Константин Поповский - Мозес

Стул Исайи, Мозес.

Тот самый, который он обнаружил в дешевой забегаловке, куда зашел как-то, чтобы выпить чашечку утреннего кофе. Чашечка утреннего кофе, которая оказалось в результате пропуском на Небеса или чем-то в этом роде. Бывает, Мозес, что Небеса вдруг посылают нам откровения по части топографии, открывая – в какую сторону нам следует направить наши стопы, чтобы, в конечном счете, стать ближе и к самим этим Небесам и, возможно, даже к самим себе. И хотя на самом деле это случалось крайне редко, но раз случившись оно, во всяком случае, уже не вызывало никаких сомнений, как в реальности самого этого случившегося, так и в его смысле.

Так, видимо, было и в тот день, когда Небо привело Исайю на порог этого ничем не примечательного кафе, на оконных витринах которого был изображен изящный золотой петух, распушивший хвост и держащий в поднятой лапе веселенький зеленый флажок.

Он уже допивал свой остывший кофе, как вдруг его взгляд остановился на изящном венском стуле, стоявшем у противоположной стены в луче падающего из окна солнечного света, словно облитый этим потусторонним светом, в котором можно было увидеть, как миллиарды кружащих таинственных миров, так и обыкновенную пыль, которая еще долго кружила после того, как кто-нибудь, проходя, случайно задевал плечом пыльную портьеру.

Богу, скорее всего, все равно какие формы принимать для того, чтобы беседовать с человеком. На этот раз Он обратился к Исайе из глубин венского стула, который был и формой посланного ему откровения и – в то же время – его живым содержанием. И результаты этого, разумеется, не заставили себя долго ждать.

– Я возьму у вас этот стул, – сказал Исайя, подходя к разговаривающим у стойки официантам и улыбаясь им той самой улыбкой, которой не мог противостоять никто. Улыбкой, наводящей на мысль о том, что весть о приближающемся Царствии небесном, может быть, совсем не так преждевременна, как казалось.

– Если не хватит, – добавил он, доставая кошелек, – то я принесу деньги сегодня к вечеру. Можете не беспокоиться. Вы ведь еще не закрываетесь?

– Шутите, – усмехнулся один из официантов, лениво разглядывая странного человека. – Мы стульями не торгуем.

– Если бы мы тут торговали стульями, то, наверное, назывались бы мебельным магазином, – вяло пошутил другой.

– Тогда я возьму его просто так, – сказал Исайя с такой непосредственностью, что вызвал вокруг смех. – Разве Бог не сотворил нас совершенно бесплатно?

– Валяй, валяй, – сказал Первый официант.

– Если все станут брать, то что им понравиться – у нас скоро останутся одни только голые стены, – сказал Второй.

Вместо ответа, улыбающийся Исайя подхватил стул и направился к выходу.

– Невероятно, – сказал Габриэль. – Неужели наш Исайя на это способен?

– Еще как способен, – сказал Иезекииль. – Он бился за этот стул, как лев, Мозес. Как Трумпельдор, сражающийся с превосходящими силами противника. Когда его тащили в полицию, он так вцепился в его спинку, что никто не мог разжать ему пальцы, так что пришлось волочь его до полицейского участка вместе с этим стулом, который он держал перед собой, предупреждая пешеходов легким криком «поберегись»!.. Самое смешное, пожалуй, заключалось в том, что в нагрудном кармане его пиджака лежал заграничный паспорт с израильской визой и авиабилет до Тель-Авива на завтрашний день. Обетованная земля, сэр. Обетованная земля, которая уже открыла ему свои объятья.

– Невероятно, – повторил Габриэль.

– Невероятно, – согласился Иезекииль.

– Ну, что? – сказал дежурный полицейский, после того, как выслушал рассказанную ему историю и заполнил первые строчки протокола. – Захотелось месяц-другой провести за решеткой? Это мы устроим мигом.

– У нас все воруют, ложки, тарелки, супницы, – сказал один из официантов. – Но чтоб воровали стулья? Это извините.

– Вот и посидим теперь, – сказал дежурный.

– К сожалению это никак невозможно, – сказал Исайя, улыбаясь и похлопывая себя по нагрудному карману. – Никаких «посидим».

– Интересно, – сказал полицейский, уже почти очарованный его улыбкой. – Это почему же?

– Потому что завтра, господин полицейский, я улетаю в Землю Обетованную, – сказал Исайя и еще раз похлопал себя по груди. – Знаете, где это?

Это сообщение почему-то произвело на дежурного полицейского сильное впечатление. Он отпустил сопровождающих Исайю официантов, оставив стул в качестве вещественного доказательства и пообещав, что поставит их в известность по поводу дальнейшего хода дела, как только появятся новые факты. Затем он закрыл на ключ дверь кабинета, предложил Исайе присесть и попросил его чистосердечно рассказать, как все было, что Исайя охотно и сделал, подробно описав сегодняшний вечер, завершившийся битвой за стул и его препровождением в полицейский участок, ни в чем не уклонившись от правды.

– И вот теперь я тут, вместо того чтобы готовиться к завтрашнему путешествию, – закончил он свой рассказ и улыбнулся так, что дежурному полицейскому на мгновение вновь показалось, будто комнату залил солнечный свет, хотя в ней не было ни одного окна. Судя по всему, Исайя не испытывал при этом ни малейшего угрызения совести.

– Черт знает что, – дежурный полицейский, похоже, все еще не понимал до конца смысла выслушанной им только что странной истории. – Но этот чертов стул… В конце-то концов. Зачем он вам? Вы ведь не коллекционируете, надеюсь, венские стулья?

– Вы ничего не понимаете, – любезно улыбнулся ему Исайя. – Это тот самый стул, на котором я собираюсь ожидать прихода Машиаха, если вам это что-нибудь говорит.

В ответ полицейский тоже неожиданно улыбнулся, и при этом в его улыбке не было ни насмешки, ни самодовольства, а только понимание и сочувствие, как будто ему вдруг стало совершенно ясно все, что было связано с этой историей. И притом – до такой степени, что он немедленно выбросил протокол, который уже было начал составлять и, повернувшись к Исайе, взволнованно спросил:

– Вы уверены в этом?.. В этом стуле?

В ответ Исайя усмехнулся и сказал:

– Неужели вы думаете, что я стал бы воровать чужие стулья?

– И все-таки, вам следовало бы быть немного осторожней, – мягко посоветовал полицейский. – Не все полицейские в этом городе хотели бы встретить новый год в Иерусалиме.

Затем он некоторое время рассматривал стул, после чего спросил:

– Вы позволите мне ненадолго присесть?

– Ради Всевышнего, – и Исайя вновь улыбнулся. – Для чего же еще он, по-вашему, нужен?

Дежурный полицейский осторожно опустился на стул и некоторое время сидел на нем с закрытыми глазами. Скоро на лице его появилось такое выражение, как будто он слушал первый концерт для фортепьяно с оркестром Иоганна Себастьяна Баха.