Петр Знаменский - Руководство по истории Русской Церкви

Для удовлетворения этой нужде в образовании всего естественнее было обратиться за помощью к грекам, но они и сами нуждались в образованных людях. В 1632 году, по просьбе патриарха Филарета, они могли послать в Москву только одного учителя, архимандрита Иосифа , но и тот через два года умер, ничего не сделав для России. В 1645 г. бывший в России палеопатрасский митрополит Феофан предлагал было завести в Москве школу и типографию для самих греков, за неимением собственной типографии печатавших все свои книги на западе; но когда дело дошло о присылке для такого важного дела какого-нибудь способного на то и образованного человека, такого человека на востоке не нашлось. Поэтому для москвичей оставался один выход из затруднения — прибегнуть к помощи юго-западных русских школ, как бы они ни казались подозрительными по своему православию. На первых порах прибегнули к помощи только юго-западных книг, относясь к ним при этом со строжайшей разборчивостью. В 1627 году в Москве появилось Учительное Евангелие Кирилла Транквиллиона. Книга эта, уже осужденная за латинские мнения еще в Киеве, оказалась самой неудачной рекомендацией юго-западного образования в Москве и только усилила к нему и без того сильную подозрительность. По рассмотрении она была сожжена и из-за нее вышло распоряжение патриарха Филарета — ни в церквах, ни частным лицам не держать и не употреблять никаких литовских книг вообще. Но в то же почти время в Москву прибыл ученый Лаврентий Зизаний и привез с собой свой Катехизис, такую необходимую тогда руководительную книгу, которой уже никак нельзя было пренебречь. По поручению патриарха, рассмотрением ее занялись справщики — игумен Богоявленского монастыря Илия и Онисимов ; они рассматривали ее долго и придирчиво, чуть не обвинили автора в ересях, так что из опасения беды ему приходилось поскорее соглашаться на все, что ему говорили, и всячески льстить учености московских грамотеев. Катехизис во многом был исправлен, но все-таки издан (в 1627 г.) и сделался известен под именем Большого Катехизиса. Потом к тем же литовским книгам московским людям по необходимости приходилось прибегать в столкновениях с иноверцами.

В начале 1640 годов, по случаю вопроса о браке датского принца Вольдемара с царевной Ириной Михайловной , возникла богословская полемика с протестантами, поднятая самим Вольдемаром, которого настойчиво заставляли принять перед браком православие. Защитником протестантства был пастор принца Фильгобе ; со стороны православных против него выступили Иван Наседка, благовещенский протопоп Никита и протопоп Михаил Рогов. Прения не обратили принца в православие, но не прошли бесследно для самих русских, возбудив в них настоятельную потребность изучения веры и издания полемических сочинений. Источниками для составления таких сочинений явились те же литовские книги; из них делали извлечения и собирали эти извлечения в сборники. Так явились: «Изложение на лютеры» Ивана Наседки — сборник в 47 главах (1642 года); знаменитая «Кириллова книга» (1644 года), составленная Роговым из сочинений Стефана Зизания, Василия Острожского, Захарии Копыстенского и других, и направленная как против протестантов, так и против католиков; «Книга о вере», составленная игуменом киевского Михайловского монастыря Нафанаилом главным образом по «Палинодии» Копыстенского; наконец, «Собрание короткой науки о артикулах веры» (1645 г.) Петра Могилы, известное под именем «Малого Кахетизиса». При Алексее Михайловиче решились еще ближе познакомиться с юго-западной ученостью и стали вызывать в Москву уже самих киевских ученых.

Вызов киевских ученых в Москву; Ртищевское братство.

Боярин Феодор Михайлович Ртищев , с дозволения царя и патриарха, основал недалеко от Москвы Андреевский или Преображенский монастырь, и пригласил в него до 30 южнорусских монахов. Это было в 1649 году. При монастыре немедленно составилось ученое братство для перевода книг и для обучения желающих грамматике, латинскому и греческому языку и риторике с философией. В том же году для риторического учения, переводов и особенно исправления по греческому тексту Библии были вызваны царем киевские ученые монахи Епифаний Славинецкий и Арсений Сатановский , а в следующем году приехал еще ученый монах Дамаскин Птицкий . Соединясь с андреевскими монахами, они составили в Москве ученый кружок, имевший большое влияние на москвичей. Ученые монахи стали деятельно заниматься переводами, приняли участие в исправлении книг и, кроме того, открыли у себя уроки греческого языка и грамматики. Московские грамотеи разошлись с ними с самого начала. Новое школьное обучение пришельцев было далеко не похоже на доморощенную московскую ученость, показалось странным, следовательно, по тогдашней логике, истинному правоверию несходным. Из Андреевского монастыря скоро притом же пошли обидные речи о невежестве москвичей. Поучившись у киевлян какой-нибудь грамматике, молодые люди начинали небрежно отзываться даже о таких столпах, как протопопы Иван (Неронов) и Стефан (Вонифатьев). Но за новых ученых крепко стояли многие сильные люди: митрополит Никон, боярин Морозов, Ртищев и даже сам царь, и толки об их еретичестве для них были уже не страшны. Сделавшись патриархом, Никон приблизил их к себе и приставил к книжным исправлениям. В Чудове монастыре была устроена греко-латинская школа. Славинецкий был сделан начальником этой школы и поставлен во главе справщиков печатного двора. После падения Никона чудовская школа закрылась, расстроилось и Андреевское братство, но господство юго-западного влияния в Москве было уже достаточно упрочено.

Епифаний Славинецкий и Симеон Полоцкий.

Первая дружина юго-западных ученых, явившихся в Москве при патриархе Иосифе, была еще домогилинского греческого направления в своем образовании. Это были люди безукоризненно православные, честные и скромные труженики, деятельность которых признавалась полезной и со стороны правительства, и со стороны иерархии. Выше всех между ними стоял Епифаний. По своему аскетическому характеру он был мало способен к практической, общественной деятельности, оставался постоянно только кабинетным тружеником и свое непосредственное, личное влияние ограничивал лишь небольшим кружком своих учеников. Такое поведение устраняло его от многих лишних столкновений с московскими учеными и приобрело ему общее доверие и уважение. Работал он очень много, потому что, за недостатком ученых людей и при множестве новых вопросов, и правительство, и иерархия наперерыв спешили воспользоваться его ученостью. На нем лежала главная тяжесть работы по исправлению книг; кроме того, он завален был переводами, переводил многие отеческие творения, собрание церковных правил, Синтагмы Властаря и Арменопула, разные сочинения исторические, нравственные, географию, анатомию, составил славяно-греко-латинский лексикон и лексикон для объяснения церковных слов, занимался исправлением и новым переводом библейского текста, писал предисловия к вновь издававшимся книгам: Скрижали, Служебнику, Шестодневу, Часослову, Триоди, Следованной Псалтири и др., составлял каноны, похвальные слова и стихи в честь святых и, при всех этих работах находил еще время заниматься проповедничеством — составил свыше 50 слов и поучений на разные праздники и дни святых. Он умер в 1676 году, оставив после себя несколько учеников, знавших греческий язык. Таковы были избранные им самим сотрудники его в исправлении Библии: чудовские монахи Евфимий и Моисей , московский священник Никифор и игумен Сергий .