Чокьи Ринпоче - Путеводитель по жизни и смерти

Вся возможность освобождения сводится к одному: во время бардо этой жизни мы должны тренироваться и хорошо ознакомиться с ясным светом пути. Если мы полностью знакомы с этим ясным светом (т. е. стабильны в этом переживании), тогда — при наилучшем раскладе — нам вообще не придется проходить все вышеописанные бардо. В зависимости от нашей степени стабильности мы определенно достигнем освобождения либо в момент смерти, либо в сияющем бардо дхарматы, либо — в бардо становления. В этом нет никаких сомнений.

Некоторые практики, которыми мы можем заниматься сейчас, помогают узнаванию сути сознания во время посмертных переживаний. В йоге сна и практике иллюзорного тела мы при жизни пытаемся привыкнуть к этой идее — «Это все — сон. Все иллюзорно и подобно сновидению. Я уже мертв. Нет ничего реального. Все внешнее, что я воспринимаю — все это нереально и лишено субстанции». Если это привычно отпечатается в нашем сознании, нам — когда мы действительно умрем — будет гораздо легче понять этот факт, применить устные наставления и достичь освобождения.

Тилопа сказал Наропе: «Человека сковывают не внешние видимости, а его собственные привязанности. Так что отсеки свои привязанности, Наропа!». Во всех учениях, главное, что подлежит отсечению — это не наши переживания, а наша привязанность к ним, наша фиксация и цепляние за них. Вот основная цель.

Главное, что мешает нам освободиться в бардо становления — это отсутствие уверенности в (истинном) Видении. Может быть, мы узнали его на какой-то момент; узнали и признали — но, к несчастью, не достигли стабильности в этом узнавании. Другое, что действительно является огромной помехой в состоянии бардо — привязанность к нашему былому имуществу или сильные негативные чувства. Поэтому чрезвычайно важно — перед смертью или во время ее — полностью оставить все мысли о чем-либо или о ком-либо, к чему (кому) мы испытываем сильную привязанность или гнев. Иначе — если эти негативные состояния мысли появятся в нас во время бардо — они очень затруднят наше освобождение.

И «Зеркало-Напоминание», и «Освобождение Путем Слушания в Бардо» дают инструкции по поводу того, как закрыть ворота, ведущие к следующему перерождению, находясь уже на пороге вхождения в лоно матери. Здесь возможно избежать перерождения и — вместо этого — достичь освобождения. Лучшее средство — просто пребывать в Видении Махамудры, Дзогчена или Мадхьямики. Если мы не можем этого, стоит визуализировать мать и отца в форме божества «яб-юм» («отец с матерью»), и так избежать перерождения. В противном случае, наши желания и неприязни потащат нас, беспомощных, в новую жизнь. Важно сделать все возможное, чтобы этого не произошло.

Когда вот-вот переродишься, лучше всего применять стадию завершения; если это не получится, хорошо применять стадию зарождения. Этими методами мы можем быстро усовершенствовать практику узнавания сути сознания и достижения освобождения. Но если у нас совсем не выходит ни того, ни другого, и мы не контролируем состояние своего сознания, нужно сделать сильное пожелание и взмолиться, обращаясь к своему коренному гуру: «У меня нет сил выбирать; пожалуйста, пошли свои благословения, чтобы я родился там, где смог бы войти в контакт с учениями, получить устные наставления, и продвигаться по этапам пути просветления. Пожалуйста, позаботься, чтобы я родился с драгоценным человеческим телом!» Из-за совпадения благословений Будд и бодхисаттв, природы вещей и силы такого устремления, возможно родиться в такой ситуации, в которой можно будет восстановить связь с учениями.

Что оставшиеся в живых могут сделать для умершего? Можно сделать многое: можно исполнять разнообразные ритуалы; можно класть умирающему в рот определенные священные вещества; можно читать вслух «Освобождение Путем Слушания в Бардо»; можно поместить на тело священный образ, называемый «Освобождающий путем ношения». Особенно эффективно будет, если реализованный мастер исполнит ритуал, которым он призывает дух умершего к себе, и затем растворяет его в специальном изображении, которому вслед за этим дает четыре посвящения. Во время каждого из посвящений дается четкое и ясное введение в природу сознания. Этот ритуал, называемый «сжигание имени», крайне полезен для мертвого человека.

Я хотел бы рассказать одну историю. У Дильго Кхьенце Ринпоче было два брата. Одним из них был Сангье Ньенпа Ринпоче, тоже великий лама. Другой не был продвинувшимся практиком, но несколько раз встречался с Его Святейшеством 16-м Кармапой. Кармапа хорошо к нему относился и, встречаясь, они всегда подтрунивали друг над другом. Кармапа называл его шутником и любил с ним побалагурить.

Когда Дильго Кхьенце Ринпоче с братьями ехали из Восточного в Центральный Тибет, этот третий брат умер. Незадолго до смерти он упал и сломал себе передний зуб. Кхъенце Ринпоче и Сангье Ньенпа продолжали свой путь в Центральный Тибет; там они встретились с Его Святейшеством Кармапой, который сказал им: «Я уже встретил вашего брата. Он проходил тут некоторое время тому назад. Зуб сломан, но в остальном у него, похоже, все в порядке».

Кармапа никак не мог знать, что брат Кхъенце Ринпоче умер во время путешествия; но, даже если бы он слышал об этом, трудно себе представить, что он знал бы про сломанный зуб. Но каким-то образом он знал об этом. Кхьенце Ринпоче был поражен и сказал: «Откуда Вы знаете об этом? Это действительно поразительно». Кармапа сказал: «Нет смысла говорить об этом. Я — Кармапа. Из-за прошлых моих устремлений и практики во мне развились определенные качества; нет необходимости говорить о них. Но одна вещь случается всегда: все те, кого я встречал в этой жизни — независимо от того, хорошие или плохие связи были между нами — всегда приходят и навещают меня после смерти, перед тем, как двигаться дальше. Некоторым я могу помочь; некоторым, но не всем. Во всяком случае, у вашего брата, судя по всему, не было никаких проблем».

Есть другая история про моего деда, Чимей Дордже; судя по всему, он был весьма продвинутым практиком. Он был в затворничестве, и мой отец, Тулку Ургьен Ринпоче, прислуживал ему. Когда дед уходил в затвор, многие из его учеников жили недалеко от него. Одна из них, монахиня, неожиданно услышала, что ее отец умер; ее охватили печаль и отчаяние. Она побежала прямо к хижине, где затворился Чимей Дордже и начала стучаться в дверь с криком: «Пожалуйста, пожалуйста, сделайте быстрее что-нибудь! Мой отец умер!» Имея в виду ритуал вызывания сознания умершего, монахиня взмолилась: «Пожалуйста, исполните немедленно ритуал сжигания имени, чтобы мой отец не успел попасть в плохое перерождение!» Она так настаивала, что Чимей Дордже сказал Ургьену Тулку Ринпоче: «Разложи ритуальные объекты». Все необходимое было разложено перед Чимей Дордже; имя покойника было написано на листке бумаги и водружено на палку. Чимей Дордже начал вызывать его сознание. Он сделал это раз, другой; затем неожиданно сказал: «Это бессмысленно!». Он отложил свою ваджру с колокольчиком и сказал: «Упакуй их снова. Нет смысла продолжать. Отец монахини не умер». Тулку Ургьен Ринпоче сказал: «Но монахиня же говорит, что он умер. Он перестал дышать и тело уже отнесено на кладбище. Единственное, что остается — это разрубить тело на куски и скормить птицам». Чимей Дордже ответил: «Нет. Уж по крайней мере сказать — мертв человек, или нет, вызывается сознание, или нет — я могу. Может, я не до конца просветлен, но это-то я умею». На следующий день приехал человек на лошади и рассказал, что отца монахини отнесли на кладбище, но, уже лежа там, он очнулся, и его принесли обратно домой. Он не умер.