвенных собраний и часто ободряла Николая Павловича, пресвитера церкви:

– Не унывай, брат! Бог видит нашу скорбь, слышит молитвы и обязательно пошлет пробуждение. Иисус ведь сказал, что если двое на земле согласятся просить о чем-нибудь, то будет им. Только не сомневайся в могуществе Бога!

Мысль о том, что Марковна придет и будет ждать его, придала Николаю Павловичу сил и решительности. Он потеплее оделся и пошел на собрание.

Поднимаясь по мокрым ступенькам своего дома, Марковна поскользнулась и упала. Встать не хватило сил, а боль в ноге заставила ее вскрикнуть. На помощь прибежали соседи, занесли Марковну в дом и вызвали врача. Нога сильно опухла и покраснела, и старушка вынуждена была лежать в постели. Врач обнаружил перелом, и ногу загипсовали.

Около Марковны заботливо хлопотала соседка. Вскоре, узнав о несчастье, пришла дочь Марковны с пятилетним сыном.

Миша сразу же подбежал к бабушке, сочувственно погладил ее ногу и, заглядывая в глаза, спросил:

– Больно, бабуля?

Марковна улыбнулась и, успокаивая любимого внука, ответила:

– Сейчас уже не так больно, а опухоль спадет. Видишь, врач наложил гипс, значит, заживет! Погода дождливая, вот и ломит косточки вдобавок ко всему. Ничего, даст Бог, все пройдет. Ты, Мишенька, не забывай молиться обо мне, ладно?

Миша кивнул в знак согласия. Потом, что-то вспомнив, озабоченно спросил:

– Бабушка, а как же ты теперь молиться будешь? Ты ведь не можешь даже на колени встать!

– Ах! Я совсем забыла, сегодня же молитвенное собрание! Как бы сообщить Николаю Павловичу, что я не приду? – забеспокоилась старушка.

– Что вы, Марковна! – удивилась соседка. – Неужели, кроме вас, некому молиться, что вы даже в таком состоянии тревожитесь об этом? Придет же кто-нибудь! Я вот по болезни тоже не хожу...

Но Марковна рассуждала по-другому.

– Иисус сказал: «Если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного». Если двое... – грустно и задумчиво повторила она. – Уже почти два месяца мы молимся с пресвитером вдвоем. Неужели сегодня никто не придет и он будет один?

Старушка смахнула крупные слезы, бежавшие по морщинистым щекам, и стала рассказывать соседке о силе совместной молитвы.

А Миша сидел и внимательно слушал бабушку. Он понял ее переживание и решил помочь.

– Значит, Иисус хочет, чтобы молились обязательно двое, – тихо прошептал он. – А если дядя Коля придет один, Иисус огорчится... Я заменю бабушку! Я пойду молиться с дядей Колей!

Как бы в знак протеста, в трубе тревожно загудел ветер и глухо застучали ветки в окно. Но Миша не испугался.

«Хоть на улице и темно уже, но я все равно должен пойти», – решил он.

Как только мама ушла на кухню готовить ужин, а старушки увлеклись воспоминаниями, он оделся и незаметно вышел на улицу.

Дорога была знакомой, и Миша уверенно зашагал вперед, хотя идти было нелегко. Порывы ветра осыпали его колкими капельками мелкого дождя, ноги скользили по липкому от грязи асфальту, а Миша шел и думал: «Дядя Коля не должен быть один, чтобы Господь не огорчился. Мы помолимся вдвоем...»

А ветер не унимался. Он то дул в спину, словно подталкивая мальчика, то вдруг поворачивался и яростно хлестал по лицу, затрудняя дыхание.